— Естественно! — закидывает свою руку на мое плечо. — У Вас протез, Ярослав? — кивает на то, что скрыто в кармане моих брюк. — Прошу прощения, но я заметил. Что произошло?

Дергаю плечом, пытаясь скинуть его беспардонный жест.

— Вы не могли бы… — оскалившись, рычу.

Он убирает свою руку, а я подальше от него, куда-то в противоположную сторону иду. Омерзительный урод, ей-богу! Мужик гордится тем, что странным образом женат, кичась, наслаждается тем, что разбил Даше сердце, грязно шутит, пошлит и жутко скалится, как недоразвитый задрот. Грубо, мелко, унизительно и страшно. Сергей использует ее, Смирнову, как молоденькую отдушину, как запасной постельный аэродром, на котором он мостится, пока старательно налаживает отношения со своей «не пойми в каком статусе» женой? Бусинцев был все же прав? Хоть тут, скотина, не сбрехал.

Уткнувшись лбом в стену, прокручиваю всю информацию, которой со мной любезно поделился этот мужичок. Шепчу то ли проклятия, то ли увещевания. В каком-то из пройденных неоднократно кругов персонального ада вполоборота замечаю, как взмыленная, но счастливая Даша выбегает из репетиционного зала, быстро направляется к этому Сергею, подпрыгивает на месте, пытаясь избавиться от ощутимой разницы в их росте, и тут же вешается к нему на шею. Он обнимает Дашу, сильно кружит, уткнувшись носом ей в плечо. А мне прикажете стоять и молча наблюдать за этим? Мы с ней встречаемся, да и она неделю назад заверила меня, что у нее нет никого, а от отношений с кем-либо в тот момент она была свободна. Тогда как это все прикажете понимать?

Слышу, как они о чем-то шепчутся, что-то обсуждают, смеются даже — издеваются? Объект издевки — я? Медленно поворачиваюсь и вижу приближающуюся ко мне пару — улыбающиеся он и она. Они немного друг на друга чем-то похожи. Будут счастливы, наверное. Так в народе говорят. Две половинки одного целого даже во внешности копируют друг друга, абсолютно невзирая на пол. Смирнова подтягивает ко мне этого Сергея, улыбается, размахивает ладошкой, словно приветствие транслирует, сойдя с палубы тихоокеанского круизного лайнера:

«Привет-привет, мой дурачок!».

— Ярослав, — они останавливаются передо мной, а Даша продолжает, — хочу тебя познакомить с одним человеком.

Мы с ним знакомы! Не стоит утруждаться, кумпарсита. Его зовут Сергей. Твоя первая неразделенная любовь, разбившая на мелкие осколки маленькое девичье сердце — он женился, сволочь, на другой. Такой себе на уме женатый под настроение мужчина, с обручальным кольцом на том самом пальце, от которого, как это ни парадоксально, не может до сих пор отделаться его собственная жена. Что ж, я ей, вероятно, несколько сочувствую! Тяжело терпеть такое самомнение, гонор, да и музыку, которую он слушает, поистине та женщина — мировая героиня, ей бы орден предоставить, да пожизненное финансовое обеспечение, любезно выписанное государством в рамках помощи неблагополучным семьям, в которых муж — откровенный самой природой недоделанный урод!

— Это мой дядя, Сергей Смирнов, младший брат отца. Помнишь, я говорила, что…

Дядя? На этом слове у меня выпучиваются глаза. Сергей Смирнов? Мужчина, разбивший сердце маленькому ребенку потому, как их близкое родство — та самая непреодолимая проблема для тесных отношений? И кто после этого всего… Задрот, «товарищ Горовой»?

— Мы познакомились уже, Дари-Дори, — ухмыляется Сергей. — Ярослав? — протягивает мне ту же руку.

— Дари-Дори? — пожимаю его руку, но спрашиваю про чудное имя кумпарситы.

— Так меня отец зовет, — краснеет Даша. — Еще по детству закрепилось…

— Леха помешан на мультиках, Ярослав, — Сергей головой качает.

