— Они принесли пилу и пилят засов, — пояснила Пинна. — Времени мало. Агата, надевай кольцо и зови уже руха.

У Агаты тряслись руки. С трудом она натянула перстень на палец.

Как пользоваться им, она не знала, но стоило ей надеть его, как ее сознание вдруг раздвоилось. Она была здесь, стояла на насестной башне и в то же время, летела над рекой, парила над долинами, приближаясь к острым крышам города.

— Осталось кое-что еще, — сказала Лидия, стоя на краю башни, пока Пинна обматывала веревкой ее туловище, привязывая к себе. — Вот, Агата возьми. Здесь мое признание, — она извлекла из под широкого серебряного браслета на руке, туго сложенный, клочок бумаги и протянула его ей.

Агата приняла пропитанный сукровицей, желтоватый листок.

— Здесь мое признание, — сказала Лидия. — Кто-то должен узнать обо всем, если нас поймают. Я больше не могу молчать, я и так слишком долго была нема.

— Что… что за признание?

— Агата. Во всем виновата моя мать и…

— Так, нам пора! — перебила ее Пинна. — Агата тебе тоже. Птица уже летит.

Потянув за собой Лидию, Пинна принялась ловко спускаться по веревке, отталкиваясь ногами от стены башни. Лидия висела у нее за спиной, обхватив ее за плечи.

Агата едва успела спрятать сложенный листок в корсаж, как, описав полукруг, на площадку опустился рух и, выгнув шею, пронзительно закричал.

В алом свете горевших факелов, оперение Рионы казалось бордовым, а край крыльев и хохолок на голове, черными. Агата попятилась, прижавшись стеной к стене башни. Птица напирала на нее, и она чувствовала смрад сырого мяса, исходивший из острого клюва, перепачканного кровью.

Агата глубоко вздохнула. Это хорошо, что Риона подкрепилась прежде, чем прилететь. Значит, меньше вероятность, что она захочет ее сожрать. Она чувствовала ее ярость, возмущение и потаенный страх от встречи с девушкой, которая не была ее наездницей, и понимала, что стоит ей дать слабину, и никакое кольцо со скорлупой не спасет ее от острых когтей и клюва.

— Хорошая девочка, — медленно протянула Агата, протянув к ней руку.

Риона щелкнула клювом и лишь, натренированная годами ферховой езды, скорость движений уберегла пальцы Агаты.

— Все хорошо. Прости не хотела тебя пугать, — проговорила она, прислушиваясь к доносящимся из глубины башни крикам, трескам и скрежету.

Она не знала сколько у нее есть времени прежде, чем княгиня и ее слуги снесут дверь, но, очевидно, немного.

Связь, существовавшая между всадником и рухом, была чем-то похожа на змеиный язык. Они общались между собой не голосом, но мыслью.

Агата постаралась нежно коснуться сознания Рионы, давая ей понять, что да, она не ее наездница, но действует от ее лица. Ей всего лишь нужна от нее небольшая услуга, короткий и быстрый полет, который совсем не доставит ей неудобств и после которого Риона вновь сможет вернуться к своим делам. Агата больше ее не побеспокоит.

Кир часто задабривал Арайя, обещая дать ему угощений — сырого мяса и рыбы. У Агаты не было такой возможности, но она нарисовала в своем сознании высокие скалы, окружавшие Альтору, и множество красивых диких рухов, живущих там. Она покажет Рионе дорогу, и та сможет как следует повеселиться и найти новых друзей.

Сложно было сказать, насколько птица ее поняла, но она завертела головой и заклокотала, чуть отступая и присаживаясь на лапы. Агата выдохнула, решив, что так она приглашает ее сесть верхом. Она больше не чувствовала от руха злости или страха, скорее в молодой птице пробудилось любопытство и азарт.

Оставался всего лишь один небольшой нюанс. Риону следовало оседлать.

Пятясь спиной назад, Агата вернулась в башню, где на вбитых в стену крюках висело несколько седел из мягкой кожи. Она взяла самое аккуратное и изящное, украшенное тиснением в виде цветов и яблок. Должно быть, когда-то оно было изготовлено для Лидии.

Сквозь створки двери, ведущей на лестницу, было просунуто тонкое лезвие пилы, монотонно двигающееся вперед и назад. Засов почти совсем сдался. Оставался лишь небольшой кусок дерева с палец толщиной, удерживавший дверь.

