— Пинна, скажи, ведь это ты тогда после бала выкрала сережку и Магды и подбросила ее Лидии? — решившись, спросила Агата.

Пинна опустила взгляд, спрятав лицо за копной, рассыпавшихся волной.

— Ну, что тут скажешь, кто еще это мог быть? — вздохнув, тихо сказала она. — Мне не составила никакого труда, проходя мимо Магды, стащить с ее уха серьгу, а затем подкинуть ее Лидии. Тогда это показалось мне забавной местью за то, что она так ловко меня подставила. Но я совсем не хотела, чтобы в итоге все обрушилось на Магду. Хотя… в глубине сердца, наверно, хотела. Знаешь, мне было очень обидно, что вы тогда все от меня отвернулись, поверили Лидии, и встали на сторону Исоры.

— Прости, — тихо сказала, Агата. — Мне правда очень жаль, что все тогда так обернулось.

Она не знала, что еще тут добавить. Все слова казались мелочными и пустыми, а грудь жгло стыдом.

— Думаю, мы в расчете, — задумчиво протянула Пинна. — Ведь вы тогда помогли мне в лесу, когда на меня напали шавки Фелиции, и позволили идти вместе с вами через подземные шахты. Я думала, что вы меня прогоните, но ты встала на мою сторону, а потом и Лидия защитила меня, и свидетельствовала в мою пользу, когда… когда я ранила Миру.

Какое-то время они шли в молчании, поднимаясь по, выложенным брусчаткой, крутым улицам, ведущим на вершину холма, где возвышался дворец Дуаре.

Вскоре из темноты выступили его стены, сложенные из кремового камня и украшенные резьбой в виде гирлянд цветов, обрамлявших стрельчатые окна.

— Как странно, — сказала Пинна. — Дворец просто… стоит.

— Ну а, что еще ему делать? — пробормотала Агата. — Не лежать же.

— Ну… вокруг нет ни стены, ни рва, не бегают сторожевые псы и не ходят стражники.

Агата пожала плечами. Ей казалось вполне естественным то, что дворец Дуаре отличался от прочих роскошных особняков, выстроенных в этой части города, лишь большими размерами и чуть более впечатляющей резьбой по фасаду.

— Не думаю, что во рве или стене есть необходимость, — сказала Агата.

Арлея была небольшим, но чистым и уютным городком, где жили в основном зажиточные купцы, мелкая знать, и талантливые ремесленники, и разительно отличалась от шумной портовой Зераны, которую Агата проезжала на пути на Отбор.

Дома здесь окружали лишь не высокие заборы, из-за которых виднелись ухоженные палисадники, дети без опаски могли играть без присмотра на улице, а многие горожане даже не запирали на ночь двери, ведущие в дом.

Они обошли дворец по кругу, чтобы зайти с черного хода. Пинна привязала Лури к ветвям дуба, укрытого зарослями розовых кустов, потерявших листья.

Окна были темны, лишь в нескольких горели отблески свечей. Они подошли к невысокой дверце черного хода. Пинна достала из волос изогнутую шпильку, вставила ее в замочную скважину, аккуратно прокрутила и спустя мгновение раздался тихий щелчок.

Агата открыла рот от удивления. Замок поддался так легко, словно и вовсе не был заперт.

Стараясь ступать, как можно тише, они прошли по темной кухне, где в печи еще тлел огонь и вышли в узкий коридор, освещенный свечами догоравшими в стенных нишах. Это была вотчина слуг и в ней Агата не смогла бы найти верный путь, да и вероятность встретить усталую кухарку или коридорного мальчика была куда больше. Толкнув наугад одну из узких неприметных дверей, они оказались в парадном зале, высоком и гулком, с мраморными колоннами, державшими расписанные фресками своды. Это место Агата знала, здесь проводились праздники и балы.

Они прихватили из коридора по свече, тлеющей в медной плошке, и шли теперь вперед по анфиладе бальных залов, отделанных с утонченной роскошью. Затем вышли в главный холл, где цепляясь за стены, извиваясь поднималась вверх лестница. На самом верху находился вход в насестную башню, а чтобы добраться до опочивальни Лидии, им нужно было поднявшись не до конца, пройти по коридору до резных дверей, украшенных изображением яблоневого дерева.

