— Это я сделал.

Она кивает.

— Я помню.

Я нахожу между ними свободное место и протискиваюсь так, чтобы видеть украшение, которое он держит в руках. Синяки и царапины начали заживать и исчезать. Он больше похож на маленького мальчика, каким был до аварии две недели назад.

— Можно взглянуть?

Он протягивает мне украшение, и я рассматриваю фотографию, на которой он, Джаспер, Хейзел и Девни в центре, а вокруг — скомканная зеленая бумага.

— Это похоже на ту фотографию, которая есть у меня, да?

— Как думаешь, я могу хранить эту, как ты?

Ее карие глаза расширились, а губы разошлись.

— Как та, что у Шона в качестве талисмана?

Он кивает.

Я достаю фотографию, которую я держу при себе. На ней изображены люди, которые имеют значение в моей жизни.

— Видишь, ты всегда со мной. Всегда.

Она откидывает волосы с лица, чтобы я не видел слез.

— Это так мило.

Остин издает рвотный звук.

— Это не мило, это просто на удачу.

— Ну, я думаю, и то, и другое, — говорит она, смеясь и возвращая свой взгляд к нам. — Хочешь, чтобы эта фотография стала твоей?

Остин делает паузу, смотрит на дерево, а затем качает головой.

— Нет, не эта.

— Почему нет? — спрашиваю я.

— Здесь не хватает людей.

Мы оба смотрим на него. Это люди, которые имеют значение.

— Кого ты хочешь видеть на ней? — спрашивает Дев.

— Шона.

В этот момент я понимаю, что Девни — не единственная, без кого я не хочу уезжать, я хочу их.

***

Вчера мы закончили с покупками в последнюю минуту, и я занялся планированием настоящего сюрприза для Девни. Сейчас же я хочу насладиться нашим первым Рождественским утром вместе. Я переворачиваюсь и обнимаю Девни, притягивая ее к себе. Часы показывают, что уже четыре утра. Мне нужно встать и убедиться, что под елкой лежат последние подарки и что елка все еще стоит после того, как я трудился всю ночь.

Вчера вечером я отнес ее в постель, после того как она заснула в кровати Остина, когда я его укладывал. Последние три ночи бедному ребенку снились самые страшные кошмары. Он плачет во сне, и Девни не может успокоиться, поскольку ситуация, похоже, становится все хуже. Однако это позволило мне работать, не опасаясь, что она заметит мое отсутствие. Она прижимается ко мне, трется попкой о мой член, и мне приходится бороться с желанием заняться с ней любовью. Я был терпелив, прислушивался к советам братьев и позволял ей самой вести меня за собой, но я скучаю по ней. Мне нужно снова быть рядом с ней, дать ей все причины, чтобы она хотела, чтобы мы не расставались, но я боюсь, что она будет продолжать ускользать.

— Шон, — ее голос сонный, но от его хрипоты я напрягаюсь.

— Счастливого Рождества.

— Счастливого Рождества, милая.

Она переворачивается так, что ее руки оказываются на моей груди, и наклоняется, чтобы поцеловать меня.

— Я люблю тебя.

Это единственная вещь, которая, как я знаю, не изменилась. С каждым днем она смотрит на меня с большей любовью. Я вижу, как ей тяжело. Может быть, правильнее всего было бы снять с себя дополнительный стресс, связанный с принятием решения, и отпустить ее, но я не могу. Я прожил жизнь без нее, и я не дам ей этого сделать. Долгие годы я соблюдал клятву быть одному, и теперь, когда я ее нарушил, нет никакой возможности вернуться назад. Она наполнила мой мир красками, которых я никогда раньше не видел, а приглушенные тона — это не то, чем я хочу быть окружен.

— Я люблю тебя, — говорю я ей.

— Займись со мной любовью, — умоляет Девни, ее руки движутся по моей груди. — Пожалуйста, ты мне нужен.

Я беру ее лицо в свои руки и нежно целую. Наши языки движутся вместе в идеальном ритме, сменяя друг друга. Мои руки скользят по ее гладкой коже, прослеживая каждый изгиб, запоминая его. Мне нравится, как она ощущается. То, как легко ее тело прилегает к моему. Я целую ее в шею, пока она приподнимает ее, чтобы дать мне лучший доступ. На вкус она как солнечный свет, а пахнет ванилью. Возвращаясь к ее губам, я ловлю стон, который вырывается, когда я глажу ее грудь.

— Ты сводишь меня с ума, — говорю я ей. — Я хочу тебя каждое мгновение каждого дня.

