На следующий день они оказались среди целых прудов лавы. Проходы между ними позволяли свободно приближаться и покидать гору. Эскорт Охотников оставил их, направившись на юг - возвращаясь к патрулированию или охоте. Джагут остался один, но Хесса подозревала, что у ее команды все же нет шансов напасть на него - если верны все древние легенды об этом народе.

Он вел их по склону из разбитых камней и гравия, к узкому проходу в гору. Внутри оказалась череда залов, вытесанных под размеры Че'малле. По сторонам мерцал свет и грохотали машины, но Певец вел их наверх, прыгая по круговым рампам и широким ступеням. Все время наверх. Утомленная и потная от непрестанной жары Хесса наконец взмолилась об отдыхе - и Певец с недовольным видом разрешил остановку. Завел в боковое помещение и жестом велел ложиться, сам вышел. Люди побросали тюки и почти упали на голый пол.

Хесса заметила, по вдоль стен плиты поднимаются, как бы оплавленные и еще более горячие, чем все вокруг. Может быть, это была спальня К'чайн Че'малле - допуская, что эти твари вообще спят.

- Что ж, - зевнул Хайд, - пока что никто нас не сожрал...

- Не проголодались, - буркнула Айел

- Какое громадное место, - проговорил Корбин. - Понимаю, почему ему нужна помощь.

- Чем не подходят сами Че'малле? - спросила Айел.

- Корбин пожал плечами. - Не знаю.

- Спите, - велела Хесса.

Велела, но сама не смогла сомкнуть глаз. Сидела, нервы комком, не находя покоя. Рука сжала меч. Ей казалось, что монстры вот-вот ворвутся в комнату, разинув пасти. Впрочем, она таки задремала, потому что Певец уже стоял в двери, махая рукой. - Идемте! Пора двигаться.

Кашляя и стеная, они вскочили на ноги.

И они шагали дальше и дальше, минуя коридоры и однотипные комнаты, пересекая рампы - вверх и вверх. Прижимались к стенам, позволяя пройти Че'малле; впрочем, этих было намного меньше, чем ожидала Хесса. Она хотела спросить у Певца, но передумала в последний миг, решив, что подозрения лучше хранить при себе.

- Куда идем? - осмелилась она наконец.

Он указал вперед. - В Узел - в центр. Тебе нужно думать о нем как о тронном зале. Оттуда мы сможем контролировать главные инструменты тепла и прочего.

Наконец залы выровнялись и люди вошли в большую сводчатую палату, стены - гладко отесанный гранит. Певец не преувеличил, говоря об инструментах: Хесса увидела вдоль стен какие-то лари и постаменты, их стенки были усеяны вплавленными в камень самоцветами.

- Камешки! - заорал Хайд. - Королевское богатство!

- Не трогать! - велел Певец. - Внизу есть другие, выпавшие. Там обогатитесь, если не лень.

Хесса подошла к одному из каменных ларей. Едва дотянулась до верха. Их точно строили не для людей.

Певец провел их к дальней стене, полной рычагов и круглых стеклянных приборов. Что-то подобное она видела на водяных мельницах или больших лесопилках. Под ними зияли круглые колодцы, из тьмы снизу доносился металлический лязг и гул. Горячий влажный воздух засасывали отверстия в потолке. Над иными колодцами висели цепи, со звоном выползая или пропадая в неведомых глубинах.

- Мы с капитаном остаемся у главных приборов, - объявил Певец. - Остальные будут работать с рычагами контроля.

- Я буду с командой, - сказала Хесса.

Певец сердито скривился. - Мне нужен тот, кто может запомнить сложные последовательности действий.

- Эй! - возмутился Хайд. - Ты на что намекаешь?

Хесса указала на Турнажина. - Он подойдет.

Глядя здоровым глазом, Певец изучил мага. Наконец хмыкнул: - Хорошо. Сойдет. Вы трое, - указал он на Корбина и близняшек, - будете двигать рычаги. Ты, капитан, будешь передавать команды и следить, чтобы их выполняли правильно.

Хесса молча склонила голову.

- А плата? - крикнул Корбин.

Певец развел руками. - Вы видели каменья. Их тысячи. Больше, чем сможете унести. Возьмете плату, когда мы закончим.

- Закончим? - спросила Хесса.

