На улице к тому времени заметно похолодало. Солнце спряталось за макушками зданий и не грело, а бегущая строка над выходом из магазина безбожно врала, показывая 24 градуса. Муту надел свитер, повесил на ворот ненужные теперь очки и тут учуял запах жареного мяса. Не то чтобы он совсем проголодался, но доктор рекомендовал легкий ужин, а поджаренный донер-кебаб с колой подходили для этого лучше всего.

Перебежав дорогу, Муту вошел в арабскую закусочную, как в родной дом. Плохо покрашенные стены, миниатюрные столики, на которые толком и не обопрешься локтями. Все то, к чему он так привык. Время подходило к семи, и внутрь уже набилось немало народа. Болтали в основном на арабском, а судя по заляпанным краской комбинезонам и грязным робам, многие только возвращалась с работы.

– Ас-саля́му 'алейкум – громко поздоровался Муту, проходя мимо столиков к прилавку, где на вертелах жарилось мясо.

Пара человек кивнули ему, другие не ответили. Решив, что так здесь заведено, он не стал обращать внимания, а просто забрался на табурет у стойки.

– Один донер!

Арабчонок лет шестнадцати тут же принялся за дело. Пара взмахов ножом, и кусочки мяса, на которых еще кипел жир, отправились на тонкую лепешку. Соус, овощи, листья салата. Муту подался вперед и следил за движениями парнишки. А тот уже забросил на раскаленную жаровню скатанную в трубочку лепешку.

– Что будете пить, сеньор? – заворачивая донер в бумагу спросил парнишка.

Муту несколько опешил. С каких это пор в подобных забегаловках к нему обращаются на вы?

– Холодную колу.

Оставив пару евро чаевых, чего не делал раньше, он прошел к свободному столику. Собрался сесть, но в последний момент остановился. Взглянул на рукава нового свитера, затем на жирные разводы, оставленные на столе тряпкой уборщика.

«Съем по дороге» – он передумал садиться и пошел к выходу.

Донер незаметно провалился в живот, кола приятно щекотала горло. Колено почти не болело, будто испугавшись предстоящей операции, но чем ближе Муту подходил к больнице, тем чаще билось его сердце.

Холл операционного корпуса отличался от того, что он видел в главном здании, как прокатная малолитражка от лимузина. Никакого мрамора под ногами, гладкие молочно-белые стены, такого же цвета потолок. И запах. Кто побывал на операционном столе, никогда его не забудет. От воспоминаний Муту стало не по себе.

– Здесь все будет по-другому, – подбодрил он себя и пошел к стойке регистрации, которая занимала большую часть холла.

В центре этой конструкции сидела женщина в строгом костюме и с таким же строгим лицом. С правого края - чернокожий охранник в форменной рубашке. Кто из них администратор, догадаться было не сложно.

– Добрый вечер, – Муту выложил на стойку веер бумаг.

Женщина мельком взглянула на них, и тонкие холеные пальцы потянулись к трубке телефона. Пока она говорила, Муту облокотился о стойку и, невзначай, покосился на охранника. Молодой, но уже полноватый парень, развалился на стуле перед мониторами, транслирующими изображение с уличных камер. На поясе у него кроме дубинки и наручников ничего не было. Охранял он похоже только сам себя.

– Через минуту за вами придут, присаживайтесь, – женщина положила трубку.

– Спасибо, – поблагодарил Муту, но садиться не стал.

Прошелся по холлу, задержался у плана пожарной эвакуации, который висел на стене. Минутка ожидания растянулась на четверть часа, и это позволило спокойно изучить схему.

Из фойе в глубь здания вели два коридора. Оба заканчивались лифтами и лестничными маршами. Левый коридор был вдвое короче, на входе предупреждение о радиационной опасности. Наверно рентген-кабинеты. Там ему точно делать нечего. Отправят его вправо. Муту повернул голову. По коридору шли двое.

Аккуратные пиджаки, очки в тонкой оправе, бороды с проседью. Шли медленно, что-то жарко обсуждая и не замечая никого вокруг. Он не сомневался, что это самые настоящие хирурги и говорят они о смертельных болезнях. Муту посторонился, едва не склонившись в поклоне.

– Сеньор Джуаема?

