Плешивые шавки без родословной? Человеческий брак? Мусор, отрепье, второй, а то и третий сорт людей, которых она гордо называет великолепными. Нет! Нет! Нет! Если она не замолчит, то я закричу и… Выброшусь в окно! Господи, как больно-то? Старый врач был очень сильно прав тогда!

«Будет больно, детка. Позже, не сейчас…» — встают, как манифест, его слова и кружат перед глазами, словно пепел от моих дотла сгоревших надежд!

Я уничтожила все сама!

— Нет! — брызжу яд. — Нет! Нет! Это не то, нам с Ярославом не подходит Ваш вариант. Мы будем…

— Не приходите сами и не приводите мужа. Он должен знать о Вашей проблеме больше, чем Вы потчуете его, щедро сдабривая хапуг-врачей. Я не беру взятки, подношения, призы и «кровные на чай». Но люблю огромные букеты от счастливых отцов, забирающих долгожданных малышей в выписных конвертах, угощаюсь до инсулинового шока шоколадными конфетами и заливаюсь дорогим шампанским, которые мне передают визжащие и писающие от восторга мамочки, только несколько дней назад скулящие от родовых схваток и потуг. Я вдыхаю аромат победы, сладостью закусываю успех, и не гребу бабло от женщин с исковерканной судьбой. Вы ошиблись, Даша! Дверь там. На этом все…

Молча разворачиваюсь и направляюсь к выходу с поникшей головой.

— Деньги! — рявкает мне в спину врач.

Господи! Да чтоб ты… Возвращаюсь и вынужденно забираю сверток и тот буклет, которые мне некуда теперь деть, ведь муж забрал сумку и пиджак. Блядь, блядь, блядь! Сгибаюсь пополам и очень жалко выгляжу, придавливая к животу свое непринятое финансовое вознаграждение за брехню. Она убила и раздавила меня, как жалкую блоху.

— Возьмите пакет, — протягивает крафтовую сумку, любезно раскрывает половины и терпеливо ждет, пока я утрамбовываю свой «бесплодный дефект».

Мужчины не живут с бесплодными! Не живут с больными, не интересуются хромыми, косыми, плоскогрудыми и узкобедрыми, они не видят себя рядом с неудачницами, с тупыми, с бедными, с худыми, толстыми. Каждый из представителей сильного пола хочет исключительную! Идеальную! Совершенную! Только первую, только призовую…

— Что ты делаешь, Дашка?

Ярослав шепчет, прикусывая мою шею, пока я нервно сдергиваю его рубашку в гараже, притиснув мужа к двери его Камаро.

— Сейчас я буду тебя трахать, муж. Отстегаю и выпорю тебя, как непослушного мальчишку! Согласен? Твоим ремнем, Ярослав! Пряжкой, пряжкой, как хлыстом…

— Я согласен на такое, если не по яйцам!

Он прыскает и втягивает мою кожу, причмокивая сильно, быстро отпускает и тут же зализывает мягким теплым языком неосторожно обиженное место.

— Дашка, что скажешь? — по-моему, сейчас он дипломатично пытается договориться со мной про стоп-слово.

Вот же хитрый муж!

— Забились, по рукам. Условия обговорены и понятны обеим сторонам. Замечаний к исполнению нет. Твои причиндалы я аккуратненько сдавлю и сочно подою. Выжму твое вымя досуха! Нам ведь нужен стопроцентный результат, Ярослав! Сегодня я на все готова! Докторша приватно подтвердила овуляцию и с большей долей вероятности положительный результат, — ногтями несильно раздираю его грудь и нежно прикасаюсь к прессу. Вожу руками, сжимая сильно напряженные бока, и медленно перехожу на спину.

— Засос, засос, засос, — муж проговаривает и наставляет пятна на ключицах, прикусывая мой подбородок, мягким шустрым кончиком щекочет скулы. — Мне будет страшно, Даша?

— Как пойдет! Я подоминирую, если тебе угодно. Только не переборщи там с отметками, — широко раскрываю полы рубашки, быстро добираюсь до ремня, отстегиваю пряжку и запускаю пальцы за пояс его джинсов и немного дальше. — М-м-м-м! Уже готов? — через трусы трогаю горячую плоть и медленно сжимаю отзывающийся на ласку член. — Готов, готов, готов! — неспешными поглаживающими движениями убеждаю в том и его, и себя.

Он вздрагивает и задницей вжимается в стекло.