Как говорится, тут у каждого свои индивидуальные заскоки. Но! Но! Это же действительный, вполне себе реальный, непередаваемый по ощущениям, которые я тут ловил, пиздец! Добавить бы — с огромной буквы «п»! Я тут чуть башкой не тронулся от дяди, подумал черти что, нафантазировал себе такое, что в голову неудобно занести, а ларчик, как говорится, слишком просто открывался. Они друг другу родственники! И очень близкие! Они Смирновы! Даша и Сергей — племянница и дядя. Фух! Я бы эту женщину…

Делаю выпад, непредсказуемый рывок и подхватываю под ягодицы Дашу — она сразу поджимает ножки, формируя уголок, перебирает ручонками, пока не упирается мне в плечи, с улыбкой наклоняется ко мне и шепчет в щеку, в шею, в ухо:

— Ярослав, осторожно, пожалуйста. Как твоя рука?

*милонга — вечер, на котором люди танцуют аргентинское танго (есть еще одно толкование этого слова, но в данном случае — танго-вечер!).

— Вот мне очень интересно, Ярослав. Если ты позволишь, парень?

Улыбаюсь, не произнося ни звука, кивком даю свое согласие.

— Короче, — Сергей затягивается «уже не помню какой по счету» сигаретой, прищурив правый глаз, — кем ты меня считал до нашего тесного знакомства, которое Даша нам сегодня организовала? Сама, кстати, предложила. Вкурил? Сама? Сама! Даже попросила меня представиться — я, естественно, наотрез отказался. Как есть говорю — извини, парень. Все-таки я старше, а значит… Короче! В общем, целиком ее желание — я бы, еще разок подчеркиваю, предпочел остаться инкогнито. Прикольно людям нервы щекотать. Если ты меня, конечно, понимаешь? Знаешь, такая некислая игра выходит. Господи, это, видимо, профессиональная деформация — дожился «Серж» и превратился в жуткого засранца. Ищу подвох в действиях других, хотя сам же создаю неразрешимые проблемы. Провоцирую, если честно. Это мой конек, Ярик…

Он профессиональный провокатор? Вероятно, манипулятор? Шантажист? Клоун? Веселый черт? Паршивая овца в добропорядочной семье? Или добрый мужик, который сам себе петлю готовит или разогревает суповой котел в аду? Но на «Ярик» я все же вздергиваю голову и свое неудовольствие мычу.

— Принял! — Смирнов младший резво головой мотает. — Не любишь сокращения?

— Я предпочитаю «Ярослав», Сергей. Если Вас не затруднит?

— Не затруднит, конечно. Без проблем! — подтягивает пепельницу к себе, стряхивает сигарету, и снова приставляет фильтр к губам. — Итак, Ярослав, продолжим?

— Я слушаю.

— Если не секрет, кем я тут в твоем сознании прослыл до официального знакомства? — выпускает пар, криво усмехаясь. — Но, любезный, выражения все же подбирай — делай щедрую скидку на мой возраст. Я на три года младше Лехи, царского отца, но, — дергает себя за виски, — седина уже звенит, а сердце усиленно тренирует тахикардию, выплевывая на кардиограмме долбаные экстрасистолы. К тому же я очень мнительная натура, чересчур обидчивая, имею охренительные проблемы в общении. Хотя, — закатывает глаза, — последнее откачу, пожалуй, назад. Зафиксировать в чертогах не успел?

Нет, не успел, конечно! На сверхзвуковой скорости по трассе с огромными выбоинами, расположенными в шахматном порядке, да к тому же с выключенными, да просто вырванными с мясом, фарами лечу. Гм? Такая себе езда, должен вам сказать. Вот на что это похоже! Наш разговор с этим болтливым дядей Даши — неконтролируемый заезд без правил где-то на некачественной объездной дороге. Только бы в кювет на полной скорости не залететь.

— Сергей… — рассматриваю белую скатерть, пальцем прорисовывая вырезанные маникюрными ножницами дырочки.

Прикольный узор, если честно!

— Та-а-а-ак! Можешь не отвечать — все ясно! Старый кобель, волочащийся за молоденькой девчонкой, да? — с кривой ухмылкой на лице откидывается назад.

Немного не угадал! Старый импотент-кобель, искусанный лобковыми вшами, женатый на неоднократно обманутой несчастной женщине, сексуально измывающийся над Дашей в душевой кабине их общей тренерской раздевалки. С фантазией у меня всегда было нормально — так что, я не стеснялся в изображениях того, что этот хрен творил с нежной кумпарситой.

— Облом, видимо, Ярослав?

В смысле?

— Облом? — зачем-то переспрашиваю.

— Чесались кулачки? — кивком указывает на мою руку, монотонно двигающуюся по столу.