Он резко обернулся. Дьявол, он даже не услышал, как молоденькая медсестра оказалась рядом.

– Идите за мной, – девушка направилась в правый коридор, именно туда, куда он и ожидал.

Ругая себя, он поспешил следом. Медсестра шла быстро и Муту не успевал читать замысловатые надписи на дверях. От этого злился еще сильнее. Принимать бой на территории, с которой не знаком, чистое самоубийство.

Обогнав по дороге уборщицу с тележкой, они вышли на площадку к лифтам. Не успела медсестра нажать кнопку вызова, как стальные двери разъехались, выпуская пеструю компанию.

– Ракель, ты еще не переоделась? – темноволосая толстушка накинулась на его сопровождающую. Присутствие Муту ее нисколько не смутило. – Мы будем у Пако, ты придешь?

Он отвернулся, разглядывая дверь с матовым окошком. Вела она на лестничный марш, а царапины на краске подсказывали, что пользовались ей часто. Замка на двери не было.

– Сеньор! – окликнула Ракель.

Девушка ждала в лифте. Ее пальцы нетерпеливо постукивали по синей папке, прижатой к груди. Муту посмотрел вслед развеселой компании, удаляющейся по коридору и зашел в лифт.

Кабина поднялась всего на один этаж, и не успели створки полностью открыться, как Ракель устремилась вперед. Прихрамывая, Муту двинулся за ней. Сориентироваться здесь было несложно.

Отделение хирургии располагалась ровно над регистратурой, и похоже на безопасность здесь было всем наплевать. Массивные входные двери с окошками-иллюминаторами оказались распахнуты и притянуты к стенам стальными фиксаторами. Вперед тянулся широкий коридор с прямоугольниками одинаковых дверей, друг напротив друга. Нечто подобное Муту видел в итальянской гостинице, но там пол устилал мягкий ковер, а здесь затертая частыми мойками плитка. Да и не было в отеле поста с дежурной медсестрой посередке длинного коридора.

Не успели они пройти и десяти метров, как провожатая остановилась.

– Палата один-три, – она открыла дверь и вошла, – здесь туалет и душ, – девушка указала на узкую дверь слева и, не задерживаясь, прошла в небольшую комнату. – На кровати халат, сразу переоденьтесь. До девяти зайдет анестезиолог, кнопка вызова дежурной медсестры у изголовья. Все ясно?

Не дожидаясь ответа, она ушла, оставив Муту одного. Палата не сильно отличалась от гостиничного номера, разве что кроватью, занимавшей большую часть помещения. Железная, широкая, с кривыми рычагами и электромоторами снизу. Скинь матрас, и выглядеть она будет пострашнее стола для пыток.

– Странная конструкция, – Муту оглядел свои временные апартаменты.

Тумбочка из крашенного металла, слева окно, под ним узкий диван, обтянутый коричневым дерматином. Рядом пара деревянных стульев. И что из всего этого может пригодиться? Он обошел кровать и выглянул в окно.

Внизу уже горели желтые пятна фонарей, а по дороге ползли светлячки-фары проезжающих автомобилей. Разглядеть что-нибудь еще мешали блики на стекле от комнатного освещения. Ни ручки, ни замка, чтобы открыть окно Муту не обнаружил.

Тогда он сбросил рюкзак на диван и вернулся к входной двери. Открыл. Вышел в коридор, прикидывая, как будут действовать люди Доминика.

«Старик уверен, что им все известно. Пусть так, но вход в палату только один», – Он шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Слева шкафчик для одежды, следом вход в уборную, справа стена.

Два шага и Муту оказался в комнате. Если двигаться вдоль правой стены, то беспрепятственно оказываешься у кровати. Так они и пойдут. Он вернулся назад, в миниатюрную прихожую. Толкнул дверь уборной, та открылась с противным скрипом. Не пойдет.

Он щелкнул выключателем и вошел. Это что, душевая кабинка для лилипутов? Зато стопка полотенец, будто заселилась многодетная семья. В остальном, как обычно, унитаз, биде, умывальник.

– Ну и теснота, – Муту взялся за дверь с боков и резким движением снял с петель. Опустил у стены. Обернулся к умывальнику, выдавил на ладонь порцию жидкого мыла и намазал петли.