— Горовая, ты это…

— Сегодня шлюха, Ярослав! — облизнув губы, подмигиваю, и тут же ярко улыбаюсь, выставляю напоказ свое желание, а прихватив зубами мужской сосок, катаю, бью языком горошину, слежу за его реакцией и наблюдаю уплывающий от наслаждения мужской взгляд.

Муж забрасывает голову и больно бьется затылком о железную крышу машины. Стонет, раскинув руки и прищурив взгляд.

— Пососать? — освобождаю его член, пружинящий мне в руку.

— Нет. Хочу другого, Даша…

Ярослав разворачивает меня, надавливая на спину, между лопаток, бережно укладывает лицом на капот.

— Ах! Горячо, — прикрыв глаза, в металл шепчу.

Сзади? Он хочет так? А как же глаза в глаза?

— Ярослав! — звонко вскрикиваю.

Мотор нагрелся и дал температурный след на корпус автомобиля.

— Тшш, тшш, кум-пар-си-та! — в каком-то странном ритме произносит.

Он мягко бьет искусственной рукой рядом с моим носом, а вторую запускает в мои повисшие на середине бедра брюки, стаскивает тряпку, бережно шлепает по ягодицам и сильно раздвигает мои ноги своими коленями.

— Боишься? — покрыв собой, тихо спрашивает, раздувая выдыхаемым горячим воздухом мои волосы.

— Очень! — ерзаю и утыкаюсь пока еще запакованной в трусы задницей в его член.

— Держись, малышка…

Держусь, любимый! Только не переборщи, не переборщи… Кончи внутрь и сделай мне ребенка, иначе нас ждет сиротский домик для тех, кто был отвергнут обществом. О других альтернативах он в случае неудачи не узнает никогда. Другая баба и сгнившие на корню доверительные отношения — не тот гранд-батман, как говорят у нас.

Ярослав проталкивается быстро, сразу и на всю длину. Сегодня не останавливается и не щадит меня. Он двигается в каком-то бешеном темпе, а я жалкой сучечкой скулю в его машину. Очень странный запах! Он забивает мне ноздри и заставляет открыть рот для того, чтобы полноценно сделать вдох.

Копоть, масло, бензин, пыль и… Похоть! Мой муж, наверное, сексуально больной?

— Еще? — вколачивается, тараня серией стремительных ударов, Ярослав. — Рыб-ка, Дари, же-на…

— Да, да, да.

Он трахает, а я подмахиваю. Слежу заплывшим от странных слез взглядом за искусственными мужскими пальцами, царапающими покрытие его любимой машины, выдыхаю ртом и оставляю на капоте конденсирующие пятна.

— Люблю тебя, жена! Дашка, я так люблю тебя.

Я знаю! Знаю… Пожалуйста, не повторяй слова. Мне больно это слышать! Господи, я обманулась и не те чувства привела. Ты такой большой анатомически, а мы до конца заранее не отработали эту позу. Мне больно! Очень больно. Он протыкает насквозь, насаживает бабочку на шпильку. Прокусываю свою губу и быстро слизываю выступившую сукровицу. Теперь металл — внутри меня и рядом. Одна сплошная сталь и неплодородная для деток почва.

— Бля-я-я-ядь! — хрипит ругательства.

— И я, и я, — зажмуриваюсь и вторю ересь.

Он ускоряется и почти не выходит из меня, придавливает телом и лишает драгоценного необходимого мне для жизни воздуха.

Хочу нашего ребенка! Точка! Одно желание на сейчас…

Готова душу дьяволу продать за одного, но чрезвычайно шустрого головастика. Упираюсь бедренными косточками в обжигающий металл и застываю в ожидании наслаждения. Близко! Чувствую, как скручивает живот, как стягивается плоть, как хочется в туалет, как он глубже и сильнее плоть берет и наконец-то с громким выдохом, насаживая на свой член, обняв рукой и приподняв меня, кончает, выплескиваясь внутрь.

— А-а-ах! — всхлипываю и застываю, принимая его семя.

Сергей

Странно познакомились… Нас свели обстоятельства и мои родители… Мать чересчур усердствовала в воспитании юного бойца из своего профессионального окопа… Лупила по рукам, лицу и по животику мелкого желторотика на подлете к кормящему преподавательскому гнезду, а я за девочку вступился, перья распушив и выпустив на любимую родительницу хиленькие когти не совсем орла. Так, возможно, попугая, павлина или китоглава. Накинул на себя геройский плащ для устрашения, бравировал, показывал характер, а по факту — глупо влип в эту недоиностранку по самые гланды, до сих пор откашляться не могу.