Заканчивалась тренировка, когда открывалось окно, и голос Гарды звал отца и мужа:

— Орвин!!!

Рядом с ней, за стеклом, плясали две мелкие фигурки. Квадр послушно шёл на растерзание юным хулиганам. И у каждого из них начинался привычный, обычный день. По вечерам у парней ещё тренировка. Эни на неё уже не ходила. Не из-за усталости. Времени не хватало.

***

Хорошо, что Арви был счастлив в Гарнаре. Окружён семьёй и друзьями… Сама Эни не успевала… Только по осени, когда приехали наставники принца, она стала проводить с ним больше времени. Да ещё когда отец Арви являлся с визитом, она послушно играла роль прилежной воспитательницы.

Её хитрый мальчик не мёл языком, как помелом, об этом. Молчал, как мышь. Мало того, помогал вводить в заблуждение отца и наставников. Нет! Не врал, конечно! Просто хвалил Эни за её внимание и заботу.

Жалел её. И чувствовал, как что-то гонит её вперёд так жестоко, что остановиться она не может. Что там может понимать ребёнок к семи годам? Многое! Особенно, если этот ребёнок — менталист. А потому Арвис помогал ей, как мог: развлекал, обнимал. И больше не обращал чьё-то внимание на то, какой измученной выглядит его мама. Он доверял ей. Если она тревожится, значит, не до шуток: есть опасность, даже если другие не знают о ней пока ничего.

Опасность была. Вернее, опасности. Её старые, занудные наставники, когда предавались своим словесным упражнениям, и знать не знали, что мир, их привычный мир, повис, в прямом смысле, на волоске. По сути, только понимание этого и позволяло Эни противостоять им так упрямо, настойчиво и принципиально.

Нет времени на игры! И рассказать всё, она не может никому. Уже хотя бы потому, что тайна тоже хранила привычный мир. Столько лет! Как только нарушится хрупкое равновесие, мир снова качнётся, как было недавно. И снова война…

Эни лихорадочно искала ответы. Тем более, что она, дура, тоже внесла лепту в то, что стабильность была нарушена. Виновата. Ей и исправлять. Как? Она не знала. Ума не могла приложить. А потому делала то единственное, что могла: училась.

Она изучала всё, что было в их архивах на Лабрию, её правящую семью и прилегающие к ней государства. Без разбора. Культуру, обычаи, этикет, досье на всех сколько-нибудь значимых сановников этих стран. Когда чувствовала себя в силах, вытаскивала из запасов Лариди бутылку фрилла, и садилась изучать культ тёмных ведьм, их ритуалы. И только тогда, когда была голодна. В первый раз её вывернуло там же, в архиве…

Она изучала карты. Могла теперь представить себе рельеф изрезанной горными цепями Лабрии. Знала все мало-мальски крупные пещеры и проходы в горах. Русла рек, где и как можно перебраться через них. Пропасти, ущелья. Она закрывала глаза и видела всё это. Не знала, зачем ей, но запоминала каждую мелочь.

Ей казалось, что она должна делать это хотя бы из уважения к тем, кто рискуя собой, а чаще и отдавая жизнь, добывал эти сведения. Из Лабрии не возвращались. Тех, кто уходил туда, провожали, как в последний путь. И локон волос или косу отрезали, чтобы было что положить потом в родовую усыпальницу…

Жестокой была магия тёмных ведьм. Неудержимой, не знающей преград. Поднимаясь, или опускаясь, как посмотреть, над моралью, ведьмы видели и могли больше, чем обычные маги. Ни личины, ни щиты не могли быть преградой. Ни клятвы. Ничего. Вопрос только в цене.

Иногда Эни казалось странным, зачем она мучает себя, погружаясь во всё это так глубоко. И сама же отвечала себе, что, как ни больно, но это оказалось необходимо. Волосы шевелились на голове…но она узнавала… Узнавала обрывки чудовищных ритуалов в том, что практиковала классическая магия. То, что знал и практиковал каждый современный маг.

Поначалу, она не верила. Но, с течением времени, убедилась. Понятно, почему Эрмия смотрит всегда и на всех, как победительница! Она видит в них младших братьев, которые взяли их ритуалы и постарались их по-возможности обескровить, "причесать", так сказать.

Зачем? Вот это как раз, просто! Магия их ослабела. Практиковать классическую магию становилось всё труднее, именно из-за ослабевающих связей, между всем сущим. А магия крови, что питалась, так или иначе, жизнью адепта или жертв, давала результат всегда.

