— Подожди, — Стерлинг предупреждает меня, опустив глаза на свою эрекцию. — Ты должна дать мне секунду, чтобы все успокоилось.

Я судорожно подхватываю с пола полотенце и бросаю ему.

— Прикрой его, — говорю я ему.

— Хм, это не сработает. У меня будет вигвам.

Вспышка его ямочек приводит меня в ярость.

«Для молодой девушки это очень много».

Виктория

Через несколько часов Стерлинг уснул. Вытащить его из ванны было гораздо легче, чем затащить в нее. Шарлотта была права. Ванна очень помогла. Впервые за несколько дней он выглядел умиротворенным, мучительный взгляд от постоянной боли исчез.

Теперь мы с Шарлоттой сидим за маленьким столиком, отгороженным от кухни, наслаждаясь тишиной квартиры, и разговариваем. Она вообще первый человек, которого я вижу рядом со Стерлингом за последние несколько дней. Я не понимала, насколько сильно на меня влияет то, что он переживает, пока не увидела через стол другое лицо. Я разрыдалась, как только она протянула руку и похлопала меня по плечу. Она не произнесла ни слова, пока я выплескивала на поверхность то, что копилось во мне несколько дней. Наконец я овладела своими эмоциями, бросив на нее извиняющийся взгляд.

— Прости. Я не знаю, почему это произошло, — смеюсь я, размазывая последние слезы из-под глаз. — Хорошо, что на мне не было туши для ресниц. Это была бы катастрофа.

— Для молодой девушки это очень много, — говорит Шарлотта. — Уверена, ты боишься, что подведешь его, но в то же время тебе хочется убежать от него как можно дальше.

— О нет, ты снова заставишь меня плакать, — предупреждаю я ее, обмахивая лицо веером и глядя в потолок. Когда убеждаюсь, что могу снова смотреть на Шарлотту, не теряя самообладания, я опускаю взгляд на нее. — Я где-то читала, что для того, чтобы избавиться от привычки, нужно десять дней. Это правда? — спрашиваю я, закидывая ногу на ногу в кресле и опираясь подбородком на колено.

Она качает головой.

— Чтобы выработать привычку, нужно десять дней, чтобы избавиться от нее — сорок дней, но даже это не относится к данному случаю, Тори. Когда твой парень преодолеет ломку, это еще не конец, даже близко. Это серьезно. Я не уверена, что ты до конца понимаешь, насколько это серьезно.

Мой желудок вздрагивает от ее слов. Я не знаю, правильно ли называть его «моим парнем».

— Мы еще не обсуждали, кто мы на самом деле.

Она наклоняется вперед, опираясь предплечьями на стол, ее пальцы обхватывают кружку с кофе, стоящую перед ней.

— Тем более что ты должна внимательно выслушать то, что я тебе сейчас скажу.

Я тяжело сглатываю, не будучи уверенной, что хочу услышать то, что она скажет. Не то чтобы я ей не доверяла. Я ей доверяю. Полностью. Но я не хочу, чтобы кто-то изменил мои чувства к Стерлингу. Как бы безумно это ни звучало, я зависима от того, что он заставляет меня чувствовать. Я не хочу, чтобы кто-то испортил эти чувства.

Она бросает на меня сочувственный взгляд, как будто знает, как глубоко я в этом завязла.

— Виктория. — О нет. Использование моего настоящего имени. Вот оно. Я выпрямляю позвоночник в кресле. — Тебе нужно хорошо подумать, прежде чем заниматься сексом с этим парнем. Не выгляди такой удивленной. Это было очевидно по тому, как ты вела себя в ванной. — Она придвинулась ближе к столу. — Это, конечно, не мое дело, но мне кажется, что я должна предупредить тебя, что секс — это огромный шаг. Для меня… секс — это обязательство; независимо от того, записано оно на маленьком клочке бумаги или нет, сексуальный партнер всегда будет владеть частью тебя. Отдав слишком много частичек себя, ты почувствуешь пустоту. Ты не сможешь вернуть все назад. — Я киваю.

— Я понимаю. — Она наклоняет голову, изучая меня.

