— Все хорошо, товарищ, — спокойно отвечаю на вопрос.

— Мне показалось, девчонки были чем-то взвинчены, — на меня бросает быстрый взгляд.

— Тебя увидели, мужчина. Три незамужних, а ты чертовски привлекательный, но, к сожалению, давно не холостой, а второй раз женатый! Ай-яй-яй! — укоризненно качаю головой. — А если серьезно, тебе действительно немного показалось, — глубоко вздыхаю. — Как рука, муж? — не меняя положения, обращаю в лобовое только взгляд.

— Все нормально, рыбка…

Мы одинокая пара… Бездетная семья… Не обремененные обязанностями молодые женщина и мужчина… Полночи колесим с ним по ночному городу. То у моих погостевали — выпили чаек с мамой и отцом, то у Сережи посидели, обсудив танцевальные проблемы и общественные положение в мире, а также какие-то навороченные движки и гоночные прототипы. Сейчас как будто половина первого ночи и мы, наконец-то, с мужем направляемся к себе домой.

— Все готово, товарищ? — спрашиваю у Ярослава.

— Если ты согласна, Даша? — посматривает на меня.

— Через три дня, мужчина? — возвращаюсь к нему лицом и взглядом.

— Да…

Мы договорились с куратором детского дома, что приедем познакомиться и… Выбрать будущего ребенка! Вскидываю руки, сжатые в кулаки, поскуливаю и безобразно всхлипываю.

— Любимая? — он хорошо прикладывает тормоз, а мы почти в стекло летим.

— Все нормально, — вытираю выступившие слезы и кивком указываю, что надо бы продолжить путь.

— У тебя телефон, кумпарсита. Сообщение?

В такой час? Прижимаю подбородок к груди и прикосновением пальца оживляет сенсорный экран:

«На нашем месте. Завтра в полдень, Даша! Не опаздывай и приезжай сама!».

— Что там? — муж искоса поглядывает на меня. — Кто это? Что там случилось? А?

Как в детском садике, ей-богу! Возможно, «мальчик» из младшей группы после манной каши, поданной в качестве основного блюда за ужином, с огромным нетерпением ожидает маму с папой, которые обещали пацану прогулку в иностранном луна-парке? Парень отрабатывает долгожданную поездку в навороченный Диснейленд? Вряд ли, вряд ли, а я ошибся и поторопился с выводом. Похоже, здесь все еще намного проще. Кое-кого старческий маразм уже нагнал и приступом разбил. Того, с кем две недели назад договаривался о встрече, замечаю сразу. Такого представительного субъекта было бы трудно не заметить, а тем более стильно одетого денежного мешка, находящегося то ли в странном расположении духа, то ли примеряющего на себя игривый новый образ, то ли по причине только-только начинающегося склероза, забывшего с утра употребить разноцветные пилюли для улучшения памяти, стабильной работы мозга без электрического «дисконнекта», и от тремора в руках, ногах и шамкающей нижней челюсти.

«Качели?» — да иди ты на хрен, милый друг!

«Подвесные огромные лодки на крутых цепях?» — да чтоб ты в водную пучину с игрушечного судна амором пошел, старый ты, козел.

Наблюдаю, как «моя запланированная встреча» мягко, почти как балерина, опускает скрюченные в неудобном положении длинные ноги на землю, взбивая импровизированный ил, каблуками останавливает движение морского транспорта, пришвартованного к вертикальной перекладине огромными литыми кольцами, отпочковывается и направляется к другому детскому аттракциону. По-видимому, это будет карусель? Определенно, да! Или, как возможный вариант, «петушок с колесиком»…

— Привет! — схватившись рукой за окрашенное в белый цвет металлическое лошадиное ухо, останавливаю только-только начинающийся разбег яркой «канители».

— Привет, Серега! — он мне отвечает, сияя белозубой улыбкой, разглядывая исподлобья, поверх темных, практически черных, солнцезащитных дорогих очков.

— Ты в детство погрузился? — ногами упираюсь в землю и держу качель, не давая ей сделать еще один оборот. — Так все плохо? Тебя быт задрал? Устал от жизни?

— Вроде нет, я всем доволен, — плечами пожимает. — Если честно, пока тебя ждал, сильно заскучал, — сладко потягивается и широко зевает, а затем вдруг прыская от смеха, поднятые руки резко опускает.

