Король Дормера не успокаивал себя. Мысли приходили и улетучивались. Он привык к самоконтролю, а происходящее ничем не отличалось от того, что он получал в свой адрес обычно. В Дормере: ненависть и подхалимство, в Гарнаре: ненависть и игнор. Разницы особо нет…

Он занялся тем, что разглядывал веселящихся эльфов. Наслаждался атмосферой счастья и единства. Она была пусть не такой чистой и яркой, как на том детском празднике, что поразил его несколько лет назад, но впечатляющей. Было приятно ощущать, пусть и обрывки, мыслей этих существ. Он отдыхал…

И привычно искал глазами среднюю Гарнарскую. Да что там, следил за ней неотступно! Сначала его забавляло то, как она веселится. Но через некоторое время все эти восхищённые взгляды мужчин, руки, обнимающие её, начали его раздражать. Затем злить. А после он взвинтился настолько, что "проснулся" его Тень.

"Он", кажется, оглядел праздник с довольством, и подивился, почему его человек так зол. Уловил мысль о том, как раздражают Эльдара кавалеры Анастас и заметил:

— Помилуй, это более чем естественно! Она прекрасна! Разве могут мужчины остаться равнодушными!.. И атмосфера способствует. Празднества эльфов всегда отличались весельем, искренностью и красотой. Радует, что хоть что-то не меняется в этом проклятом мире…

Странная печаль сквозила в мыслях "клятвы". "Он" впервые высказался о чём-то личном, и Эльдар ухватился за возможность. Постарался разговорить "его". Хочешь говорить об эльфийках и празднике? Пожалуйста!

— Ты помнишь старые эльфийские праздники? И эльфов? Изменились ли они?

"Он" повёлся на подначку, ответил мечтательно и грустно. Видно, ему самому хотелось рассказать:

— Помню ли я эльфиек? Конечно! Эти девочки, все трое, прекрасны и похожи на Лирэль. Старшая сильнее всех. Средняя похожа, судя по портретам, на её дочь, ту, что стала королевой после неё. Я никогда так и не встретил её, хоть и пытался. Боги не свели наши пути вместе. Судя по рассказам, она была такой же буйной и ядовитой, как средняя Гарнарская. Ты знаешь, что это именно ей удалось устроить так, что твой предок дал сидхе гарантии и слово? Признал автономию Гарнара?.. Сделать это он мог, как ты понимаешь, только потому, что весь Дормер был под угрозой уничтожения. Как Лавр ненавидел свою сестру! И восхищался ею!..

— Что она сделала? — почти против воли вырвалось у Эльдара.

Тень хохотнул:

— Пусть та история сгинет навсегда, друг мой! Уже хотя бы потому, что ты можешь проболтаться, а она, или кто-то другой, повторить. Хотя, я сказал бы, что только у средней Гарнарской хватило бы смелости и дурости!.. Я требовал уничтожать таких всегда!

— Почему?

— Глупый вопрос! С другой стороны, раз ты слышишь и осознаёшь меня, почему бы не быть откровенным… Я не хотел, чтобы они жили. Те, что были похожи на Лирэль и на ту, кого я никогда не встретил…

Королю Дормера заткнуться бы с тем, кто мог прекратить его жизнь в один миг, но он не стал:

— Так я был прав! Это была обыкновенная месть! Как низко!

Маргот философски подтвердил:

— Ну, я никогда не был высок, друг мой. И имел возможности. Почему бы и нет?

Эльдар не стал возмущаться. Продолжил свой "допрос":

— Почему тогда ты не требуешь убить её?

Голос "клятвы" звучал хитро:

— А ты убил бы?.. То-то… Ты не убил бы её. Мне пришлось бы убить тебя. И попрощаться с сознанием. Это, знаешь ли, неприятно.

— Могу представить! — помимо воли брякнул Эльдар.

И спросил совсем уж немыслимое. Он, конечно, давно догадался, кто приказывает ему, но интересно же, как он сам осознаёт себя:

— Кто ты?

Маргот прошептал, таинственно и страшно:

— Осколок личности, память, воля и желание. Такое жгучее и страшное, что оно смогло перевернуть законы Мироздания. За которое я заплатил сполна!

Эльдар не смолчал. Не смог:

— Заплатил жизнями других! Ты выкосил пол королевства тогда, при жизни, и свой род потом! Безумие! Столько смертей и преступлений!

