Я: Как насчет сегодня? Я согласна, что будет лучше, если я приеду к тебе домой.

Сделав глубокий вдох, я нажимаю кнопку «Отправить», надеясь, что он не забыл про вопрос о том, можем ли мы собраться вместе, чтобы поработать над нашим письменным заданием.

Бип. Бип.

Стивенс: Я уже попросил Джуда быть моим партнером. Прости.

Я задыхаюсь. Джуд!

Я: Ты говоришь о том незрелом парне, который сидит в конце комнаты? Удачи — это все, что я могу сказать.

Стивенс: Ты серьезно думаешь, что я попрошу этого засранца стать моим партнером? Как насчет сразу после школы?

Я: Звучит неплохо.

Стивенс: Ты еще помнишь, как сюда добраться?

Я: Если нет… Уверена, что могу спросить у мамы.

Стивенс: Хаха, да, кажется, я видел, как она закрывала двери машины, когда твой отец свернул в мой район.

Я: Правда?

Стивенс: Неа, шучу

Я: Ты отстой!

Стивенс: Эй, осторожнее, милашка.

Стивенс: Что ты делаешь так поздно?

Я: Не могу уснуть

Стивенс: Тоже самое

Я: Тогда завтра?

Стивенс: Не могу дождаться.

Я: Думаю, теперь я смогу заснуть. Спокойной ночи.

Проповеди

Джон

В течение десяти минут я смотрю на ее последнее сообщение, вероятно, читая в нем слишком много.

Думаю, теперь я смогу уснуть. Спокойной ночи.

Неужели то, что Виктория не может заснуть, как-то связано со мной? Имеет ли ее разговор со мной какое-то отношение к тому, что она теперь может спать?

— Черт, возьми себя в руки. — Я набираю простое «споки» и отправляю его. Я выключаю лампу на тумбочке. В комнате жарко, слишком жарко для тренировочных штанов, которые надел. Отбросив простыни, я переворачиваюсь на спину, закидываю руки за голову, каждая частичка меня дрожит от возбуждения.

— Виктория Андерсон придет ко мне домой, — говорю я в темноту.

На задание, тупица. Неважно, почему она придет, она просто придет. Затем понимаю, что это будет первый раз, когда я увижу ее с тех пор, как она узнала, а это значит, что мне придется принять решение — говорить или не говорить. Я дал Кире слово. Парень не отступает от своего слова.

Следующий день проползает до смешного медленно. Весь последний урок я сижу на краю парты, дергая ногой в ожидании звонка. Часы на стене классной комнаты тикают, маленькая стрелка едва движется. Домой. Душ. Осмотреть свою комнату на предмет грязных носков и боксеров. Умолять маму не говорить ничего постыдного, что означает, что я буду просить ее не говорить, пока Тори там. О, черт. Что если моя мама начнет проповедовать?

— Давай, звони. Звони. — Если я потороплюсь, то смогу успеть отвлечь ее.

Наконец звенит звонок, и я бросаюсь к двери, пока никто из учеников не успел перекрыть проходы. Прорвавшись через двери на выход, я поднимаюсь по ступенькам по две ступеньки за раз, и пробегаю половину пути через залитую солнцем парковку к своему грузовику, когда слышу, что меня зовут по имени. Я продолжаю идти и делаю вид, что не слышу ее.

— Джон! — продолжает кричать Кира. — Подожди! Я хочу тебя кое о чем спросить? — Понимая, что мне не уйти, я останавливаюсь, поворачиваюсь и хмурюсь.

— Никогда не думал о том, чтобы стать членом команды по легкой атлетике? — смеется она, запыхавшись. На ней форма чирлидерши: королевская сине-белая. Невозможно не взглянуть вниз на низкий топ и короткую юбку, на то, как сексуально они сидят на ее узких бедрах. — Серьезно. Ты быстрый. Я думала, что никогда тебя не догоню. Куда ты так спешишь?

— Домашнее задание, — отвечаю я, поднимая взгляд на нее. Это не ложь. Это просто домашняя работа с Тори. То, о чем Кире не нужно знать.

— О. — Ее взгляд сужается от моего нетерпеливого выражения. — Знаешь, ты всегда так делаешь, когда что-то скрываешь.

— Что делаю?

— Потираешь мышцы на задней части шеи. Не смотришь мне в глаза. Что-то не так? Ты злишься на меня? — Раздается короткий смешок.

