— Хочешь поспорить, — говорит он, в глазах ни капли сомнения.

Он надвигается на меня, его челюсть полна решимости. Боже мой. Он не собирается принимать «нет» в качестве ответа.

— Что ты делаешь? — кричу я.

— Помогаю тебе забраться в корзину. — В одну минуту мои ноги твердо стоят на земле, а в другую я оказываюсь в его объятиях. Я визжу, мои руки обвивают его шею.

— Опусти меня! Я серьезно! — Я бью ногами, но это не мешает ему аккуратно перебросить меня через борт в корзину. В панике я пытаюсь вылезти обратно, но он оказывается рядом со мной прежде, чем я успеваю поставить одну ногу.

— Я не могу. Я боюсь высоты, — стиснув зубы, я смотрю на него.

— Я помню, — отвечает он. — Послушай, это совершенно безопасно. Здесь есть огнетушитель и аптечка. — Он достает из кармана зажигалку. — И у меня есть еще одна на случай, если пламя погаснет.

Это не пожар, о котором я беспокоюсь. Он продолжает, показывая и объясняя, насколько безопасен шар и как он функционирует.

— У меня есть шлем, который ты сможешь надеть, если тебе так будет спокойнее.

— Ты шутишь, да? Это не смешно! — Мои костяшки пальцев побелели от крепкой хватки за ремешок корзины. Мой взгляд устремляется вверх, на танцующий над нами шар, на горелку, на сиденье банкетки, на серьезное выражение лица Стерлинга.

— Ты видишь, что я смеюсь? — спрашивает он.

— Нет. Но у меня такое чувство, что ты смеешься внутри.

— Расслабься. — Он хватается за то, что, как он объясняет, является линией разрыва. Горячий воздух вырывается наружу. — Все будет хорошо. Я обещаю.

— О Боже! Что ты делаешь? Остановись! — Корзина расшатывается. Мои глаза расширяются, когда я хватаюсь за один из тросов в дополнение к ленте корзины. Движение щекочет мой живот и заставляет глаза слезиться.

— Увидимся через пару часов, — обращается Стерлинг к мужчине.

— Да, сэр. День обещает быть прекрасным!

— Он не поедет с нами? — Мое беспокойство переходит на совершенно новый уровень.

— Нет. — Мышцы Стерлинга напрягаются под рубашкой с длинными рукавами, когда он толкает и тянет, пытаясь поднять нас и оторвать от земли. — Тебе придется положиться на меня.

— Ты хоть знаешь, как управлять этой штукой?

— С восьми лет, — он одаривает меня лукавой ухмылкой и подмигивает. — Одно из преимуществ быть Бентли.

— Вот дерьмо, мы переезжаем! — Я вскрикиваю, ударяя его по руке. — Я действительно ненавижу тебя прямо сейчас! — Он усмехается.

— Ты это переживешь.

— Я сомневаюсь в этом, — дуюсь я, глядя на то, как мы поднимаемся высоко над школой, высоко над деревьями, все выше и выше, выше и выше, выше и выше, и дальше. Корзина мягко покачивается на ветру.

— Кажется, меня сейчас вырвет, — бормочу я, плотно зажмуривая глаза. Меня лихорадит. Голова кружится. — Я не могу поверить, что ты делаешь это со мной. Я никогда тебя не прощу.

— Эй, посмотри на меня, — говорит он, его близкий голос пугает меня. В какой-то момент он оказался рядом со мной. После того, как я не отвечаю, он берет себя в руки и берет мой подбородок, заставляя меня делать то, что он говорит. Солнце освещает его лицо, каждую ресничку. Я смотрю на него, а не на то, что меня окружает голубое небо. Он недолго колеблется. — Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, Феникс. — Я тяжело сглатываю, захваченная искренностью в его глазах.

— Я верю, что ты никогда намеренно не причинишь мне боль, — говорю я. — Меня пугают случайности, которые ты не можешь контролировать.

Его большой палец рассеянно поглаживает мою челюсть, его взгляд требовательно и пристально смотрит на меня.

— Ты сейчас думаешь о высоте? — Я моргаю. Глядя ему в глаза, решаю, что прямо сейчас — пирсинг в его нижней губе привлекает мое внимание — я хочу его поцеловать. Его лицо имеет все углы: острая челюсть, квадратный подбородок, почти прямой нос; идеальный объект для создания скульптуры из дерева. Я могла бы вырезать это лицо, но боюсь, что никогда не смогу сделать его таким же красивым.

