Возвратившись домой, она вся вымокла под грянувшим ливнем. Священник, видно, ее заждался, он сидел на пороге, едва укрывшись от дождя и выставив свои ноги в узких деревянных колодках. Это была обувь на дальнюю дорогу. Не зря рядом с ним сиротливо стояли, прижавшись друг к дружке, две котомки. Едва заприметив ее у излучины леса, он нетерпеливо замахал рукой.
Кристина всунула в его руки четки – те, что он когда-то оставил в храме – он заметил неладное и жестом спросил, что произошло. Она подняла одну из котомок, прошлепала босыми ногами по полу, оставляя грязный след. Обойдя все комнаты, в каминной, она не сдержала свою обиду от оскорблений в Кодене – швырнула котомку и разревелась.
Он тенью ходил за ней следом, и когда она остановилась, достал листок и спешно стал выводить для нее свои каракули, но не успел дописать, как его писанина, комком летела на пол. Истерика сорвала с ее губ давно накипевшие слова, сквозь зубы она выговорила ему свой вердикт:
– Это ты. Ты, ты убивал! Я не знаю как. Но ни один человек не верит, что это не ты. Марту пытают или она уже мертва – я не знаю. Но за что ей такая участь? …И у нее нашли много твоих вещей. А еще раньше у Янека. Говорят, что вокруг этого дома были разбросаны вещи Олины…
Он снова попытался записать какие-то слова.
– … Слепой. И тот тычет в тебя пальцем. А еще видели маленькую ведьму. Ты не догадываешься – кого они назвали маленькой ведьмой? Зачем ты брал ребенка, когда шел убивать? Почему ты скрывал? Почему? Отвечай же!
Священник отвернулся. Она схватила его за плечи и попыталась заглянуть ему в глаза. Он убрал ее руки и вышел из дома, туда, где разливался с неба дождь. Он уходил все дальше в помутневшем пространстве. Прильнув к окну, она потеряла его из вида – так быстро растворился его силуэт в темном пятне дождливого сумрака. Вдруг перед ней, с той стороны стекла, нависла тень, и показалась фигура в маске, с накинутым капюшоном. Она попыталась оторваться от окна – но тщетно, страх парализовал ее тело и мозг, она будто прилипла к стеклу и вынуждена была увидеть покрытые поволокой зрачки глаз, что застыли в прорезях маски. Пальцы ее рук через стекло стали разглаживать угадываемые на маске черты…
…Но люди-волки уже шныряли на излучине леса.
Ей потребовалось сжаться в комок, как ежу в минуты опасности, чтобы восстановить душевное равновесие и оторваться от стекла. Тогда, за окном, она увидела вдали Инессу, горбатый ребенок удалялся в том же направлении, в котором скрылся священник, пока не свернул к тем зарослям, где обнаружило себя бродячее зверье. Вскоре от Инессы осталась лишь маленькая точка в расплывчатых очертаниях дождливой зелени леса. Кристина побежала к другим окнам – со страхом ожидая нового появления маски. Но ужас исчез. «Надо бежать следом за ними!» – она ринулась к входу, но остановилась на пороге. Дверь! Дверь была заперта снаружи. Значит, с той стороны двери, как и внутри, в железные скобы задвинуты массивные деревянные брусы. Но кто это сделал изнутри?
Обессиленно опустившись перед дверью на пол, она тут же получила новый прилив энергии, свежие силы вихрем снесли ее с этого места – она уже добежала до тайного входа в задней части дома. Но все было тщетно – ее ожидала та же картина… Какое-то время ей пришлось сидеть, отрешенно, закрыв глаза, представляя, как призрак крадется, прячется за стенами, преследуя ее, как выползая из Преисподней, он очищает свою мокрую шкуру, и пробирается в окно, висит на стене и прыгает с потолка.
«ОН,ОН,ОН!» ОН здесь, в доме, и ОН пришел за мной!». И вдруг она подумала, что ОН появился, как только священник вышел из дома, и значит, это… Нет! Нет! Только не это! От мысли, что есть связь между ними, пробежали мурашки по телу. Но свистящую в ушах тишину, нарушил зовущий голос.
