— У меня нет девушки, — объявляет он. — Это может быть, как в старые времена. Не говори мне, что ты не хочешь этого. Ты не можешь это скрыть. Я вижу это в твоих глазах.

— От тебя воняет.

— Пойдем со мной на вечеринку, и через несколько минут тебе будет все равно, как я пахну, — говорит он, кивая на матрас на полу. — Я никогда не хочу оказаться там.

— Не надо… — пытаюсь протестовать я, но его рот накрывает мой. Мои губы остаются сомкнутыми, плотными, неподвижными. Я задерживаю дыхание. Это грубый поцелуй. Гневный поцелуй. Поцелуй, который разрушает все надежды, которые у него были с Тори. Я бы солгала, если бы сказала, что не было трудно не поцеловать Стерлинга в ответ. Я прижимаюсь к его груди, пока он не позволяет мне разорвать поцелуй.

— Что это, блядь, было? — кричу я, вытирая остатки его слюны со своего рта.

Мы оба одновременно смотрим на Тори. Ее глаза блестят от непролитых слез. Она поворачивается и убегает, пробираясь сквозь весь этот хаос.

— Зачем ты поцеловал меня перед ней? Ты полный кретин! Я думала, что ты мой друг… но я больше не уверена, что хочу с тобой дружить. Это было слишком хуево даже для тебя! — разглагольствую я. — Ты знаешь, как она к тебе относится. Любой может это увидеть! Ты пытаешься уничтожить ее? — Я показываю пальцем на шлюху, лежащую в отключке на матрасе. — Потому, что, если твое намерение — испортить все, что у вас двоих есть. Думаю, ты преуспел.

Стерлинг выглядит потрясенным, и на него снисходит понимание.

— Я… она…

— Ты пожалеешь об этом завтра. Завтра, когда ты проснешься и поймешь, что прогнал всех, кто когда-либо заботился о тебе. — Его маска счастья сползает.

Он идет мимо меня, как будто собирается идти за Тори. Я блокирую его.

— О нет, я не подпущу твою задницу к ней, даже если мне придется самой посадить ее на самолет.

Он хватает руками свои волосы, дергает так, как будто ему больше всего на свете хочется вырвать их с корнем.

— Что, черт возьми, со мной не так? — рычит он, несколько раз сильно ударяя себя ладонью по лбу. — Черт. Она права, я — дерьмо. Я уничтожаю все хорошее вокруг себя!

Внезапно он снова зацикливается на мне. О черт, что будет его следующим безумным шагом?

— Ты должен поговорить с ней. Исправь это. — Он опускается на пол на колени передо мной и обхватывает руками мою правую ногу. Задушенный всхлип сотрясает его тело, когда он прижимается лбом к моей ноге. Для него нет ничего необычного в том, чтобы становиться мелодраматичным, когда он употребляет. Его эмоции повсюду. Трудно сказать, какие из них настоящие.

— Пожалуйста, Старр, — умоляет он меня в джинсы. — Это не я, и ты это знаешь.

— Если ты не приведешь себя в порядок, Стерлинг, люди перестанут тебя искать. — Я не должна утешать его. Класть руку на его склоненную голову и говорить ему, что все в порядке, но я не могу. Я не могу с ним нянчиться. Он должен посмотреть правде в глаза, суровой правде. Всегда наступает день, когда тебя перестают искать.

— Отпусти мою ногу. — Я пытаюсь сохранить голос ровным, пытаясь стряхнуть его с себя.

Кончики его пальцев впиваются в заднюю часть моей ноги. Его хватка становится отчаянной. Мне удается сделать пару шагов, волоча его за собой. Он отступает и смотрит на меня с затравленным выражением лица, его мокрые ресницы угольно-черные. Одинокая слеза медленно скатывается по его щеке.

Это будет сложнее, чем я думала.

Я тянусь вниз и отталкиваю его от своей ноги. Он падает кучей возле моих ног, с таким видом, будто молится и целует мои ноги. Он хватает меня за лодыжки.

— Нет. Не уходи. Мне страшно. Не оставляй меня, — умоляет Стерлинг. Теперь он рыдает, и на это трудно смотреть. Его разум работает неправильно. Я была там. Сейчас я жажду попасть туда. Я думаю об употреблении, а потом думаю о смерти. Я никогда не была так плоха, как Стерлинг, но я приближалась к этому. Однажды я видела девушку, которая больше не могла найти вену, в которую можно было бы вколоть шприц, и она была вынуждена колоть себя шприцем. Передняя часть ее рубашки была пропитана кровью и рвотой. Я до сих пор боюсь, что однажды это случится со мной.

