Я вижу, как Стерлинг напрягается, но он не защищается, вместо этого сосредотачивается на миске с хлопьями перед ним. Он почти ничего не съел. Я знаю этот взгляд поражения и принятия всего дерьма в твоей жизни. Я уверена, что у меня такой же взгляд каждый раз, когда моя мать заставляет меня чувствовать себя маленьким и никчемным. Не знаю, почему родители так поступают: указывают на недостатки своих детей, как будто мы сами о них не знаем. Поверьте мне. Мы прекрасно знаем. Это медленно разъедает нашу уверенность в себе, нашу самооценку. Я даже не знаю Стерлинга, но автоматически чувствую, что хочу защитить его.

Колтон пожимает плечами.

— У моих родителей был сберегательный счет, который должен был позаботиться о счетах. Как только я закончу колледж, я смогу…

— Сегодня ничего не нужно решать, кроме организации похорон, — говорит дядя Бентли, отодвигая стул и вставая. Он выходит из кухни, как будто уже знает, как все будет происходить. Похоже, он уверен в своей способности убедить Колтона вернуться с ними.

Мне трудно сосредоточиться на чем-либо. Стерлинг прищурил на меня свои серебристые глаза и не перестает смотреть. Интересно, чувствует ли он запах страха?

— Детка? — Я слышу, но не отвечаю. Меня легонько трясут за плечо. — ТОРИ!!! — Палец касается моего подбородка, поворачивая его к Колтону. — Я сказал… мы собираемся уйти на некоторое время. Ты можешь остаться здесь сегодня и привести дом в порядок. — Это не вопрос. Это требование.

— Да. Хорошо, — рассеянно соглашаюсь я. — Все, что тебе нужно, я сделаю.

— Похоже, мне стоит принять душ, если мы собираемся куда-то идти, — говорит Сойер, вставая. Он лениво ухмыляется и подмигивает мне. — Не хочешь присоединиться ко мне? Я позволю тебе помыть мне спину.

Колтон бросает хмурый взгляд на своего кузена.

— Как насчет того, чтобы оставить мою девушку в покое.

Стерлинг отодвигает свой стул от стола. Я перестаю дышать. Раздается громкий стук, когда он с шумом ставит свою миску с хлопьями в раковину.

— Уверен, она предпочла бы не заразиться хламидиозом, — слышу я его бормотание под нос.

Сойер кладет руку на плечо брата, шагая рядом с ним, когда они направляются к выходу из кухни.

— Эй, это твое дело, брат, не мое. — Он показывает пальцем на промежность Стерлинга. — Хотя, возможно, тебе стоит купить какое-нибудь лекарство от этого или хотя бы провериться.

— Отстань от меня. — Стерлинг стряхивает руку брата. — Сделай нам всем одолжение и нанеси чертов дезодорант в следующий раз, когда пойдешь бегать.

Сойер громко смеется, и я слышу, как они спорят, пока их голоса не стихают в другой части дома.

Один брат улыбается и выглядит живым. Другой выглядит поврежденным и усталым. Почему?

— Он такой козел, — говорит Колтон, когда они уходят.

— Твой дядя?

— Нет. Стерлинг.

— Не знаю, мне его даже жалко.

Колтон складывает руки на груди, изучая меня со своего стула.

— Какого черта? Я потерял своих родителей, Тори, это меня ты должен жалеть, а не этого придурка.

— Я сожалею. Правда. Просто кажется, что его отец очень строг к нему.

— Ты не знаешь всей истории. Если бы знала, то поняла бы.

— Хорошо. Тогда расскажи мне всю историю.

— Не могу. Мне нужно готовиться к выбору гробов, — говорит он, вставая. У меня перехватывает дыхание. Он прав. Я ужасный человек.

— Мне жаль. Это не важно. — Он наклоняется ко мне, одна рука лежит на спинке моего стула, другая — на столе.

— Скажем так, парень жил со своей шлюхой-матерью, пока она не бросила его, сделав его проблемой моего дяди.

— У Сойера и Стерлинга не одна мать? — спрашиваю я, начиная понимать.

