Из-за ослепляющих вспышек и быстрых движений сражающихся сложно было разглядеть явление, о котором толковала Ревекка. Но когда мальфары наконец остановились, замерев в трёх метрах друг от друга, я всё увидела.

Маркус закрывался щитом, его движения каменели, а глаза приобрели странный серый оттенок, будто цветной пигмент выгорел. Но самым поразительным было не это. По его лицу и рукам бежала паутина трещин, точно он был глиняной посудой. Из этих самых трещинок пробивались жёлто-белые лучи, подобно свету ночника, проникающему через приоткрытую дверь комнаты в тёмный коридор.

Напор магической силы Шейна не давал мужчине выйти из обороны и захлопнуть резерв. У них шла схватка на выносливость. Точнее на то, кто первым выгорит. Видок у старшего Анварена, может, и был удручающим, но и Шейн недалеко ушёл. На его скулах и лбу виднелись пылающие пятна, как будто кожу подожгли изнутри и теперь она медленно прогорает. Вселяло крохотную надежду только то, что, в отличие от тускнеющих глаз Маркуса, у того они по-прежнему светились огнём магмы.

— Брат, прошу! — не жалея рук, Ревекка колошматила кулаками о стенку магического пузыря и давилась слезами.

От её криков груз, который Шейн взвалил себе на плечи, почти стал осязаемым. Он должен завершить дело до конца. Ему нельзя подвести своих родителей. Подвести нас. Он обязан защитить своих близких.

— У меня никого кроме тебя нет. — Девушка обессиленно сползла на землю, а потом обернулась ко мне и сердито закричала: — Скажи ему! Это убивает его!

Я в нерешительности подошла вплотную к границе купола и прижалась ладонями к янтарной оболочке. С чего ему вообще меня слушать? Если он проигнорировал слёзы собственной сестры, то на мои мольбы и подавно не откликнется.

— Шейн… — негромко позвала, изучая каждую ранку на любимом лице. Сердце изнывало от невозможности помочь и напрочь отказывалось верить в то, что может его потерять. — Хватит, прошу.

Я видела, как он прилагает усилия, чтобы не смотреть в мою сторону. Как усиливает магический натиск и как на его щеке появляется очередная огненная сеточка.

«Хочешь знать, что я сделаю, когда найду стаю?» — вспыхнули в памяти слова Шейна, возвращая меня в пустой кабинет академии, где мы впервые обсуждали гибель его родителей. — «Ответ тебе не понравится. Так что подумай, готова ли ты его принять…»

«Я возьму реванш, Кассандра. Заставлю каждого из них понести расплату за содеянное, чего бы мне это ни стоило».

«…чего бы мне это ни стоило», — набатом застучало в голове. В груди заболело. Дышать стало тяжело, словно небо упало и придавило к земле.

Он ни за что не отступится.

— Откуда… Откуда в тебе столько магии? — спросил Маркус сухим, словно песчаный ветер пустыни, голосом.

— Дело не в том, сколько у меня магии, — с хрипотцой усталости ответил ему Шейн. — А ради чего я её использую. Ты всегда убеждал меня, что сила нужна для того, чтобы подчинять. Но ты ошибался. Это не так. Сила нужна для того, чтобы защищать то, что тебе дорого.

— Вот как… — последнее слово, сказанное Маркусом, превратилось в долгий, протяжный вздох. Его кожа приобрела серый оттенок, и мужчина окаменел, превращаясь в статую. Но в отличие от античной скульптуры, надолго радовать глаз не остался. Подувший ветер развеял его прах, подобно пыли, оставив в напоминание о его существовании лишь небольшую серую горстку пепла на земле.

— Шейн, достаточно! Остановись! — Ревекка откуда-то нашла силы вскочить на ноги и с широко распахнутыми глазами уставилась на брата, всё ещё охваченного магическим огнём.

Тот медленно повернулся и посмотрел на неё, а затем на меня.

— Он не может, — с комом в горле произнесла я, не смея отвести взгляда от извиняющихся глаз. Шейн прощался. Его губы чуть приоткрылись в желании что-то сказать, но у него не получалось. Магия пожирала его.