Зовущий голос! Он прозвучал где-то в доме. И через некоторое время он повторился. Очевидно, что этот голос звал ее, и напоминал голос священника. Да, это был его знакомый голос. Именно такой голос когда-то она впервые услышала на ночной поляне, он был не такой строгий как в храме, но ласковый и нежный. Она поднялась и пошла на этот голос. Она шла, и этот путь показался ей бесконечно долгим – она все время шла не туда. И там, где была дверь, стояла сплошная стена. Не доверяя глазам, Кристина положила руки на стену, надавливая на ее холодный камень в разных местах. Все было тщетно. Теперь обратный путь привел ее к распахнутым дверям в гостиную, которая уже не пустовала. Предчувствие какого-то присутствия пришло мгновенно. Глаза будто приклеились к каменному полу в этом широком промежутке между дверями. Но взгляд поднимался к НЕМУ, и вот показались полы красной мантии в крупных складках, будто сидящий был без ног, и свисавшие ниже колен сидящего длинные ногти на пальцах со сверкающими перстнями. В кресле, развернутом к двери, в роскошной мантии, сидел священник. Глаза его горели огнем… и Кристине будто что-то резануло по лицу, она отдернула руки, но ветер, внезапно ворвавшийся в пространство комнат, срывал с места вещи и бросал их по стенам. Призраки тех убиенных, которых она вспоминала не раз, выходили из комнат, и безмолвно куда-то плелись без остатка сил. Она кричала, что есть мочи, звала на помощь, пыталась вырваться в окно – неведомые ей силы ее удерживали, но не душили, и не умертвляли. И тогда двери распахнулись и Темные пещеры, освещаемые тревожными факельными огнями, поглотили ее. Сосуды с разинутой пастью, где из множества дыр сочится кровь, и все свидетельствует о ЕГО присутствии. ОН здесь, алчущий и невидимый. Он появился, чтобы заставить ее подчиниться насилию. Она с трудом отрывает от пола такие тяжелые как гири ноги, и карабкается на гору яблок. Вокруг корзины с яблоками. Она идет по наполненным корзинам, откуда вылезают кисти человеческих рук, и показывается до боли знакомое лицо.
И настала ночь. Она поняла это, заглянув в черную каминную комнату, откуда в полной тишине выбегали крысы. И ужасная мысль, что она совсем одна в этом чертовом доме, пронзила ее сознание. Лишь факельный огонек в коридоре, догорал в своем гордом одиночестве. Чудом спасшийся от бушевавшего урагана, он собрал вокруг себя армию насекомых. Вокруг метущегося пламени порхали мотыльки, шелкопряды и многочисленная мошкара. Все оказалось так близко перед глазами, будто она не лежала на полу, а тоже летала у огня.
Она пошла по комнатам, выкрикивая его имя. Но что-то задержало ее внимание на кухне. Порядок! Там было все убрано и аккуратно сложено. В печи трещали дрова. На столе стояла приготовленная индейка под соусом, от которого исходил аромат крыжовника. За этим роскошным блюдом возвышался подсвечник с горящими свечами. В самом раннем детстве, когда еще были живы родители, до переселения к старухе, не почитающей церковные праздники, Кристина любила на Рождество, в окружении снежного нашествия, зажигать свечи и есть запеченную индейку. С комода у стены она перенесла на стол заготовленный букет цветов. Хризантемы источали запах сырой земли и высохших листьев. Но в эту минуту запах цветов навевал какие-то новые ожидания, ведь она точно понимала, что кошмар исчез. Она снова оглядела комнату, и вновь остановила свой взгляд на индейке, сделала шаг к столу, еще один – и новые подозрения подтвердились – в индейке роятся черви. Она выбежала в коридор – двери по-прежнему были заперты… Развернулась обратно…. Он стоял перед ней, он – такой близкий и такой далекий. Он вернулся один. Она стала расспрашивать об Инессе, но он жестом остановил ее.
Легко было догадаться – Инесса пропала бесследно. Через несколько минут они будут идти по ее следу, наткнутся на тряпичный кусок от куклы и деревянную заколку для волос. Но это все, что им удастся сделать.
К кладбищу откуда-то подъедет повозка с неизвестным седоком, с головой, спрятанной в капюшоне. В повозке будет лежать огромный валун. Его сбросят на холм под кладбищенской стеной. И Кристина поймет: это могила Инесса. Он что-то обнаружил, но ей не сообщил.
