Диего с трудом осилил треть бездонного чугунка, пожевал сыр и, морщась, запил обед водой. Вытер со лба выступившую испарину и выбрался из-за стола. Пошатываясь, подошел к кровати.

– Ez, ez! – женщина протестующе замотала головой.

–Да что тебе все не так? – проворчал он, наблюдая, как она несет шерстяной свитер. Ловкие руки стащили с него ночную сорочку, и Диего остался совершенно нагой. Немощные руки, худые ноги. Кожа, иссушенная африканским солнцем за те восемь лет, что оттрубил на королевской службе в гарнизоне крепости, сморщилась и была похожа на тонкий пергамент. Дряхлый старик, вот кем он стал. А на что ему было жаловаться? Не многим посчастливилось дожить до его сорока восьми лет. Через несколько минут он был одет в теплые штаны, свитер и меховой полушубок. Сев на корточки, сиделка туго зашнуровала новенькие ботинки. Затем, легко поднявшись, толкнула дверь и скомандовала:

–Joan!

Морозный воздух обжег легкие. Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Диего застыл на пороге, но сиделка тотчас подхватила его под руку, поминутно повторяя:

–Oso ondo!

Через мгновение в голове прояснилось, и они медленно пошли вглубь деревни. Новенький полушубок на овечьем меху наконец согрел тело, а ботинки сидели на ногах, как влитые. «Когда же портной умудрился снять мерки?» – подумал Диего, но эти мысли сразу вылетели из головы, стоило ему посмотреть вперед.

В селении они оказались не одни. Неподалеку, в сопровождении девушки, прогуливался высокий мужчина лет тридцати пяти. Прямой гордый нос, подстриженная бородка. Его правая рука покоилась на широкой перевязи. Он прихрамывал, опираясь на трость и успевал поигрывать ею в промежутке между шагами. Укол, круговой батман, левый кварт. Это были простые упражнения, азы, с которых начинается обучение фехтованию. Но в движениях кисти чувствовалась сноровка опытного мастера. «Крепкая левая!» – с тоской подумал Диего, завидуя ловкости, с которой хромой обращался с тростью.

Молодая спутница щебетала без остановки, мужчина же, хоть и не был похож на уроженца этих мест, отвечал ей на языке басков. Парочка остановилась у скамейки рядом с колодцем.

–S'il vous plait, madame, – хромой грациозно поклонился и указал тростью на скамейку.

Девушка громко рассмеялась.

«Лягушатник! – презрительно скривился Диего, – Уже и под юбку залезть успел!» Жгучее любопытство толкало его вперед, хотелось рассмотреть незнакомцев поближе. Он кивнул в сторону колодца и произнес одно из немногих слов, которые выучил на местном наречии:

–Ura.

В мгновение ока сиделка превратилась из доброй няньки в непреклонного надзирателя. Она отрицательно покачала головой и решительно повела его в сторону, уводя от незнакомцев. Диего, не оглядываясь, поплелся за ней, потеряв всякий интерес к прогулке и мечтая побыстрее добраться до кровати. Они сделали круг по тропинке, идущей вдоль границы селения. Дальше начинался каменистый склон, а на дне ущелья блестела горная речка. «Высоко забрались!» – Диего пнул обломок породы, и тот, покатился вниз, подскакивая на неровностях.

Когда они вернулись к хижине, у колодца уже никого не было. Зато чуть поодаль Диего заметил скачущего на костылях здоровяка в сопровождении полной женщины. Только теперь стало понятно, почему все вокруг напоминало полевой лазарет. Он сам, как и другие повстречавшиеся на пути калеки, будто солдаты одного полка, носили одинаковые полушубки.

Еле переставляя ноги, Диего вошел в хижину следом за сиделкой. Отрешенно смотрел, как женщина раздевает его, даже не пытаясь помочь ей.

–Господи, какое блаженство! – пробормотал он, заваливаясь на кровать и натягивая одеяло до самого носа.

В печи загудел огонь, сиделка закрыла заслонку и вытерла руки. Она посмотрела в окно, за которым серел закат, подошла к столу и зажгла толстую сальную свечу. Сквозь обволакивающую дремоту, Диего слышал, как хлопнула дверь. «Запрёт или нет?» – мелькнула мысль, но прислушиваться не осталось сил.

Казалось, что он только начал проваливаться в сон, когда дверь скрипнула вновь.