Его рот изгибается, его руки ложатся на мою талию, подталкивая меня к себе. Под моей ладонью его мышцы тощие и сильные. Он прочищает горло.

— Ты больше не думаешь о том, чтобы разбиться, не так ли? Значит, я хорошо отвлекаю?

— Наверное, — отвечаю я, подозрительно глядя на него. Что он задумал?

— Ты догадываешься? — Он поднимает бровь, его голова наклоняется, его рот оказывается рядом с моим. Горячее чувство охватывает меня, интерес и волнение. Он слишком уверен, что может убедить меня забыть о моих страхах, дразня меня. — Как насчет сейчас. Ты отвлеклась?

Я осторожно качаю головой, мой язык вырывается, чтобы смочить губы. Он наблюдает за этим действием, как я и знала.

— Разве ты не должен обращать внимание на то, куда мы летим? — шепчу я.

— У меня все под контролем, — его голос хриплый. — Сейчас мы владеем небом, как птицы.

Одна моя бровь поднимается, и я слегка отстраняюсь от его губ.

Он издает нетерпеливый звук, сокращая расстояние между нами.

— Не нужно много усилий, чтобы контролировать, куда мы летим. Я лучше позволю ветру нести нас туда, куда он захочет. Это самое приятное… быть удивленным.

— Знаешь, для человека, который делает вид, что его ничего не волнует… — Я начинаю, но не заканчиваю, когда он притягивает меня к себе.

Я благодарна за легкий ветерок, который касается моей щеки, без него моя кожа могла бы загореться от его близости. Я никогда не чувствовала такого предвкушения от простого поцелуя. Ни с Колтоном. Ни с Джоном. Ни с кем. Мое тело излучает тепло.

Его зубы захватывают мою верхнюю губу, и мое дыхание сбивается, когда его язык повторяет путь его зубов, обжигая мою губу. Его губы обхватывают мои, убеждая меня открыться ему. Моя рука поднимается, чтобы погладить его щеку, его щетина шершавая под моей ладонью. Его рука прижимается к моей талии, притягивая меня ближе. Когда я делаю придушенный вдох, его язык проскальзывает внутрь. Каждая часть меня пробуждается в этот момент. Часть меня, которую я игнорировала слишком долго. Его вкус напоминает юношескую несдержанность и все запретное, но ты не можешь сопротивляться. Мои пальцы находят мягкие дикие волосы, запутываясь в них. Я наклоняюсь к нему, и он издает приглушенный стон, когда его рот скользит к моей шее, которую я выгнула для него. Его зубы царапают кожу, за этим следует всасывающий звук. Он толкает меня назад, прижимая к стенке корзины.

Да. Он — идеальный отвлекающий маневр.

Я забываю, где я. Черт, я забываю кто я или, по крайней мере, старая версия того, кто я.

Он упирается руками по обе стороны перил корзины, его рот движется вверх по моей шее и возвращается к моему рту. Мой рот открывается, давая ему вход, жаждая ощутить его язык против моего. Он резко разрывает поцелуй, тяжело дыша и отступая назад в оцепенении. Я узнаю его взгляд, который невероятно возбуждает, потому что уверена, что у меня такой же взгляд. Мои губы покалывает в прохладном воздухе. Стерлинг не говорит ни слова. Он не говорит мне, что я сделала, чтобы заставить его остановиться, он просто прижимается к боку, вглядываясь в легкий ветерок, шелестящий его темными волосами.

Я делаю то же самое рядом с ним и делаю глубокий вдох от того, как высоко мы находимся. Я не обращаю внимания. Мы дрейфуем, все под нами крошечное. Улыбка появляется на моих губах, когда понимаю, что больше не боюсь. Я действительно наслаждаюсь полетом на воздушном шаре.

Может быть, это как-то связано с тем, с кем я.

— Заставляет чувствовать себя незначительной, не так ли? — бормочет он, наклоняясь над бортом, балансируя предплечьями на корзине, сцепленными руками.

— Я хотела бы сказать обратное, — отвечаю я. — Я всегда так зациклена на том, как себя чувствую, что никогда не нахожу времени, чтобы понять, что я часть чего-то… чего-то большего. — Я киваю на происходящее под нами: оживленные улицы, стаи людей, кажущиеся маленькими, занимающиеся своими делами… Это напоминает мне муравейник, который я сделала однажды для школы: все муравьи работают над одной общей целью. — Сейчас я чувствую себя менее одинокой, чем всю свою жизнь. — Я делаю паузу, глядя на него сбоку. — Это улыбка? — Он пожимает плечами, глядя в небо.