— Абсолютно не интересует. Видимо, проветрился, подумал и сочинил новую историю. Мне неинтересно, а у тебя неверные сведения обо мне. Я, — пытаюсь зацепиться ногтями за эту штуку, но только беспорядочно скребу навороченный и недешевый пластик, — не оказываю услуги сопровождения для искореженных козлов на всяких вечеринках и VIP-тусовках. Кто тебе сказал, что, — делаю еще одну попытку отклеить Ярослава от себя, — я такая?

— Никто.

— Своим умом, что ли, дошел? — не оборачиваясь, вполоборота задаю вопрос.

— Была ужасная авария, Даша. В тот день я потерял все.

Это он сейчас к чему ввернул?

— Неверный выбрал поворот на танке? — идиоткой подхихикиваю.

— Гоночный болид, формула 3, класс автомобилей с открытыми колесами. Ты ведь интересуешься машинами? Знаешь, что это такое?

— Нет, не знаю и знать не хочу. Да отпусти же, — выкручиваюсь, но, видимо, не до конца, потому как теперь я прижата к мощному мужскому телу своей грудью и низом живота.

Встряхивает, как дешевую игрушку. Нежно улыбается и наклоняется, чтобы снова поцеловать?

Выставляю руку:

— Давай назад, Ярослав Премудрый. Сдавай назад — доступно преподнесла? А?

— Спокойно-спокойно. Я хотел всего лишь поправить приклеившиеся к твоим губам волосы. Не надо строить из себя…

— По-моему, мы выяснили, что я…

— Не такая! Все уяснил, повторять не нужно, — по-моему, он прислушивается к раздающейся из динамиков клубной музыке. — Это, конечно, не твое танго, Даша, да и я не особый танцор. Но все-таки прошу, просто потанцуй со мной, — перехватывает меня, отрывая от земли, переносит на свободную от пар площадку и…

Уверенно ведет по самостоятельно выбранному и размеченному для нас танцевальному «паркету».

Уже четырнадцать лет! Моему сыну вчера исполнилось четырнадцать лет. Взрослый парень и почти мужчина. Серьезный, умный, спокойный, целеустремленный человек. Кириллу уже четырнадцать. Ха, кто бы мог подумать! Как быстро время пролетело. Казалось, вот только вчера Вика сообщила, что забеременела от меня, а сегодня я на повышенных оборотах прокручиваю в мозгах видеоряд со вчерашнего торжества по случаю дня рождения моего очень взрослого и возмужавшего ребенка.

— Ярослав? — она дергает меня за правое плечо и щекочет распущенными волосами мое лицо, обильно покрывшееся испариной от той гонки, которую она мне тут только что устроила.

— Угу, — отмираю и пытаюсь сфокусировать на женщине свой взгляд.

— Я уже, наверное, пойду? — она встает с пола, ладонью вытирает рот и отступает, делая несколько неуверенных шагов назад.

Ноги, что ли, затекли? Вполне возможно. «Малышка» тяжело трудилась руками, языком и ртом, но стоя, правда, на коленях, как ничтожная рабыня, отрабатывающая еженедельную повинность за пожертвование, которым я накачиваю их официально оформленный счет.

Растирая ладонями себе лицо, медленно поднимаюсь, усаживаюсь на край разобранной кровати, а затем застегиваю ширинку своих брюк.

— Ты… — стараюсь не смотреть на эту шлюху. — Кони, все нормально? Проблемы? Что-то не так?

— Да-да. Отлично! — одергивает юбку, поправляет пальцами задравшееся или забившееся в задницу нижнее дешевое белье. — Ты доволен?

Несомненно — головой киваю!

— Хотел у тебя кое-что спросить, — слежу за ее передвижением возле гостиничной кровати. — Это можно? Не разговор, конечно, по душам, но простой вопрос от постоянного клиента. Доплатить наличкой за лишние пять минут, которые, выслушивая меня, ты вынужденно здесь проведешь?

— Не надо. Вопрос ты как бы оплатил. Сейчас уже бесплатно, Ярослав. Я тебя слушаю, — старается сосредоточиться на том, что собираюсь ей сказать. — Угу?

Думает о чем-то, видимо, серьезном? Огорошу и немного огорчу! Не стоит — это грубо и развязно, бестактно и унизительно для этой женщины. Она проститутка, но когда-то эта самая Кони выдала мне очень справедливую тираду. «Интимная вещь», которой она является то ли по зову сердца, то ли из-за щедрой платы, тоже требует уважения личных границ и подпитки чувства собственного достоинства. Я, увы, давно не моралист, но слова недешевой, честно говоря, проститутки тогда слишком четко впечатались в мою башку.

