— Джон Стивенс, сэр. У нас с Викторией совместный класс. Это моя мама, Шарлотта. Правда, если вы торопитесь, мы можем подождать следующий столик. — Джон подмигивает мне. Я в аду, и у меня такое чувство, что скоро будет еще хуже.

— Еда здесь потрясающая, — говорит Шарлотта моим родителям, искренне улыбаясь мне. — Это стоит того, чтобы подождать. — У нее звонит мобильный. Она достает его из маленькой сумочки марки Вол-Маркет, перекинутой через плечо, и гримасничает. — О нет, ты же знаешь, что я должна ответить, — хмуро говорит она сыну.

— Конечно, — отвечает он, но не в саркастическом тоне, а скорее в том, что это случается постоянно, но он с этим согласен. Джон прислоняется плечом к дальней стене и устраивается поудобнее. Проблема в том, что он устраивается так, чтобы смотреть на меня. Его ухмылка хитрая, как будто у него есть секрет, о котором никто не знает.

Вспоминая поцелуй, мои щеки становятся теплыми.

— Извините. Мне очень жаль. — Шарлотта бросает на нас прощальный взгляд, уже погрузившись в разговор, когда она отходит на несколько футов. — Где ты? Оставайся там! Я могу быть там через… — она проверяет часы, — пятнадцать минут. Подойдет?

Взгляд моей матери буравит Джона. Ее нос сморщился, как будто она учуяла что-то неприятное.

— Если ты и твоя мама действительно не возражаете, мы немного торопимся.

— Мам, мы не будем занимать их столик.

— Дорогая, — говорит отец моей матери, положив руку ей на спину, — они должны назвать наше имя в любую минуту. Будь терпелива. — Он сверкает ямочками. Давай, папа!

Шарлотта вернулась. Она выдохнула длинный разочарованный вздох, качая головой на своего сына.

— Похоже, нам придется пропустить обед, малыш. — Джон движется к двери.

— Все в порядке, мама.

— Нет, не в порядке. Это всегда случается. Если бы это не было срочно…

Мы с родителями бесстыдно держимся за каждое слово, особенно я, потому что теперь знаю, что не буду страдать от того, что они едят в том же ресторане, что и мы. У мамы хватило наглости сделать еще один шаг вперед. Черт бы ее побрал.

— Чрезвычайная ситуация? О нет. Надеюсь, это не мистер Стивенс? — Она притворяется сочувствующей. Пожалуйста, она просто любопытствует, ищет информацию.

— Нет никакого мистера Стивенса. Он уехал сразу после рождения Джона. — Красный цвет смешивается с загаром на щеках Джона.

— Андерсон! — Зовет мужчина, держа в руках три меню и, похоже, стремясь усадить нас. Мне нравится этот худой хрупкий мужчина. Я уверена, что ему нужно будет выйти на задний двор и выкурить сигарету, как только моя мать будет удовлетворена.

— Наконец-то, — хмыкнула моя мама. Она поворачивается и идет за мужчиной, а я следую за ней по пятам. Папа задерживается. Почему отец задерживается? Его глубокий голос останавливает меня на моем пути.

— Знаете… Ваш сын может присоединиться к нам на обед. Мы привезем его домой сразу после. — «Нет, папа!» — кричу я, хотя из моего рта ничего не вылетает. Ничего. Все, что я могу сделать, это нахмуриться, на что Джон отвечает медленной ухмылкой.

Взгляд Шарлотты окидывает всех присутствующих и останавливается на моей матери, которая, похоже, так же недовольна, как и я. Шарлотта обращается к моему отцу:

— Если Вы уверены, что не возражаете. Манеры моего сына не позволяют ему признаться в этом, но он голоден. Бедным ребенком ужасно пренебрегают. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз ели без перерыва. Не так уж часто у моего сына появляется возможность поесть в кругу семьи. Очень мило, что Вы предложили.

— Ты говоришь так, будто пытаешься уговорить их усыновить меня, — стонет Джон.

Моя мама нетерпеливо выдыхает.

— Может, мы уже перейдем к делу? Вы остаетесь или нет, молодой человек? — Джон засовывает руки в карманы.

— Я немного голоден.

— Ну тогда пойдем. — Моя мать взмахнула руками в направлении столов.

Десять минут спустя я подавилась куском чесночного хлеба, и мне пришлось сделать несколько глотков пепси, чтобы он проскользнул до конца. Джон сидит рядом со мной, его бедро и рука периодически сталкиваются с моими.