Оставаться чистой — это постоянная борьба.

В моем горле образовался комок. Я вырываю ноги из хватки Стерлинга и отступаю назад.

Я опускаюсь перед ним на колени и хватаю рукой волосы, заставляя его поднять голову. Ему трудно сфокусироваться на моем лице, но я знаю, что он меня слышит.

— Иди трахни свою шлюху, Стер. Принимай свои наркотики. Жизнь не остановится только потому, что ты больше не хочешь в ней участвовать. Все, о ком ты заботишься и кого любишь, будут жить дальше без тебя. Ты превратишься в кожу и кости и умрешь в этой дыре, потому что ты слишком слаб, чтобы что-то с этим сделать. Если ты хочешь самоуничтожиться, тебе придется сделать это самому.

— Пожалуйста, не надо… — плачет он, сопли капают из его носа, а слюна собирается в уголке рта. — Я не знаю, что делать.

— Чушь. Ты точно знаешь, что нужно делать. Ты просто слишком эгоистичен. Ты предпочитаешь причинить боль людям, которые тебя любят вместо того, чтобы отказаться от этого. — Я отпускаю его голову, позволяя его подбородку коснуться груди. Я встаю, поворачиваюсь и ухожу от своего лучшего друга, того, кто изменил мою жизнь и даже не подозревал об этом. Если бы я не потеряла ребенка из-за своей неспособности оставаться чистой, я бы никогда не поняла, как далеко я упала. Я бы никогда не возненавидела себя настолько, чтобы обратиться за помощью. Потеря жизни, которая была внутри меня, стала для меня дном.

Открывая истину

Виктория

Боковая дверь в здание открывается. Я прекращаю вышагивать по переулку и поворачиваю голову в сторону стального скрипа. Мой желудок опускается, как только я вижу Старр. Ее лицо бледное. Тело дрожит.

— Где Стерлинг?

— Он не придет, — говорит она, уже направляясь к выходу из переулка. Я с трудом поспеваю за ней.

— Что значит «он не придет»? Мы не можем оставить его там. Мы должны вернуться туда и заставить его пойти с нами. — Она внезапно останавливается и поворачивается ко мне лицом.

— Слушай, я понимаю, что ты хочешь заставить его пойти с нами, но так не получится. Мы не можем заставить Стерлинга сделать что-либо. Он должен сам этого захотеть. — Позади нее оживленная улица заполнена транспортом: желтые такси, гудки, угрюмые водители, стремящиеся попасть домой. Все это не имеет значения.

— Но мы не можем оставить его там. Что, если с ним что-нибудь случится? — вырвалось у меня в порыве паники. Старр вздыхает.

— Тори, он там, где хочет быть. К тому же ты не сможешь его образумить, пока он в таком состоянии. И да, плохое дерьмо случается каждый день. Стерлинг знает о риске, и ему все равно.

— Ты можешь убедить его, — отвечаю я. Стерлинг поцеловал ее. Когда-то они были одним целым. Старр могла бы убедить его, если бы попыталась. Я содрогаюсь при мысли об альтернативе. — Я не могу вынести мысли о том, что он с этой девушкой. Пожалуйста, не оставляй его там с ней.

— Мне очень жаль. — Она качает головой и поворачивается, направляясь к ресторану. — Это должно быть его решение. Я не могу сделать это за него. Ты не можешь сделать это за него. Лучшее, что ты можешь сделать, это улететь отсюда ближайшим рейсом и забыть о нем. — Ее нижняя губа подергивается, и я понимаю, что, хотя Старр делает вид, что это ее не беспокоит, это не так. — Я начинаю думать, что Стерлинг — это потерянное дело.

— Не говори так, — пробормотала я, опустившись на ступеньку рядом с ней.

— Привет, пап, — говорю я, когда его телефон переключается на голосовую почту. Я колеблюсь. Это тяжело. Это моя ошибка, и теперь я прошу его исправить ее. — Я готова вернуться домой. Я ненавижу просить… Не мог бы ты перевести мне деньги на билет на самолет? Я все объясню, когда вернусь домой… Ты можешь связаться со мной по этому номеру. Прости меня, папа. Я люблю тебя. — Я нажимаю кнопку завершения вызова и убираю телефон в задний карман.