— Нет. Стерлинг — результат короткой интрижки, которая с тех пор преследует моего дядю. Дядя Бентли совершил ошибку и в итоге получил постоянное напоминание о ней. Эта женщина была не кем иным, как золотоискательницей, которая думала, что сорвала большой джек-пот. Ты бы видела, какие наряды она носила; она думала, что у нее есть стиль… фамилия Бентли говорит сама за себя. Она думала, что она из высшего общества, но она была шутом. Он — посмешище. Так что перестань пытаться найти в нем какие-то достойные качества. — Он прижимает быстрый поцелуй к моим губам. — Да, не удивляйся, я знаю, как работает твой разум. Тори, ты не способна быть злой. Если бы ты нашла потерявшегося щенка, который был бы болен и нуждался в избавлении от страданий, ты бы попыталась его спасти. Я уже знаю, что это твой недостаток, но я все равно люблю тебя, даже если ты иногда бываешь немного наивной. В моей комнате несколько стопок белья. Начни с этого. Спасибо, детка, ты лучшая.

Стерлинг — нежеланный ребенок. Никто никогда не должен чувствовать себя нежеланным.

Балансируя на бедре с корзиной для белья, полной чистой одежды, я останавливаюсь у спальни родителей Колтона, открываю ее кончиком ноги, и меня охватывает глубокая печаль. Их кровать аккуратно застелена. Это великолепная богато украшенная кровать королевского размера с балдахином, отделанная красным деревом. Постельное белье из шелка: светло-зеленого и льняного цвета. Оно прекрасно, как и все остальное в комнате. На кровати валяется один из пиджаков и полосатых галстуков отца Колтона, оставшихся еще до их полета, и в комнате пахнет его матерью. Цветочный. Думаю, гардениями. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ее запах исчезнет из комнаты. Мое сердце болит. Они думали, что проживут вместе целую жизнь, а теперь у них не будет возможности увидеть, как их сын закончит школу, или познакомиться с внуками. Это не имеет смысла. Это несправедливо. Жизнь — это самоцель.

Я тихонько прикрываю дверь и иду в комнату Колтона.

Он не шутил насчет стирки. Я провела большую часть утра, убирая его комнату и ванную, что заставило меня прийти к такому выводу… парни — отвратительные неряхи. За эти три часа я узнала о своем парне больше, чем за весь год нашего знакомства: например, что у него есть привычка мочиться на сиденье унитаза, съедать половину сосалки и засовывать недоеденную часть в маленькое мусорное ведро в ванной. Возможно, это звучит не так уж ужасно, но имейте в виду, что он никогда не кладет мусорный пакет в это ведро, поэтому я потратила пятнадцать минут, отдирая полусъеденные сосалки, приклеенные к пластику. В конце концов я сдалась и налила в мусорное ведро горячей воды и дала ему отмокнуть. Конфеты наконец-то освободились и всплыли на поверхность вместе с остатками волос. Я нашла грязные боксеры и носки, засунутые под его кровать, а также стопки грязных журналов с его любимыми, наиболее посещаемыми страницами. То, что было под его кроватью, пролежало там долгое время, потому что от него очень плохо пахло. На кафельном полу его душевой были козявки, лобковые волосы застряли в твердой зубной пасте, скопившейся на крышке тюбика, которым я пользовалась сегодня утром, крошки в его постели и не опознаваемые пятна на его простынях.

Но когда я сказала, что узнала о нем больше за эти три часа, я имела в виду кучу презервативов, которые я нашла, когда открыла один из ящиков его комода, чтобы положить чистую одежду. И еще: его мобильный телефон, который обычно всегда с ним, но сегодня утром был случайно оставлен, предоставив мне редкую возможность подглядеть. Сейчас я держу его телефон в руке, думаю о презервативах и размышляю, действительно ли я хочу знать.

Да. Я хочу знать.

Я пролистываю его последние звонки. В его журнале звонков полно имен девушек, некоторых я знаю, о других понятия не имею. Я провожу пальцем по экрану, и появляются его текстовые сообщения. Я опускаюсь на край кровати с пустым лицом, читая их. Я не удивляюсь тому, что читаю:

Колтон: Я скучаю по тебе!)

Обри: Я тоже скучаю! Ты заедешь сегодня вечером?

Колтон: Твои родители уехали из города?

Обри: Да. Весь дом будет в нашем распоряжении.;)

Колтон: Хорошо. Я принесу алкоголь. Ты принесешь сексуальность.

Обри: Для тебя? Всегда.