Потом они снова шли узкими тропами, глубоко уходящими в лес. Среди цветов, в колыхающейся траве, заводили страстную любовную песнь перепела. И трава переливалась изумрудными огоньками. А лес молчал, умеряя пыл ветряного гула и птичьего щебета. И как знать, может, лес уступил право вести разговор священнику. В жизни наступают мгновения, которые нужно почувствовать. Это когда приходит время твоего выбора. И священник понимал, что теперь, с этого мига, в смертельной схватке с НИМ, начинается его партия.

Он понимал и благодарил эту маленькую хрупкую девчушку, что падает в обморок, но которая открыла ему глаза на дьявольские ухищрения.

«Значит, любовь к человеку открывает глаза! Дьявол приходит к тем, у кого глаза закрыты. ОН не щадит жертв. ОН всеяден. И в этом ЕГО слабость. ЕМУ надо насладиться смертями и заблуждениями людей, муками и страстями. ОН любит свой театр порока и мучений… И в этом тоже ЕГО слабость. ОН слаб духом!»

После этих размышлений ему стало намного легче, будто открылось новое дыхание. И он вдохнул полной грудью лесной воздух и удивился, что пропала тяга к кашлю.

Он пристально посмотрел на Кристину. Нет! Она не одержима Дьяволом и она поможет сегодня в первой схватке с бесовщиной.

– Кристина, ты ни разу не пришла исповедоваться в церковь. Послушай меня! Мы никогда не разговаривали о Боге. А Бог помогает отделить зерна от плевел, отличить правду от лжи.

Но она также, как и он до этого, была сильно увлечена своими мыслям.

– Не нужно верить людям! Особенно, когда они в страхе. И даже своим глазам и чувствам! И не все правда, что говорят. И не все правда, что ты видишь! Пусть Господь тебе подскажет правильный путь. А Господь…, он в твоем сердце.

– В последнее время я перестала понимать Ваши молитвы…

– Ничего не бойся! Я буду с тобой!

Она вдруг сжалась вся от повеявшего холода. Он заметил это.

– …Только молись! Что бы не случилось, вопреки всем напастям и искушениям. Никогда не отстраняйся от небесной молитвы… Вокруг идет сметание всего божеского…

– Я ничего не понимаю…

– …Я просил лекаря помочь тебе, но он не смог выяснить причину твоей болезни. Все сомневался, мялся, и все смотрел на меня, будто хотел устыдить в чем-то.

– Вас все подозревают…

– Да! Но я знаю, кто сотворил этот план…

– Кто?

– Ему нет имени.

– О ком Вы говорите?

– Ты все узнаешь! – и он решил сменить тему. – Кстати, этот лекарь, тем не менее, настаивает на том, чтобы ты поменьше уединялась…

Она остановилась вновь и прислушалась к шороху леса. Его вдруг охватило дикое желание схватить ее и прижать к себе. Оно было навеяно потоком новых мыслей, веянием знойной цветущей травы, и этим бесконечным одиночеством среди озлобленных людей. А может?! И он испугался этого прилива чувств. Может желание происходит от двойника, который обольщал Кристину и теперь скрывался?

От грязных мыслей его пробил обильный пот. Но нельзя остановить буйство человеческой фантазии. Он уже кружился с Кристиной в азартном танце, прижимался к ней своими чреслами, соединялся с ней в земном экстазе. Но в мыслях, в мыслях…, а в жизни он не переставая, нещадно боролся сам с собой, и снова ждал того ненавистного пришельца, все больше склоняясь к тому, что встреча скорее всего произойдет в доме.

«Теперь я буду с ней! Я заменю ТЕБЯ. Она будет защищена мной и счастлива со мной. И ТЫ придешь!»

…Он отстранился от полета фантазии, как от дурмана, навеянного лесом, снял с верхушек травы росинки и протер ладонями лицо.

– А Вы, господин священник! Вы говорите, что я больна. А что со мной? Вы не знаете? Ночами приходите не Вы ко мне? А кто? Кто заглядывает в окна, трется о стены, крадется по коридорам, и трогает, трогает вещи. Потом заходит в мою комнату. При этом молчит и прячет лицо. У меня сковывает все тело, я не могу пошевелиться. И я теряюсь в его присутствии, и засыпаю в его объятиях… Этот Демон Вы!

– Кристина!

– Как он заходит в дом?! – выкрикнула она, а потом тихо добавила: – Я же ему не открывала…

– Кристина!