Ее пальцы скользят по моим волосам и сжимаются в кулаки, чтобы она могла отвести мое лицо назад и посмотреть на меня.

— Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу.

— Покажи мне.

Девни отталкивает меня назад, и я легко подаюсь вперед, позволяя ей взять инициативу на себя. Ее ноги обхватывают меня, и ее тепло прижимается к моему члену. Ее губы приникают к моим, а ее руки двигаются по моей груди. Она медленно опускается вниз, целуя мое тело, снимая с меня боксеры, чтобы обхватить рукой мой член.

— Я люблю каждую частичку тебя, — ее голос гладкий, как шелк. — Мне нравится, что ты заставляешь меня чувствовать. Как ты смотришь на меня. С тобой все становится лучше.

Мои пальцы перебирают ее шелковистые шоколадные пряди и сжимают ее волосы.

— Все, чего я хочу — это дать тебе все.

Она улыбается.

— И я тоже хочу дать тебе все. А теперь молчи и не буди Остина.

Ее голова опускается, глаза не отрываются от моих, когда она берет меня в рот. Ее влажный, горячий язык скользит по мне, и мне приходится сдерживать стон. Она двигается вверх-вниз, используя руку вместе со ртом. Ее язык, одновременно двигающийся по нижней стороне, заставляет меня сжимать простыни в кулак. Боже, она невероятна на ощупь. Она нужна мне. Нужно что-то делать, пока я не сошел с ума. Я хватаю ее за бедра, притягивая к себе, и срываю с нее трусики. Она стонет на моем члене, посылая электрические импульсы по моему телу. Чтобы не взорваться раньше времени, я думаю о чем угодно, только не о тех невероятных ощущениях ее рта. Я решаю притянуть ее киску к себе, вдыхая ее мускусный запах и то, как она возбуждена.

— Я заставлю тебя кончить, — предупреждаю я.

Мой язык скользит по ее складочкам, а затем поднимается к клитору. Я беру ее прямо там, где хочу, не позволяя ей двигать бедрами, пока я свожу ее с ума. Обхватив мой член ртом, она стонет и опускается еще ниже. Я сосредоточен на ней, а не на интенсивных ощущениях, которые проникают в меня каждый раз, когда я попадаю в ее рот. Это превращается в битву за то, кто быстрее доведет другого до грани, и я прилагаю все усилия, чтобы победить. Не то чтобы здесь были проигравшие. И все же я хочу, чтобы она кончила. Я хочу почувствовать ее вкус, когда буду доводить ее до предела. Девни пытается отвести бедра, и я прижимаю ее к себе еще крепче, щелкая и посасывая, пока она не приподнимает голову и не падает. Я продолжаю держать ее, забирая все, что она дает, пока ее ноги не отказывают и она не упирается в мою ногу. Затем я переворачиваю ее, глядя в ее карие, насыщенные глаза.

— Мы еще не закончили.

Она ухмыляется.

— Надеюсь, что нет.

Ее ноги раздвигаются, и я погружаюсь в ее тепло.

Мы не отрываемся друг от друга, и я клянусь, она владеет моей душой. Исчезла бешеная борьба, которую мы только что вели, и я двигаюсь в ровном ритме, не желая, чтобы эта связь прервалась. Здесь она принадлежит мне так же, как и я ей. Наши секреты открыты, и я хочу, чтобы она знала, что я сделаю все, что ей нужно.

Я буду бороться.

Я буду сдаваться.

Я сделаю все, что угодно, лишь бы не потерять ее.

— Я не могу потерять тебя, — говорит она, и слезы наполняют ее прекрасные глаза.

— Ты не потеряешь.

Ее рука касается щетины на моей щеке.

— Я так люблю тебя, Шон.

Я закрываю глаза и проникаю глубже. Мне нужно, чтобы она почувствовала меня, почувствовала, как сильно мы похожи друг на друга.

— Ты не потеряешь меня…

Я хочу, чтобы эти слова были правдой. Она поднимает голову, нежно целует меня, и одно это прикосновение — слишком много. Я не могу сдерживаться. Весь контроль над собой исчезает, и я кончаю сильнее, чем когда-либо прежде. Долгие минуты после этого мы лежим, сплетясь в клубок, задыхаясь, но прижимаясь друг к другу. Это первое Рождество за последние десять лет, когда я не чувствую апатии к празднику. Последние две недели я потратил на то, чтобы купить подарки, отблагодарить невестку за их упаковку и постараться сделать этот праздник идеальным для Остина и Девни. Я очень надеюсь, что ей понравится то, что я им подарю.