Так Эуфимия, в своё время, увидела Тай среди других гвардейцев. Для неё не имело значения, как она пряталась. Она видела её суть. И подбила бедняжку Бельвис. По сути, сделала всё сама. Даже "наёмник" тот был из её людей. А отвечать должна была дормерская леди. Она и ответила бы, если бы Тай не спасла её…

Мало того, изучая старые манускрипты и свидетельства тех, кто наблюдал обряды "тёмных", Эни начинала больше разбираться в той проблеме, над которой они бились годами. Проклятие Маргота имело ту же структуру, что и ритуалы кровавой магии. Опять же, жертвы. Пусть песня путанная, но Эни почему-то чувствовала, что там описано всё предельно конкретно. А значит, есть там логика. Есть! Даже если они её пока не видят.

Что-то вертелось в мозгу, как бывает, когда забудешь какое-то слово или факт, а потом никак не можешь его вспомнить. Так и она. Разум зудел, "чесался". Что-то билось там, но никак не могло родиться!..

Когда дискомфорт становился особенно сильным, Эни бросала свои занятия и вытаскивала Лариди из его "норы". Он был рад посиделкам с ней. Оба они были, если разобраться, очень одиноки. А потому, просто посидеть рядом — утешение уже само по себе.

В один из таких вечеров, Лариди, глядя на расслабленную, гибкую фигуру подруги, свернувшуюся в кресле, на то, как, забавляясь, покачивает она бокал с фриллом, заметил:

— Ты ведь не скажешь мне, зачем тебе Лабрия?

Эни не ответила. Только улыбнулась. Как взрослая, обольстительная женщина, полная загадок и тайн, которые не разгадать. Эльф присмотрелся. Пусть он знал её с пелёнок и понимал, что между ними ничего не может быть, но остаться совсем уж равнодушным не смог. Сдавленно пробормотал:

— Ты изменилась!

Эни ответила флегматично:

— Всем когда-то приходится…

Он не выдержал:

— Тебе рано!..

Эни хмыкнула:

— Это с моим-то багажом? Лист! Я понимаю, что ты любишь меня, но будь объективен. Я с десяти лет не была ребёнком. С тех самых пор… А сейчас и подавно. Нужно взрослеть, бороться, чтобы жить…

— Почему ты всегда настроена на страшное, Эни?

Она пожала плечами:

— Судьба, наверное… Ты вот можешь представить меня мирно вяжущей носки?.. То-то, же… Не печалься, друг. Все мы тут знаем куда и зачем идём…

— Может быть, не стоит делать это так безоглядно, Эни?

— А как? В каком мире будут тогда жить наши дети? Арви, Дик, Айрис? Куда придёт Грай?.. Нет, всё правильно, друг мой. Каждому своё. Тай правительница. А вот мы с тобой… Потому и судьба такая!

Он сделал последнюю попытку:

— Скажи! Ты знаешь, я буду молчать!

Эни покачала головой:

— Может быть… Когда-нибудь…

Злобой сверкнули глаза Лариди:

— Это ведь от короля Дормера информация "приплыла"? А ты не думаешь, что он играет с тобой? Вовлекает во что-то?

Эни улыбнулась той же глубокой и таинственной улыбкой:

— Не глупи, Лист! Ты сам не веришь в это! А насчёт игры… Думаю, что король Дормера зависим от меня в гораздо большей степени, чем я от него.

Они с Арви вернулись в Дормер только вечером перед праздником Перелома Года. И завтра уйдут в Гарнар снова. Эни не могла не оценить жертву короля Дормера. Он безропотно соглашался на то, что его наследник вот уже пол года живёт в княжестве. Арвис был, конечно, счастлив. Что может быть лучше для почти что семилетнего мальчика, чем вольница и наличие друзей? Наставники его тоже довольны. Иметь возможность пожить в Гарнаре и многое увидеть своими глазами, разве это не мечта каждого учёного мужа Дормера?

А потому Эни тоже собиралась проявить вежливость и лояльность, и исполнить свои обязательства перед Алатом, хоть в какой-то мере. Когда Арвис заснул, она оставила его на гвардейцев, а сама отправилась в Тайную Канцелярию. Чуть не рассмеялась. После той истории с документами на неё смотрели, как на идиотку. Здоровались сквозь зубы, чуть пренебрежительно.