— Я бы хотел стать писателем, — отвечает Джон на вопрос моей матери о том, какую карьеру он планирует сделать в будущем.

— Ты не можешь быть серьезным? О, это хорошо для хобби, но лишь немногие избранные зарабатывают на писательстве реальные деньги.

— Не всегда дело в деньгах! — говорю я.

Нога Джона ударяется о мою под столом. Он говорит моей маме:

— Ну, тогда, надеюсь, я буду одним из немногих избранных. — Он делает паузу, его карие глаза сверкают честностью. — Тори права, для меня дело не в деньгах.

— Конечно, у тебя есть что-то более надежное на примете? — усмехается моя мать. Джон смотрит на меня, уголок его рта растягивается в улыбку, прежде чем он отвечает:

— Конечно. Если с писательством ничего не получится, то я хотел бы стать музыкантом на полную ставку, может быть, создать группу. — Он пожимает плечами. Моя мама поперхнулась своим красным вином.

— Ты издеваешься надо мной, да? — Она кашляет и отплевывается.

— Всегда хорошо иметь запасной план, — уверенно отвечает Джон, делая глоток колы, не сводя глаз с моей матери. Это противостояние, чтобы выяснить, кто первым выйдет из игры.

Мой отец хихикает в кулак, положив вторую руку поверх маминой на столешницу. Это не помогает, как обычно. Моя мать делает медленный глоток вина и продолжает:

— Парень Виктории, Колтон, вот у него есть правильная мысль. Он собирается заняться спортивной медициной. Очень мудро с его стороны, заниматься чем-то связанным с медициной.

Джона, кажется, совсем не пугает моя мать.

— Я слышал, что многие люди испытывают трудности с поиском работы после окончания факультета спортивной медицины, — отвечает он. — Думаю, это означает, что лишь немногие из них зарабатывают на этом настоящие деньги. Считаю, что у меня было бы больше шансов стать опубликованным автором, к тому же мне это нравится.

Мои щеки болят от улыбки.

Прощание никогда не бывает легким

Виктория

В понедельник мистер Брукс, мой преподаватель по письму, дает команду всему классу выстроиться у двери. Мы все колеблемся, обмениваясь недоверчивыми взглядами. Ведь большинство из нас — старшеклассники. Прошли годы с тех пор, как учитель приказывал нам выстроиться у двери.

— Что это… перерыв на горшок? Вы собираетесь выдать нам всем таблички с именами и заставить держаться за руки? — спрашивает Джуд — долговязый парень, ссутулившийся за своей партой в задней части комнаты. Он бросает наглую ухмылку на своего приятеля, который скрывает смех, прочищая горло.

Да, перерыв на горшок был бы как раз по их вкусу, это то, с чем они могли бы сродниться. Старшая школа не обязательно означает более зрелый возраст.

— Мистер Ханикатт, я всегда могу попросить Вас посидеть на стуле в коридоре, пока нас нет, если хотите? — говорит мистер Брукс, приподнимая очки в черной оправе на переносице. Я и не знала, что мистер Брукс умеет шутить. Я впечатлена. Он немного похож на Кларка Кента, что всегда заставляет меня задуматься, может быть, где-то под интеллектуальным фасадом скрывается супермен.

— Я так не думаю, — говорит он, когда щеки Джуда становятся огненно-красными.

— Если никто больше не возражает, пожалуйста, быстро встаньте в очередь, — добавляет мистер Брукс.

Я засовываю мобильный в задний карман джинсовой юбки, сползаю с парты, шлепанцы хлопают по полу и иду туда, где стоят все остальные. Джон подходит ко мне сзади в очереди, и я делаю вид, что не замечаю его. Он прислоняется плечом к стене и, кажется, спешит не больше, чем вчера в ресторане. Он пристально смотрит. Я нервно переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что делать с руками или как стоять, не привлекая внимания к тому, как на меня смотрят эти голубые глаза.

Ему не терпелось выйти из машины, когда мы высадили его у его скромного, но симпатичного дома. Он поблагодарил моих родителей (включая мою маму) и пробормотал что-то о том, что увидит меня в школе. Моя мама на переднем сиденье издала звук неодобрения. Подозреваю, что милая небольшая беседа, предупреждающая меня держаться подальше от парней, которым не хватает направления, где-то в моем ближайшем будущем. Пока что моя мама не осмелилась.