— Нет. С чего бы мне на тебя злиться? — Она нервно разрывает зрительный контакт.

— Ты никому не рассказывал, да?

— Нет, Кира. Я прошел мимо Колтона в коридоре и сдержал свой гнев. Довольна?

— Ты злишься.

— Не злюсь… разочарован.

— Спасибо… что не рассказал. — Чем больше она тянет время, тем больше я раздражаюсь.

— Это все? Я немного тороплюсь. — Я киваю на свой грузовик в нескольких футах от нее.

Она скребет подошвами своих белых теннисных туфель по тротуару, пинает камешки. Ее лицо бледнее, чем обычно, а хмурые морщины еще глубже.

— Тренировку отменили в последнюю минуту, — говорит она, глядя на меня ланьими глазами. — Можешь подвезти меня домой?

— Где твоя машина?

— Мамина дерьмовая машина снова сдохла, поэтому она одолжила мою. История моей жизни.

Я перебираю варианты, причины, по которым не могу забрать Киру домой; на самом деле, у меня нет ничего, кроме собственных эгоистичных причин. Кира — друг. Она поделилась со мной тем, чем не делилась ни с кем. Например, как каждый человек в ее жизни подводил ее. Я не хочу быть одним из этих людей.

— Да, хорошо, но я не могу остаться. — Ее лицо загорается, и она бросается мне на шею, встает на цыпочки, прижимаясь нежным поцелуем к моей щеке.

— Ты самый лучший. Что бы я без тебя делала?

Пятнадцать минут спустя мой грузовик припаркован перед ее домом, двигатель урчит.

— Увидимся завтра в школе. — Она говорит, не подавая никаких признаков того, что на этот раз она действительно собирается выйти из моего грузовика.

— Хорошо. Увидимся в школе. — Моя правая рука небрежно ложится на руль, а взгляд скользит к двери со стороны пассажира, которая широко открыта. Меньше всего мне хочется быть грубым, но она тянет время уже добрых пять минут.

— Ты точно не хочешь зайти? Моей мамы здесь нет, — спрашивает она. На это я выдыхаю и качаю головой.

— Уверен. Мне нужно домой. — Заставая меня врасплох, она скользит ко мне и прижимается. Сначала я подумал, что она собирается снова поцеловать мою щеку, возможно, это даже было ее планом в самом начале, но за последние несколько дюймов, которые приближают ее ближе, так близко, что я чувствую запах ее мятной жвачки, она меняет направление, делая шаг к моим губам. В тот момент, когда ее рот касается моего, у меня перехватывает дыхание, и мои губы раздвигаются — реакция, вызванная рефлекторным движением. Я тупица. Я должен был это предвидеть.

— Остановись, — говорю я в ответ на ее теплые губы, губы, неустанные и мягкие. Ее поцелуи становятся отчаянными, нуждающимися. Ее руки проникают на мою шею, пальцы проводят по затылку. На секунду я теряюсь в том, как мое тело реагирует на нее. Этого не должно было произойти. Это не то, чего я хочу. Я паникую, хватаю ее за талию и насильно усаживаю ее на свою сторону грузовика.

— Черт возьми, Кира, я сказал остановиться!

Моя мама сейчас бы расстроилась. Джон, ты всегда должен относиться к девушкам с уважением.

То, как я только что схватил Киру за руку, и то, как я смотрю на нее, едва сдерживая свой гнев и разочарование в ней, не достойно уважения, но разве у меня есть выбор? Вот до чего все дошло.

— Мне это не интересно. Сколько раз мне нужно это повторять?

— Но…

— Нет, Кира, никаких «но». — Я хватаюсь за напряженную мышцу на шее и выпускаю длинный тяжелый вздох. — Практически невозможно быть твоим другом, не так ли? — Она вытирает рот тыльной стороной ладони.

— Мне очень жаль. Я не хотела, думала, может быть… знаешь, что… забудь! — Она выпрыгивает из грузовика, захлопывает дверь со стороны пассажира и бежит вверх по ступенькам к своему дому. Все окна темные. Одиночество, вот что ожидает Киру сегодня вечером — быть абсолютно одной, если только ее эгоистичная мамаша-подросток не явится в стельку пьяной.

Черт! Я ударяюсь лбом о руль. Час спустя, когда я вхожу в парадную дверь, слышу: