Мое состояние меня полностью устраивает, а мужу обо всем не обязательно знать. В конце концов, это мое личное дело. Я не собираюсь никому, даже Ярославу, давать отчет о том, что было чертову кучу лет назад. Нам хорошо вдвоем, у нас с ним крепкий брак, мы любим друг друга. И потом, у моего мужа есть очень взрослый сын от предыдущих отношений.

Ха! Как ловко эта сука завела меня!

Открываю приложение, чтобы вызвать такси. С большим трудом попадаю дергающимся пальцем на сенсорные ячейки. Наконец-то справившись с простым заданием, выхожу из клиники и останавливаюсь перед центральным входом, застыв каменной бабой в ожидании предложенной машины.

«Поговорите с мужем о возможном усыновлении!» — набатом выжигает уши.

Ага! Сейчас-сейчас… Начнем брошенных детишек собирать?

*строчка песни из мультфильма «Бременские музыканты»

Даша

— Добрый день! — приветливо здороваюсь и, отодвинув легкий стул, пристраиваюсь третьей лишней к небольшой компании, состоящей из сияющей от счастья молодой женщины и сосредоточенного сейчас исключительно на ее удобстве мужа.

— Привет-привет! — улыбается мне Виктория, а Андрей, задумчивый мужчина, выказывая свое приветствие, слегка качает головой. — Как дела, Даша?

— Отлично! — растягиваю рот в улыбке.

Наигранно или искренне отвечаю? Сейчас не знаю, тяжело пока сказать. После утреннего визита и разговора по душам с моим врачом грань между мутным изображением и очевидной явью просто на глазах стирается и уходит с давно уверенной рукой размеченных радаров вдаль. Так ведь принято, а значит, я никого своим невниманием не обижаю — подошла и вежливо поздоровалась, затем мило улыбнулась и выказала свое почтение. Теперь необходимо произвести зеркальный жест.

— А у вас, ребята? — снимаю свою сумочку и вешаю ее на спинку стула. — Все хорошо, надеюсь?

— Потихоньку, — тяжело вздохнув, отвечает Вика.

— Волнуешься? — вместе со своим вопросом, видимо, в знак поддержки, прикасаюсь к ее кисти, лежащей на столе возле блюдца с чашкой. — Где они? — мягко сжимаю ее руку и озираюсь по сторонам, в надежде увидеть Ярослава и Кирилла, готовящихся к очень важному для обоих старту.

— Немного, если честно, — она перехватывает мою руку и точно так же осторожно прижимает кисть. — Не люблю эти гонки, понимаешь? А сейчас стократно!

И я опять не знаю, что мне следует сказать, чтобы поддержать озабоченную здоровьем и банальной безопасностью ребенка мать! Мой Ярослав ведь больше не гоняет — старая травма этого не позволяет, зато его сын чудит на трассе так, что у Виктории сердце стремительно уходит в пятки каждый раз, как парень, не снижая скорости, подрезает своих соперников, демонстрируя филигранный по исполнению обгон. Он, как и его отец, непревзойденный в этом деле ас!

— Я думаю, все пройдет, как по маслу, как по накатанному. Вика, дорогая, не надо волноваться, — наклоняюсь к ней и шепчу в ухо, — тебе ведь вредно. Зачем ты нагнетаешь?

Она в очень интересном положении и, по правде говоря, уже давно! Налицо нескрываемый огромный срок живого бремени, а сама Виктория — откровенно безобразный шар на ножках. Ожидание второго ребенка сильно разнесло по сторонам до этого очень стройную и гибкую женщину.

— Стараюсь контролировать себя, но ничего путного не выходит, — поскуливая, отвечает. — Вот совсем впустую, Даша. Повторяю, как мантру: «Не волнуйся, не волнуйся. Он справится и победит, с ним же его отец!». Господи, прости меня!

— Андрей? — поворачиваюсь и спокойно обращаюсь к ее мужу. — Есть хоть какое-то средство, которое могло бы это все прекратить? Она пузатенькая, а это какой-то непрекращающийся стресс-тест. В чем тогда, скажи-ка мне, пожалуйста, прелесть ее состояния, если каждый раз при нашей встрече в этом месте у нее дергается живот и стремительным водопадом брызжут слезы?