Агата вспомнила, как в десять лет, впервые оказавшись на празднике, устроенном княгиней, она познакомилась с Лидией и та, взяв ее за руку, отвела в свою комнату и показала куколок, у которых были собственные домики, выполненные с невероятной точностью и мастерством, шелковые платья, крошечные туфельки и даже кареты, запряженные игрушечными ферналями, чьи лапки и шеи гнулись, как на шарнирах.

Они совсем немного успели поиграть, пока не явились нянюшки Лидии. Тогда выяснилось, что им нельзя было покидать праздник, а Агате не следовало заходить в опочивальню Лидии. Их обеих тогда сильно отругали. С тех пор Лидия никогда не заговаривала с Агатой, когда они встречались и лишь смотрела на нее стеклянным кукольным пустым взглядом.

Сердце Агаты трепетало, как бабочка, пойманная в сачок, пока они поднимались по лестнице и шли по, извивающемуся змеей, коридору. И как так вышло, что они до сих пор никого не встретили и их не поймали?

Они почти дошли до дверей покоев Лидии, когда удача им изменила. Из-за угла вышел симпатичный молодой слуга, несущий поднос с недоеденной трапезой. Увидев их, он замер, выпучив глаза.

Он не успел сказать и слова, как Пинна сильно и резко, ударила его ногой в низ живота. Покраснев, слуга рухнул на колени. Выхватив из рукава пузырек духов, она прыснула ему в лицо, и глаза юноши закатились. Он рухнул без чувств.

— Давай уберем его куда-нибудь, чтобы он раньше времени нас не выдал, — предложила Пинна, остолбеневшей Агате.

Они вдвоем затащили его в ближайшую комнату, и Пинна ловко связала ему руки и ноги его собственным поясом и заткнула рот платком.

— Вот так гораздо лучше, — заметила она, потрепав юношу по волосам.

Они вышли в коридор и поторопились к дверям, ведущим в комнату Лидии. Идти осталось не больше десятка шагов, но Агате их путь уже казался вечностью.

Двери, покрытые изящной резьбой в виде спелых яблок, ветвей и закрученных корней, были заперты. У Пинны ушло не больше трех ударов сердца на то, чтобы справиться с замком с помощью шпильки.

Тихо скрипнув, двери отворились.

Комната оказалась такой же, какой Агата ее запомнила. С прекрасными цветочными фресками, украшавшими стены и своды, и с широкой кроватью под высокими столбиками. Вот только ни домиков, ни кукол здесь больше не было. Исчез и розовый балдахин. Без них просторное помещение казалось гулкой, пустой пещерой.

— Что вы здесь делаете? — раздался хриплый и слабый голос.

Агата вздрогнула, заметив Лидию. Та сидела за бюро, перед ней лежал лист бумаги и уголь, которым она рисовала до их появления.

Всегда бывшая стройной княжна истончилась еще больше, и походила на призрака сильнее, чем когда они встретили ее в подземельях, думая, что она погибла. Ее светлые волосы потеряли блеск и сияние, кожа была мертвенно бледной с синими тенями, сгустившимися под веками.

И все же, сразу стало ясно, что здесь нет безумия. Ее глаза были полны жизни, гнева и отчаяния.

Агата словно онемела, глотая булькающие в горле слова.

— Лидия, дорогая, мы пришли навестить тебя! — пропела Пинна. — Как ты поживаешь?

— Как видишь, не слишком хорошо, — Лидия задрала рукава кружевной ночной сорочки, в которую была облачена, продемонстрировав широкие серебряные браслеты, закрывавшие ее запястья.

Серебряный ошейник сжимал ее шею. Из под него и из под браслетов выглядывали края повязок, пропитавшихся сукровицей.

— Это… это же… — пробормотала Агата, не чувствуя в себе сил, чтобы произнести кусавшие язык слова.

— Да, они закрывают иглы, проткнувшие места силы, чтобы я не могла их извлечь и использовать дар.

— И это… это сделала она?

— Да, это сотворила со мной моя мать.

Пока они говорили, Пинна успела исследовать смежную комнату, где находилась гардеробная, и притащить оттуда шерстяное платье, туфли и желтый, подбитый мехом, плащ.

— Думаю, будет лучше продолжить беседу, когда мы уберемся отсюда подальше. Ты же ведь не хочешь здесь оставаться? Ну-ка, Агата не стой колонной, помогай.