–Да оставишь ты меня сегодня в покое или нет? – проворчал Диего, открывая глаза.

Пахнуло стылым ночным воздухом. Тени метнулись по потолку, пламя свечи задрожало, едва не погаснув. Почуяв неладное, Диего приподнялся на локтях и щурясь, разглядел на пороге темный силуэт. Человек пригнулся и вошел в хижину мягкой кошачьей походкой. Ножны длинной рапиры ударились о дверной косяк, сверкнув серебром. Он выпрямился и Диего узнал долговязую фигуру. Это быт тот молчаливый незнакомец, что не позволил ему броситься с мадридского моста.

Половые доски тихонько скрипнули, человек шагнул к кровати, и огонь свечи высветил лицо, скрытое капюшоном. Диего вздрогнул. Порванные клещами инквизитора губы срослись криво, оставив уродливые шрамы. «Господи Иисусе, тебе вырвали язык!» – Диего похолодел. Выходило, что он обязан жизнью вероотступнику, приговоренному за ересь. «Но ведь их лишают языка лишь перед тем, как отправить на костер! Как же ты избежал казни, еретик проклятый?»

Человек положил руку на эфес шпаги. Диего почувствовал пустоту. «Стоило тащить меня в такую даль, чтобы потом прирезать, как свинью?» – смирившись со своей участью, подумал он. Еретик, не вынимая клинка, концом ножен подцепил сложенную на стуле одежду и швырнул ее на кровать. Смерив Диего презрительным взглядом, он развернулся и вышел. Сквозь открытую дверь было видно, как силуэт тает в темноте.

–Мне еще и идти на собственную казнь? – прорычал Диего, напяливая на себя одежду.

Спотыкаясь о камни, он побрел к багровому зареву на окраине селения, изо всех сил старался догнать едва различимую впереди фигуру. Еретик не стал подходить к костру, а остановился поодаль, жестом приказывая Диего присоединиться к трем мужчинам, стоящим у огня. Те выглядели настороженными. По манере держаться, сразу стало понятно, какого поля ягоды здесь собрались. Двоих Диего уже видел сегодня, третий был ему незнаком. Еретик вскинул вверх руку, требуя внимания. Из темноты возник закутанный в рясу священник. Диего перекрестился. Он мог поклясться, что секунду назад его там не было.

–Вы все… покойники! – священник шагнул ближе к огню, пламя осветило его странный наряд. Ни креста, ни четок, низко надвинутый капюшон, надежно скрывающий лицо, – Приняв решение завершить земной путь, вы отреклись от клятв и обязательств, взятых на себя ранее. Теперь вы родились заново!

Голос завораживал. Слова будто возникали прямо в голове и проникали в самую душу, пробирая до мурашек. Им не мешал ни треск костра, ни завывания северного ветра, терзающего языки пламени.

–Перед вами выбор: присягнуть на преданность Хозяину или уйти! – священник выжидающе замолчал.

–Et si je refuse, jusqu’où vous me laisserez y aller?

Диего сразу узнал этот голос. Он прекрасно понял вопрос, и ему самому не терпелось услышать ответ на него. Но его покоробило, что здесь, на испанской земле, лягушатник говорит будто дома, на своем наречии. Диего повернулся к французу и потребовал:

–Говори на языке Короля!

–Je ne comprends pas l'espagnol! – лягушатник непонимающе уставился на него.

Диего опешил. Этот болван ничего не понял, а как и все французы, лезет на рожон!

–У вас больше нет короля! – неожиданно перебил священник, – Никого здесь не держат насильно. Воспользоваться шансом или нет, решит каждый сам!

Француз притих, внимательно слушая. «Нет короля?» – Диего с сомнением покачал головой. Короля не выбирают. Он правит по воле бога, и подчиняться ему обязаны все подданные. И пусть награды за верную службу хватало лишь на похлебку и дешевое пойло, это ничего не меняет. Долг есть долг.

В руках священника появился свиток, он развернул его и произнес:

–Сего дня тринадцатого, месяца Декабрь, года тысяча пятьсот девятнадцатого от Рождества Христова, на благословенной земле Басков, мы, нижеподписавшиеся, приносим клятву верности Господину, впредь именуемому Хозяином. Клянемся, априори, принять величие и чистоту целей Хозяина, посвятить жизнь воплощению их в жизнь …