— Нет, ничего, — тут же меняю свое намерение и сильно встряхиваю головой. — Я ведь рассчитался с фирмой? Проблем с твоим гонораром нет? Тебя не обделяют?

— Ты очень щепетильный клиент, Ярослав, — ярко улыбается. — Стал даже постоянным и немножечко любимым, — своими пальцами щекочет мой заросший подбородок. — Я помню, дорогой, что с тобой исключительно минет. По-прежнему больше ничего попробовать не хочешь?

Самое время, видимо, этим возгордиться? Я постоянный и «немножечко любимый» клиент общественной проститутки с удовлетворенным членом!

— Нет, — тихо отвечаю.

— Боишься подхватить заразу? У меня свежая медкарта есть. Это ведь стало обязательным, Ярослав! Мы все легализованы и без исключения стоим на учете, — наклоняется ко мне, прогнувшись в пояснице, оттопырив кверху зад. — Проходим регулярную узкоспециализированную диспансеризацию, малыш! Знаешь, что это такое? — горячими и немного влажными руками обнимает щеки, большими пальцами оглаживает скулы, задевая мои глаза и немного брови. Я дергаюсь и выворачиваюсь из ее не слишком нежных рук.

Проституция, эскорт-услуги — легализованный бизнес? Охренеть! Я не знал этого. А впрочем — пожалуй, хорошо, я ведь тоже пользуюсь услугами одной из законно оформленных сотрудниц вполне себе рентабельной фирмы, занимающейся вопросами одноразового сводничества.

— Нет, дело не в этом. Пожалуйста, — глубоко вздыхаю, — этого не надо.

— Это два удовольствия по цене одного. Соглашайся, сладкий, — неспешно распрямляется, пытается уткнуть мое лицо к себе в живот. — Соглашайся, милый. Ты такой хороший. Нежный, спокойный, вдумчивый и… Ярослав, ты молчаливый, когда я тебе сосу. В чем дело, мальчик? Не нравится? Скажи, как хочешь, и в следующий раз я постараюсь сделать еще лучше!

— Я не об этом, — уверен, что на своем ответе основательно краснею, возможно, многочисленными беспорядочными пятнами по коже исхожу.

— Ты не распускаешь руки, не трогаешь меня. Тебя совсем не интересует, какая я? — оглаживает свою шею, поправляет завернувшийся воротник, спускается вниз по ложбинке между двух больших грудей. — Здесь, — стискивает сиськи, — все натуральное. Я не портила природой нажитое тело. Хочешь посмотреть? — расстегивает две верхние пуговицы, массирует свою грудь и наклоняется, демонстрируя содержимое своего декольте, только что специально и самолично раскрытого на пять или шесть блузочных ворот.

— Нет, — отвожу глаза и закрываю их. — Я этого не хочу. Лишнее!

Шлюха хмыкает. Не вижу, но ощущаю ее обратную, слишком шумную возню с одеждой.

— С членом у тебя полный порядок — ты всегда готов. Подтверждаю и зрительно, и тактильно. Тогда напрашивается только лишь одно. Ты девственник на киску? Не знаешь, как просунуться к тёлке внутрь? Боишься, что сучечка засмеет? Так ты не подавай вида, Ярослав. Пусть думает, что так играешь с ней, такая у тебя задумка. Не затягивай прелюдию, конечно. Может надоесть и ей, и тебе, а она еще и устать успеет. И потом, это нетрудно, милый. Там есть всего одно горячее место — не промажешь. Член сам найдет дорожку. Нужно направить, помочь себе рукой, если…

— Нет. Достаточно! — поднимаю здоровую руку, делаю лаконичный жест, прошу ее заткнуться и не нагнетать. — Я не девственник. Но с тобой будет исключительно минет. Я намерен платить только за это.

— Хм! Обижаешь, сладкий. Нежеланная женщина — твой косяк, дорогой. Дал надежду, проявил внимание, но не отъе.ал! Да ты козел, щедрый мальчик Ярослав. Бережешь, наверное, жену? Женат? Фиктивный брак, раз у тебя проблемы с этим? Она, видимо, гуляет, а ты никак не потрахаешь ее пи.ду. Хотя…

— Разведен, — по привычке отвечаю. — Я был женат, Кони. Еще раз повторяю, имею сексуальный опыт. Я не о том хотел поговорить…