Вместо этого она ухватила его за руку и вытащила в центр круга танцующих. Что это был за танец!.. Искры летели! В самом прямом смысле. Магия обоих искрилась, рвалась, выписывая дивные узоры в темноте так ярко, что свет факелов и светляков не мог перебить её, придавая танцу невиданную красоту. Это было удивительно. И страшно…

Старые советники княжества Гарнар, сами пережившие то, что вообще может пережить разумное существо, с сожалением смотрели на свою княжну. Они знали её. И короля Дормера знали. Ничего у них не выйдет. Кроме, быть может, трагедии. А вот её они постараются не допустить…

***

Запыхавшись, Эни уселась в тени деревьев. Король Дормера рядом. Фрилл в руках. Время для разговоров… Оба молчали.

— Как тебе праздник, мисси? — нарушила молчание Эни.

— Прекрасен. Я, наконец, сделал что-то только для удовольствия! — ответил он расслабленно.

Эни ухмыльнулась:

— Запомни это чувство! Вряд-ли оно будет повторяться часто.

— Почему?

Эни ответила подчёркнуто легко:

— Арви растёт. Думаю, уже скоро он сможет обходиться без меня. А значит, делать мне в Дормере нечего… Ты ведь будешь отпускать его сюда на выходные и праздники?

Вот оно!.. Эльдар начал понемногу выплывать из состояния бездумного счастья. И изо всех сил старался не показать, как это больно: лишаться счастья. Кивнул неспешно:

— Конечно, буду. Ваша с ним связь сильна. Он ещё долго будет нуждаться в тебе. Думаю, всегда.

Эни улыбнулась:

— А я всегда всегда буду любить его. И умру за него. Ты получил хранителя для своего сына, дормерец.

— Я не хотел.

— Знаю. Такова судьба. Что с ней спорить?

Эльдар задал всё-таки "тот" вопрос:

— Зачем тогда уходишь?

Эльфийка не торопилась с ответом:

— Пора строить свою жизнь…

— Мужчина? — не мог не спросить он.

Эни подумала и ответила крайне откровенно:

— Вряд-ли в моей жизни появится мужчина. Постоянный, во всяком случае. Я ненавижу всё это. Дела у меня обстоят даже хуже, чем у тебя, дормерец. У тебя хоть потребности есть. У меня, нет. Только страх и ненависть… Марвин видел мои воспоминания о том, как умерла моя мать. Насилие… Несколько… Последний вскрыл ей глотку, и наслаждался агонией в процессе… Ненавижу мужчин. Особенно дормерцев. И ничто этого не изменит. Никогда.

Вот всё и сказано. Эни встала и медленно побрела в темноту сада. Не попрощалась. Да он и не ждал…

Он знал те воспоминания. До последнего "кадра". Он, после свадьбы брата, почувствовал, что в нём зашевелилась такая чудовищная ненависть ко всему и всем, даже к брату, что испугался. Пошёл к Марвину и забрал у него тот кристалл.

Смотрел "это" всю ночь и плакал. Чудовищным было не только происходящее, но и чувства ребёнка, что ощущал всё это и запомнил. Маленькая менталистка. Как она с ума не сошла после такого?

Он знал, что она не говорила потом почти три года. Знал про кошмары и буйные выходки. И понимал. Он никогда не мог сердиться на неё, что бы она ни творила. Не только потому, что был виноват во всём этом, а и потому, что понимал её…

Кристалл до сих пор лежал в ящике письменного стола в Малом Кабинете. Когда злость, раздражение на подданных или на жизнь поднимались в нём, он доставал его… А после, у него не оставалось ничего, кроме смирения и понимания того, что как бы Мироздание ни наказало его, будет мало.

Тень молчал, кажется, сопереживая. Что скажешь? Ему только что предельно ясно дали понять, что никакие его чувства никогда не примут. И пусть боги помилуют его от того, чтобы он настаивал. Она взбунтуется тогда и наделает глупостей. Погибнет, а его вина станет непереносимой.

— Так-то, друг мой, — услышал он Тень. — Эльфийки, видно, проклятие для нас. Не в том смысле, конечно! Они искушают нас счастьем, любовью и радостью. Только мы слишком изгваздались, чтобы даже попытаться быть рядом с ними. Как это возможно, для таких, как мы? Отпусти её. Пусть живёт, летит и радуется солнцу.

Эльдар залпом выпил фрилл. Бокал лопнул в руке, как уже было однажды. Боль грызла сердце, не давала дышать. Но он произнёс, сжав зубы до хруста, до боли. Вслух даже:

— Отпускаю. Пусть улыбается…и летит.

Всмотритесь в этот мир, друзья. Сияющий магией так притягательно и ярко, что глаз не отвести. Смотрите, как он просыпается от сна, длившегося тысячи лет. Как пробуждается и сбрасывает оковы магия, тлевшая внутри него, как угли в костре.

Теперь она снова начинает блистать так, как бывало прежде. Благоухать, утешать, звать своих детей быть храбрыми и верить в добро. Она снова поёт им удивительные, старые песни. Почти забытые, но которые, как и прежде, будоражат красотой и манят тайной, сокрытой в них.

Песнь "О любви короля к деве"…

Никто так и не знает, кто спел её первым… Может быть дормерские воины, которые видели, как их предводитель отпускает эльфийку и её людей из любой, самой идеальной, ловушки? Или эльфы, которые понимали, что их королева никогда не будет способна нанести дормерцу последний удар?

Она, их боль, взаимная ненависть и любовь, как звон скрестившихся клинков, прозвучала однажды. И осталась в веках песней. Эхом древности, страданий, мечты о несбыточном и тоской о том, что не случилось.

Почему она прозвучала снова? Кто вспомнил и спел её? Зачем?..

Может быть, она звучит потому, что та история была слишком страшной, чтобы мир смог забыть её навсегда? Или её поют и празднуют, как новую надежду?

Кто знает?..