— Пожалуйста, не оставляй меня, — прошептала дрожащим голосом, прижимаясь лбом к прозрачной грани купола. Шейн слегка наклонил голову набок, его брови грустно изогнулись. — Я люблю тебя…

Последним, что я увидела, было благодарное удивление, отразившееся в его очах, а затем пространство озарила яркая вспышка. Я зажмурилась, а когда открыла глаза — его уже не было.

Защитные сферы плавно осыпались янтарными брызгами, которые таяли в воздухе, как снежинки. А на месте, где ещё секунду назад стоял мой любимый мужчина, парили светлячки оставшейся магии. Я сделала несколько шагов по направлению к ним и осторожно подставила ладонь. Несколько маленьких светящихся сгустков энергии, подобно медузам, поплыли ко мне и с охотой приземлились на предложенную руку, тут же проникая под кожу.

Магия Шейна была такой же, как тогда в подземелье, когда он впервые позволил ей соприкоснуться со мной. Вязкой, словно сладкий мёд, и нежной, подобно маленькому котёнку. Горло сдавило, а грудь разрывала горестная тоска. Это последнее прикосновение, способное напомнить о нём.

Где-то далеко звучали безутешные рыдания Ревекки. В этот момент всё показалось далёким и серым. Из меня словно извлекли все рецепторы разом: запах хвои, витающий в воздухе, больше не щекотал ноздри, раскаты грома не тревожили слух, а почва под ногами растворилась, не ощущаясь. Будто я стала бестелесным духом, лишившимся красок жизни, но всё ещё привязанным к земле.

Мою пустую оболочку куда-то уносило. Далеко. Прочь от этого места. Сама не ведая, куда иду, я пробиралась через лес, желая лишь одного — оказаться подальше отсюда.

Впереди послышались голоса — но страха не было. Худшее, что могло случиться, уже случилось.

Не знаю, на счастье или на беду, но вышла я к своим.

На лесной проплешине стояли профессор Дарвелс и Вирджил, что-то рассказывая незнакомому мне мужчине. Судя по плащу горчичного цвета, он тоже был законником, но с какого-то другого отдела. Был здесь и второй: его коллега занимался осмотром тел белых волков.

А затем я увидела их.

Ноги едва не подкосились от накатившей слабости. Чуть поодаль от мужчин на земле лежал Генри. Под его спиной образовалась лужа крови, а в руке неизменно сверкало грозное оружие. Второй боевой топорик, который он уже никогда не сможет сжать в своей ладони.

Возле тела берсеркера сидел Бьёрн, он крепко прижимал к своей груди содрогающуюся от рыданий Кьяру. И если волчонок успел после обращения натянуть на себя штаны, то нашей подруге было совсем не до переодеваний. Наготу девушки скрыл мужской пиджак, накинутый на её плечи. А принадлежал он, судя по всему, Айзеку Борнеру. Мальфар стоял в двух шагах от них, тревожно хмуря лоб и делая быстрые затяжки.

Завидев меня, приятель Шейна быстро выбросил сигарету и затушил её носком ботинка. В его глазах вспыхнул беспокойный вопрос, и я почувствовала, как уголки губ ползут вниз, совсем как у ребёнка, готового вот-вот разрыдаться.

Не в силах наблюдать, как болезненное осознание расползается по лицу мужчины, я отвела взгляд в сторону и встретилась с глазами Бьёрна. От него исходили волны безграничного сочувствия на грани собственной боли. И я поняла, что тот собирается подойти.

Отрицательно мотнула головой, призывая волчонка оставаться с Кьярой. Сейчас она нуждается в нём как никогда. Чтобы не ставить друга перед выбором, я зашагала прочь. Минуя всех присутствующих и их вопросы.

Так и шла по лесу, не ведая куда и зачем иду, пока не упёрлась в широкий ручей, преградивший путь. Изнеможённая, я свалилась на землю. В голове снова и снова проносились обрывки последнего дня. Осколки воспоминаний царапали изнутри и больно ранили сердце.

— Ты обещал! — закричала я в пустоту, не справляясь с обилием эмоций и злясь на Шейна. — Обещал вернуться!

Мои руки обессилено упали на колени, и по ладоням застучали первые капли. Дождь проливал свои слёзы. Он плакал. Плакал вместе со мной.

За спиной хрустнула ветка под чьей-то ногой, и глупое сердце замерло в надежде. Такое наивное и доверчивое, оно без раздумий подставилось под удар.