Тень не отпирался:

— Ты прав. И не прав. Я сберёг Дормер, сделал его сильным. И заплатил я не только их жизнями…

— Зачем? Твои потомки!

Голос в голове громыхнул:

— Не мои! Их! Лирэль и Вальгора!

Эльдар не отступил:

— Всё равно! Твоя кровь! Разве тебе было не жаль их?

— Было, — упало камнем или приговором.

Неужели Тень способен на жалость? На чувства? Король был потрясён. А Тень продолжил:

— Я не мог исправить ничего. Они даже не осознавали меня. Ни один… Мучились, отторгали. Сходили с ума, когда я пытался говорить с ними…

— Ты пытался?..

Жгучая жалость и сочувствие родились в душе короля Дормера. Кто ещё способен понять преступника, как не такой же? Он знает, как убивает раскаяние и невозможность поправить то, что сделано…

— Ты потому не помешал мне отдать брату Ламеталь?

— Это справедливо, друг мой. Хорошо, что ты решился… Я рад, что ты слышишь меня. Хоть это и не удивительно. Я даже спрашивать не буду, чтобы узнать кто ты!

Эльдар ответил резко:

— И не нужно. Сам скажу. Проклятая душа. Негодная ни на что. Отторгнутая из Круга Жизни. Мой дед позвал меня. Принёс в жертву своего наследника. Хотел на троне безумца, чтобы править вместо него…

Тень был доволен откровенностью, а самому Эльдару стало легче. Он рассказал хоть кому-то… Какое облегчение!

— Как ты вырос нормальным?

— Я и не вырос таким. Интеллектуально я был нормален, а воля… И в эмоциональном плане я был инвалидом. Если бы не брат, я был бы идиотом, который не понимает элементарных вещей и не способен чувствовать. Он за руку вывел меня из темноты. А потом появился ты и собрал меня воедино. Как это вообще возможно?..

— Да, уж! Я, как оказалось, идеальный компаньон для проклятой души. Ты поэтому так ценишь брата?

Эльдар хмуро сдвинул брови:

— К чему эти вопросы? Ты сидишь у меня в голове и знаешь всё!

Тень ухмыльнулась:

— Мне нравится откровенность и доверие. То, чего нет и никогда не было у меня самого. Ты поэтому так ценишь брата?

— Да! Он научил меня любить! Спас! А я, спасая его, едва не погубил и его, и Дормер!

— Люди нелогичны, — согласился Тень. — Но ты прав. В их чистоте и доброте есть нечто искушающее… К примеру… Ты же понимаешь, что эльфийка сострадательна, как все они? Ты можешь заполучить её, если надавишь на жалость, любовь к сыну и пригрозишь неприятностями близким и княжеству?.. Знаешь… Так почему не пользуешься?

— А почему ты, если осознал своё преступление, не делаешь ничего, чтобы исправить его? Ладно я. Но Арви! Ты видел его! Живой, счастливый. Как можно убить такого? Зачем?!

Король Дормера даже к смерти был готов после подобной речи. Тень, однако, заметил миролюбиво:

— Смотри-ка, наша дама не выдержала вида несчастного тебя. Говорю же, бабочка! Пойдём, развлечёмся, мой друг! Пока эльфийка рядом, а мы с тобой вместе и живы!

***

Эни плясала с королём Дормера остаток праздника. Ловила взгляды Эль, всё понимала, но остановиться не могла. Для неё этот вечер был прощанием. После него она уже не позволит себе ничего. Сейчас свобода бурлила в крови и толкала вперёд и ближе. А ощущения его рук на талии, рука в руке, были откровением и самой большой радостью.

Она чувствовала себя дурной, пьяной, безумной…и невероятно живой. Словно проснулась, дышит и осознаёт, наконец, всё по-настоящему остро. Словно реальность стала реальней…

Он, кажется, испытывал что-то подобное. Молчал. Ни комплиментов, ни разговоров. Только взгляды, прикосновения и танец. На них странно поглядывали. Эни было всё равно. Она отдавала, что могла, народу и своей земле, и ещё отдаст. Но вот эти часы — только её.

Когда он сбросил камзол и остался в рубахе, Эни снова залипла на его шею и ямку между ключиц. Как тогда, годы назад. Он словно почувствовал её взгляд. Потянулся и потёр рукой это место, будто болело. Эни захотелось поцеловать именно там. Самой…