Певец, кажется, улыбнулся, хотя на покрытом шрамами лице появилась скорее безумная гримаса. - Ну как же, мы полностью возродим к жизни эту невероятную машину, эту Подвижную Гору.

Хесса поглядела на мага. Тот, несмотря на жару, сильно побледнел.

- Пора по местам, - приказал Певец. - Я покажу, что надо сделать.

Рыбаки и их жены с островка под названием Война не привыкли к гостям. Сюда никто не приплывал, ибо, несмотря на громкое название, здесь ничего не было. Лишь несколько прибрежных деревушек, каждая столь мала, что едва ли заслуживает называться поселением. Хижины на южном острове звались Южной деревней, на западном - Западной; хижины на востоке именовались Глубокой Бухтой. Эта деревня была самой крупной, имела при себе храм Маэла и даже жалкую таверну, в которой мужчины и женщины могли выпить по стаканчику местного крепкого пойла, иккора.

В таверне и засел странник, день за днем потягивая иккор, и чай, и сброженное козье молоко, куря трубку с дурхангом или д'байангом. Он был родом с Семиградья, это все понимали: смуглый, загорелый, впечатляюще мускулистый, хотя и тощий. Он был молод, вероятно, едва вышел из детства - усы едва виднелись на губе.

Он оказался на островке не по своей воле - что понятно, никто не появляется на Войне по доброй воле. Он ударился о скалы и едва доплыл до берега, прежде чем шлюп потонул. Команда тут же предала его, украла другую лодку и уплыла. Он ожидал, пока лучший местный плотник вытащит и починит суденышко - на что требовалось время, ибо плотник был также худшим местным пьяницей.

Жители развлекались, следя, как как он сидит у окна и пялится на бухту. Размышляя, как казалось. Скучая, нет сомнений. А может, и задумывая недоброе. Хотя некоторым женщинам выражение его лица казалось завистливым.

Каждый день под вечер, когда удлинялись тени, он спускался по неровной тропе на пляж, где лежала на боку лодка, и беседовал с плотником. Каждый день немногочисленные детишки следовали за ним, на вполне безопасном расстоянии, и хихикали, восхищенные чужаком.

В тот день, как и всегда, ему пришлось пнуть работника, что лежал в тени лодки. Плотник вскочил, ударившись головой, и выругался. Выполз на свет, кусая губы и почесывая лысину.

- Как продвигается работа? - спросил юноша с варварским акцентом.

Плотник то качал головой, то кивал. - Ох, отлично. Да. Тружусь.

Чужак кивнул с сомнением. Оглядел сложенные доски. - Прости мне, - сказал он, - я не знаток в лодкопочинке, но кажется, тут ничто не изменилось.

Плотник качал головой, сам чуть покачиваясь. - Дерево, славный сэр. Дерево.

- Дерево?

- Да. Хорошее дерево для починки. Нужно.

- А. Так возьми.

Мужчина поморщился, озираясь. - Я послал за ним, но хорошие длинные доски для бортов нынче редки. И дороги. Как знать, сколько времени понадобится. А! - Он засиял и согнулся, пошатнувшись; вытащил из песка глиняный кувшин. - Иккор?

Семиградец покачал головой. Снова глянул на лодку и повернулся, ступая в свои следы. Вернулся и сел в таверне, глядя на берег. Размышляя, как казалось всем.

Беллурдан не успел показаться на окраине селения Жекков, как вокруг собрались стражи и гонцы, побежав рядом: поджарые воины-волки, хриплое дыхание, высунутые языки, кто на ногах, кто на четырех лапах.

Он уже еле шагал, выдохшийся, в глазах алый туман, живот бурлит. Впереди показалась настоящая стена воинов-волков. С ними был их вожак - тот же, что раньше, Королл называл его имя... Лурис, кажется.

- Ты пришел один! - заревел вожак, воздев руку. - Где наши братья и сестры, которых мы послали с тобой?

Беллурдан кивнул и согнулся, борясь за каждый вдох. - Я буду говорить с Птичьей Жрицей, - прохрипел он едва слышно.

- Еще бы, - рыкнул Лурис. - Но сперва со мной!

Беллурдан махнул рукой. - Погибли. Убиты врагом - о чем я должен говорить с вашей госпожой!

Вождь кивал своим мыслям, глаза сощурились. - Да, убиты врагом... настоящим врагом - тобой! И теперь ты решил обхитрить нашу Мать.