— Правда? — Она выдыхает долгий вздох. — Стерлинг будет бороться со своей зависимостью до конца жизни. Он будет жаждать ее каждый день. Каждый раз, когда жизнь будет становиться немного паршивой, он будет думать об употреблении. Когда все идет идеально, он будет думать об употреблении. Он будет просыпаться в два тридцать ночи без всякой причины, желая употребить наркотик. Он будет думать об этом, пока отвозит детей в детскую лигу. Ты видишь это в своем будущем?

— Дело не во мне. Дело в нем.

— Ты ошибаешься. Те, кто любит наркомана, очень сильно переживают из-за него. Если он сорвется, ты будешь винить себя, черт возьми, он будет винить тебя, потому что это будет легче, чем ему столкнуться с тем, на ком должна лежать настоящая вина. Это измотает вас не меньше, чем его, и вы даже не будете употреблять.

— Так вы говорите, что это невозможно?

— Нет. Не невозможно. Это меняет жизнь. — Она вздохнула. — Ты когда-нибудь любила кого-то так сильно, что это причиняло боль, и хотя ты знаешь, что любовь к нему уничтожит вас… это не имеет значения?

— Да, — задыхаюсь я. — Стерлинг.

Вот опять. Жалостливый взгляд. Она опускает взгляд на черный кофе в своей кружке.

— Я боялась, что ты так скажешь. — Я быстро смахиваю слезы, надеясь, что она их не видит.

— Ему понадобится помощь, — говорит Шарлотта. — Он не сможет справиться один, каким бы крутым он себя ни считал.

— Он привел меня сюда, потому что не хотел оставаться один, — впервые признаю я вслух. — Знаете, пройти через это. Он не хочет быть один.

— Это хорошо, Тори, но ему нужно больше, чем тебе. Ему нужна консультация, серьезная консультация. У Стерлинга серьезные душевные раны. Есть причины, по которым он употребляет. Эти причины не исчезнут волшебным образом.

Я думаю об отце Стерлинга и о том, как он издевается над ним: побои. Маленькому ребенку говорят, что он никогда не сможет сделать ничего хорошего. Что он ничего не стоит. Как его бросила мать. Я представляю, что Стерлинг всегда чувствовал себя чужаком, как будто ему нигде не было места.

У меня буквально болит сердце, и я потираю область прямо над ним.

— И даже консультаций будет недостаточно, — продолжает Шарлотта. — Все, что они могут сделать, — это помочь ему разобраться со своим прошлым. Стерлингу придется научиться прощать то, что с ним сделали, прежде чем это разрушит его. Такая сила может быть только в одном месте. — Она наклоняется и достает из сумочки свой айфон. — Могу я тебе что-нибудь зачитать?

— Конечно.

— Дай мне секунду. — Она проводит пальцем по экрану, разговаривая, пока ищет что-то на своем айфоне. — Я все еще привыкаю пользоваться этой штукой. У меня слишком толстые пальцы. Я всегда нажимаю не на ту букву. У тебя когда-нибудь была такая проблема? — Она хихикает, но не поднимает глаз. — Конечно, нет; если бы поднялся сильный ветер, то твою тощую задницу унесло бы. — Она делает паузу. — Недавно я скачала приложение для чтения Библии, это моя любимая вещь в этом телефоне. Можно искать любое слово. — Она поворачивает телефон так, чтобы я могла видеть экран. — Например, можно мгновенно найти слово «тьма» и найти всевозможные места из Писания. — Ее лицо светится чистой радостью. — Ну вот. Нашла то, что искала. — Ее взгляд на секунду переходит на мой. — Надеюсь, ты не сочтёшь это оскорбительным? Я просто хочу поделиться с тобой тем, что дало мне утешение, когда моя жизнь рушилась.

— Вовсе нет. — Я искренне улыбаюсь, придвигая свой стул ближе к столу.

Она читает Священное Писание вслух:

— Я поведу слепых путями, которых они не знали, по незнакомым дорогам Я поведу их; тьму обращу пред ними в свет и неровности сделаю гладкими. Вот что Я сделаю; Я не оставлю их. (Исаия 42:16)

— Стерлинг не одинок, Тори. Бог ждет от него призыва.

— В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Он был с Богом в начале. Через Него все было создано; без Него не было ничего, что было бы создано. В Нем была жизнь, и эта жизнь была светом для людей. Свет светит во тьме, но тьма не постигла его. (Иоанн 1:1–5)

Она заканчивает. Мы обе молчим, пока я перевариваю то, что она прочитала. Моя голова кружится.