— Я вроде бы не опоздал, — вскидываю руку и рассматриваю свой циферблат. — На десять минут раньше подгреб.

Что в моем разрезе очень странно! Как правило, я не самый пунктуальный черт, если это, конечно, не касается свиданий с женщинами и расписания занятий со студентами. Сейчас оговорился, безусловно. Правильнее сказать, если это не касается запланированных и давно обещанных теплых встреч исключительно с моей большой семьей.

— Ты нет, это я рано пришел. Присядешь? — он хлопает рукой по заднице стреноженной рядом с ним вороной кобылы, копытами прибитой к деревянному полу.

— Ты издеваешься? — прищурившись, задаю вопрос.

— Стоять не хочу, Серж.

— Ноги не держат? — ухмыляюсь.

— Есть немного. Окажи любезность, вырази свое почтение, прояви интерес и посиди со мной, СМС.

Внимательно рассматриваю чересчур холеного мужика, у которого все в жизни замечательно сложилось. Он подмигивает мне, следя за мной по пластиковому контуру через свои модельные очки, затем протягивает руку к еще одной кобыле, предусмотрительно убирает черную пластиковую папку, лежащую на ней, и двумя руками, как «свою прелесть» или случайно найденный клад, или манну, свалившуюся с небес к нему на землю, крепко прижимает к себе.

— Получилось? — кивком выказываю заинтересованность в документах, которые содержатся в этой обложке.

— Обижаешь! — гундосит, выставляя губы.

— Спасибо, старик. Я могу посмотреть? — умащиваю зад в седло и расставляю ноги по бокам кобылы.

— Только не пришпоривай ее, — с ехидством в голосе подначивает модный черт.

— Давай уже сюда! — ему в ответ рычу, выказывая охренительное нетерпение, вкупе с явным недовольством.

— Прежде чем, — с каких-таких делов он отворачивается от меня и закрывает папку собой, — я передам тебе все это, хотелось бы еще разок услышать…

— Блядь, Гриша! — рявкаю, по всей видимости, не тот ответ, который этот сука-Велихов, чертов хрен и престарелый по молодым понятиям адвокат, рассчитывал от меня услышать.

— Итак, — он снова скалит зубы и уменьшает свой транслируемый звук, — подтверди, любезный старый друг, что Женя согласна на все это по доброй воле, находясь в трезвом уме и неразмытой памяти, иначе моя следующая встреча состоится уже с ней, на которой твоя непокорная благоверная начнет сочинять иск с требованием признать тебя невменяемым, как следствие, полностью недееспособным, и со слезливым обращением к какой-нибудь государственной чьей-то чести о настоятельной рекомендации выдать запретительный ордер, чтобы оградить себя от надоедливого мудака. Километра полтора, не менее, я думаю, будет вполне достаточно. Смирнова выдохнет, а ты свой непокорный дух в порядок приведешь. На хрена было разводиться, если…

— Мы тебя тогда спросить забыли, чудило. Давай сюда! — тянусь за тем, что сокрыто в черной пластиковой штуковине.

— Я весь внимание. Слушаю, затаив дыхание, Смирнов! — Гриша странным образом становится чересчур серьезным.

— Это нарушение закона? — не отвечаю на то, о чем он меня спрашивает, зато с придыханием и странным пиететом в своем голосе задаю другой вопрос.

— Безусловно, Серж, — в знак подтверждения своих слов головой кивает. — Так, конечно же, не делается. Брак — это добровольное рабство. Рабство, но все же по обоюдному согласию. «Да» — «да», объявляю вас, соколята, мужем и женой, и сердечно поздравляю. «Нет» — «нет», мы разбежались кто куда, по разным сторонам. Но есть еще один великолепный вариант. Мой, если честно, любимый: «да» — «нет» или «нет» — «да». Тут такая начинается игра, я тебе должен сказать. А впрочем, ты давно не мальчик, я уверен, что все еще находишься в том самом курсе, как раз на острие игры.

— Ты не устал вещать? — шиплю ему в лицо.

— Этот конкурс с весьма игривыми элементами называется «Колечко-колечко, отомри мое сердечко». Уламывать избранную вторую половину надо, понимаешь? — по тону его голоса я ощущаю как будто нескрываемое издевательство и даже легкое пренебрежение. Он меня совсем не уважает?