– …Утром просыпаюсь – его нет. Но будто нет и меня. И я не радуюсь солнечному свету. …Будто меня унес он с собой, – она пристально посмотрела на священника, на его смущенно опущенные глаза.

А он стоял, как нашкодивший мальчуган, и вдруг услышал: «…Он прикасается так же нежно, как Вы».

– Что? Что ты сказала?

Она погладила его руку, которую он тут же отдернул и услышал: «Потому что это были Вы. Вы! Черт возьми! Зачем Вы издеваетесь надо мной?!

Она разревелась, сколько до этого не пыталась сдержать себя:

– Вчера и позавчера ночью Вы тоже приходили, Вы стучали в двери. И умоляли открыть. Фру Паулина испугалась. Вы бились в дверь… Так сильно, что дверь выскакивала с петель. Она не пускала, но я вышла к Вам. Вы поманили за собой. Я шла за Вами, пока Вы не привели меня на кладбище, а потом на поляну. Зачем Вам это? Меня не прельщает ночное кладбище. Вы не откликнулись на мой зов…, я звала Вас снова и…, потом все как в тумане. Помню, начали выть волки. Потом… я шла по тропе и впереди, мне показалось, пробежал то ли человек, то ли зверь. Но мне не было страшно. Я не останавливалась. Чувствовала, что зверь преследует меня. Но потом снова наткнулась на Вас, на окраине леса. Как Вы успели? Добраться так быстро туда? Мне показалось, что это не Вы. Мне было очень страшно, Вы понимаете. Но я добежала до дома, успела закрыть засов, и мы всю ночь прятались за окнами. А Вы еще долго ходили вокруг дома… я проснулась утром, я хотела, чтобы это было сном. Но мои ноги были по колено испачканы землей, и на них налипла трава, которая растет на поляне. А моя одежда пропахла дымом и воском. Это не сон! А теперь вы спросите, что со мной? Да?

– Я расскажу тебе, отчего все началось. На мне грех. На мне. Но не на тебе. Однажды меня позвали исповедовать старуху – тетку канцлера. Был субботний вечер, я пришел. Шел под дождем – промок до нитки. Но ей стало лучше, и меня попросили ее не исповедовать. Голова трескалась от боли, меня бросило в жар – и тогда мне дали настойку. Я выпил – полегчало.

Мы засиделись в тот вечер. И решили раскинуть карты. Один из слуг напомнил канцлеру о том, что через час наступит воскресенье и в этот день христианину не подобает играть в азартные игры. На что канцлер ответил: «Я не прекращу игру даже если к нам решит присоединиться сам дьявол!». Мы раздали еще и продолжали весело шутить. Но в полночь погода разбушевалась совсем, гроза, молния. И вдруг ветром распахнуло все двери. Мы застыли от ужаса потому что все слышали шаги. Он пришел, но никто его не видел. Он пришел, но все делали вид будто его нет. Тогда я понял – он нас не оставит в покое. Но не думал что будет столько жертв.

Священник помрачнел. Ее слез нельзя было остановить, она ревела и трясла его за руки, и что-то выпытывала. Но он стоял как каменный, и ничего не мог расслышать. Он твердил свое:

– Нет, я не оставлю ее одну. Я погибну вместе с ней. Но спасу эту невинную душу. Пусть я заблудился, пусть одновременно спасаю и совращаю. Евангельские изречения в моей голове путаются с каким-то другим языком. Бред. Все это бред.

Священник обернулся к Кристине. Она лежала в траве, волосы ее рассыпались по плечам, под задравшимся платьем оголились пухленькие части ягодиц, и вся она содрогалась от рыданий. Что мог он сделать? Как поздно ему приоткрылась створка истины. Но сколько еще закрытых створок. Сколько блужданий во тьме! Тем временем неслись по небу шальные тучи и вот-вот должны были разразиться дождем, но ветер их отгонял в сторону.

Он поднял Кристину на руки, она прижалась головой к его груди и молчала, даже не поправляя волосы, что закрыли ее лицо и рассыпались по его плечам.

Не разбирая дороги, он нес ее по лесным трущобам к своему дому. И не удивлялся нахлынувшей силе, что появилась, как в тот раз, когда он смог отбиться от страждущих его крови людей, от тех безумцев, что нападали на него, и гибли из-за этого. Он ушел с тропы, чтобы стать незаметным для непрошенного взгляда.