Стараясь не поддаваться панике и страху, Агата вернулась на площадку. На мгновение она испугалась, что Риона не дожидалась ее и улетела, но та сидела на краю башни, сложив огромные крылья.

— Тихо. Тихо. Все хорошо, я всего лишь надену на тебя седло, — приговаривала Агата, осторожно подходя к ней.

Риона защелкала клювом, подозрительно косясь на нее желтым глазом. Она вертела шеей и хлопала крыльями, мешая надевать седло. Агата старательно представляла Арайя и Кира, затягивавшего на его груди ремни седла, чтобы Риона понимала, что она делает и не пугалась.

Ее пальцы дрожали, то ли от затопившего ее волнения и ужаса, то ли от пронзительного ветра, норовившего сдуть ее с башни. Если бы не сноровка приобретенная за годы ферховой езды, она ни за что не справилась бы с седлом. Однако, рух и ферналь на деле мало отличались друг от друга. Один летал в небесах, другая носилась по полям. Руки Агаты несмотря на холод и испуг двигались с привычной ловкостью.

Закрепив как следует седло, Агата уселась на спину Рионы, и начала привязывать себя ремнями. Она зафиксировала правую и левую лодыжку, но не успела привязать спину, когда двери с грохотом распахнулись и на площадку выбежала княгиня Дуаре в окружении множества молодых и крепких слуг.

Риона заклекотала, поднимаясь на высокие лапы, и захлопала крыльями. Агата едва не свалилась с ее спины, но чудом успела ухватиться за седло.

— Лидия, где ты, девочка моя?! Вернись, я все прощу! — завизжала княгиня.

Она словно не заметила сперва руха, но когда Риона пошла на нее, царапая когтями каменные плиты, покрывавшие площадку башни, княгиня, вытаращив глаза, отступила назад.

— Лидия… Лидия… ты призвала эту мерзость? Я же приказывала тебе, никогда ее не призывать! Ты хочешь разбиться и умереть?!

Похоже она не поняла, что на спине руха лежит не ее дочь, а Агата, пытавшаяся затянуть последний ремень. Если она не успеет сделать это до того, как Риона взлетит, то скорее всего не переживет полет.

— Схватите ее! — приказал княгиня Дуаре. — Стащите с этой твари! Немедленно!!!

Слуги, вооруженные луками и мечами, стали медленно выходить вперед.

Риона щелкала клювом, пока Агата мысленно умоляла ее потерпеть еще немного и не взлетать. Наконец, она наощупь затянула последний ремень.

Кто-то из слуг, подобравшись ближе, ткнул Риону в лапу копьем. Та пронзительно закричала и понеслась вперед, мотая головой. Слуги с криком разбежались. Княгиня Дуаре замерла на месте, словно не веря, что ее титул и власть не уберегут ее от разбушевавшегося руха. Риона ударила ее крылом и та отлетела к парапету башни, ударившись о него спиной. Ее голова повисла, как у тряпичной куклы, по виску побежала алым ручьем кровь.

Агата не успела испугаться и понять, жива ли она. Захлопав крыльями, Риона взлетела, унося ее в бесконечную небесную тьму.

Кир подал графине Дэву руку и они вместе пошли по коридорам, освещенным дрожащими отблесками свечей, стоявших в нишах. На пути им никого не встретилось. Все гости и обитатели дворца собрались в бальных залах, окутанных музыкой, иллюзиями, блеском и шелестом одежд.

К Павильону алых цветов вела крытая галерея. Пока они шли по ней, стук каблуков разносился гулким эхом. В самом павильоне оказалось прохладно и темно. Оставив графиню у дверей, Киру пришлось побродить во мраке, прежде, чем он нашел огненный камень и пару свечей.

— Проходите, ваша светлость, — позвал он, расставив зажженные свечи на столе, устланном выкройками и отрезами ткани.

Похоже, что теперь, когда невесты покинули Ониксовый дворец, павильон был отдан служительницам-швеям. На длинных столах были разложены заготовки одежд, а на манекенах наколоты почти готовые наряды из шелка, бархата и парчи.

Возле высоких окон, выходивших в темный сад с голыми ветвями деревьев, стояла пара кресел, где, должно быть, швеи отдыхали в перерывах между трудов.