Господи! Зачем я вообще затеяла этот разговор? Какой-такой разговор? О-б-ы-к-н-о-в-е-н-н-ы-й! Зато она теперь не отелившейся буренкой ревет, а до моего прихода вроде ярко улыбалась. «Привет» же Вика мне сказала, не выпуская соль из красивых глаз.

Андрей удрученно качает головой и тяжело вздыхает:

— Видимо, это диагноз, Дарья. Медицина здесь бессильна, а нам осталось недолго ковылять. Недельки через три-четыре, если жена не заартачится, конечно.

— Господи! Да перестань! — шипит на мужа. — Даша, это просто чертовы гормоны! — а мне сквозь всхлипы объясняет Вика.

Странно! Мне казалось, что женщину беременность красит и преображает, делает даму мягкой и почти небесной. Не по весу, конечно же, а по душевному состоянию формирует почти воздушный образ будущей богини, производящей в тяжких муках малыша. А по факту что? С нескрываемой жалостью смотрю на Вику — там только слезы, слезы, всхлипы, похрюкивания и безобразно искривленный, почти квадратный рот. Она, похоже, плакса, требующая внимания каждый раз, когда кто-нибудь не так на нее посмотрит или что-то скажет невпопад. Прощу ее! Она беременна, ей все можно.

— Ребята, ребята, ребята! — приподнимаюсь и широко расставляю руки, стараясь сразу двоих обнять. — Какая разница! Причина, повод, следствие, итог? Сегодня крутой день! Вика, я очень тебя прошу, перестань. Нервничаешь и плачешь ты, а я по инерции волнуюсь. Ты знаешь, я вот абсолютно уверена в том, что Кирилл достойно сегодняшнюю гонку проведет. Ярослав им доволен, как подопечным, в профессиональном и спортивном плане, конечно. Он мне сам сказал…

А как своим сыном? Муж в шестнадцатилетнем здоровом парне души на чает и, по-моему, мечтает о втором ребенке. Со мной Ярославу нужен маленький, чтобы полностью реализоваться, как мужчине. Так я вижу то, что между нами негласно происходит. Да как такое вообще возможно? До совместной жизни с ним, я легкомысленно, видимо, считала, что тяжесть материнства, воспитания и то самое «доведение до ума» неразумного и балованного создания исключительно прерогатива женщины и целиком ее «трагическая» судьба. Видимо, я горько ошибалась. И, по правде говоря, уже не первый раз.

Муж пока серьезно не настаивает на моей беременности и не говорит об этом прямо и открыто, не принуждает, не заставляет и не требует всего и сразу, но я же вижу, как он с нежностью смотрит на живот своей бывшей, как с нескрываемой надеждой заглядывает мне в глаза, когда внутрь кончает, как улыбается каждому встречному-поперечному, случайно подвернувшемуся, ребенку, как заигрывает с собственным сыном, показывая мне, какой он в будущем отец для нашего малыша. Ярослав хочет сына или дочь! Он этого не требует, но и не скрывает. Вопрос один — хочу ли я? Нет-нет, неправильно все сформулировала… Достойна ли я? Боюсь ли я? Смогу ли я родить ребенка? Если я даже, или все-таки пока, не могу его зачать!

«У Вас очевидные проблемы, Даша. У мужа — нет! Подумайте, пожалуйста, об альтернативах. Например, о суррогатном материнстве или об усыновлении! Обсудите этот вопрос с Вашей второй половиной…» — спокойный голос моего врача звеняще тикает в ушах, заглушая жуткий рев гоночных болидов.

Да она или шутит, или с ума от медицинской вседозволенности сошла? Я не хочу чужого ребенка! Фи! Кто этот маленький для меня? Никто, по сути дела. Я не знаю его родителей и, соответственно, всю генетическую составляющую этого ребенка, а вдруг там в родовом анамнезе наличествуют: хронический алкоголизм, неистребимое пристрастие к наркотикам, депрессивно-суицидальные наклонности и слабоумие, например. Хватит, видимо, надумывать. Я просто заранее не люблю ребенка, который появился на свет в результате, возможно, юношеской ошибки, что называется по глупости лет, или стал вполне закономерным результатом насилия над женщиной и очередного принуждения. Господи! А если это был кровосмесительный брак! Если он физически больной? Нет-нет-нет! Я в чем-то плавала и где-то это проходила. Случайные дети — не мой любимый «предмет», поэтому вариант с усыновлением рассматривать не будем! Там будет однозначный и весьма категоричный отрицательный ответ!