Врач выглядит невозмутимым — как будто его каждый день вызывают на дом осматривать женщину, которая собрала своим телом все камни и стволы близлежащего оврага. Не обращая на пристальные взгляды и капли внимания, он бережно, но уверенно ощупывает каждую косточку, наносит мазь и накладывает повязки.

— Этот молодой арнум заслуживает похвалы. Надеюсь, вы почтите его семью как должно.

— Само собой, — как эхо отзывается Мар, не глядя в сторону Вереша, что изваянием застыл на пороге комнаты. В его сторону никто из присутствующих старается не глядеть — я в первую очередь.

Потому что черные полосы на его теле никуда не исчезли.

В ушах у меня шум, в голове — кавардак. Еще один? Третий? Что с ним делать вообще? Куда деть? Я только с двумя разобралась… куда третьего-то? а можно это как-нибудь… назад сделать?.. ааа, что за глупости, я же прекрасно знаю, что никак… но почему теперь? Он ведь не первый раз меня видит, тогда почему раньше не было признаков? Вошел в половую зрелость, что ли? Нет, ну почему?.. может, мне лучше из дома теперь не выходить?..

— Это же Зов крови у тебя, верно? — резко спрашивает молчавший до этого Раш. Он не проронил ни слова, когда увидел меня на диване в гостиной всю ободранную, только глаза почернели; молчал, пока доктор обрабатывал синяки и ссадины. А теперь вот…

— Не… знаю… — тяжело произносит Вереш, не отрывая от меня глаз. От его взгляда неуютно — он словно под кожу пытается залезть. — Отец… не так описывал…

— Не знает он! А кто знает?! — еще немного, и Раш бросится на него, но Мар останавливает его одним движением.

— Погоди, я вот тоже не уверен. Он не пытается нас убить, разве не видишь?

— И что?

— Надо было уроки не прогуливать.

— Я тебя сейчас...

— Уймись и подумай. В любом случае надо проверить, — Мар лезет в свой планшет, все еще очень хмурый, но куда спокойнее Раш'ара, которого просто колотит. — Я отправлю тебе контакты клиники, скажешь от кого, примут без очереди.

— С... спасибо...

Я перевожу недоуменный взгляд с одного тура на другого. Если не Зов крови, тогда что?..

— Есть еще что-то, о чем я не знаю?..

— Давай потом, ладно? — Мар косится на врача, тот наблюдает за нами со снисходительным любопытством. — Спасибо вам за помощь, дальше мы сами.

— Разумеется. Сейчас подготовлю рекомендации.

Он долго набирает что-то в планшете, после чего отправляет на мой файл с длинным перечнем анализов и добавок, которые мне нужно принимать. Зачем столько? Присвистывает и Раш, как обычно без спросу сунувший нос мне за плечо.

— Извините… — поднимаю я голову на врача. — А все эти анализы… думаете, я могла что-то повредить при падении?

— Предосторожность точно не повредит, в вашем-то положении.

Мне кажется, я слышу звон. Он нарастает, нарастает, заглушая и затягивая все. Положении?.. о каком… положении… он говорит?..

— Простите… не совсем понимаю…

— Вы в тяжести, — произносит доктор с небрежной легкостью. — Мои поздравления. Не знаю правда, кому из ваших супругов пожать руку… но в любом случае, это большая радость. Здесь самый минимум, будет лучше, если вы в ближайшее время...

Тяжести? Это что же... у меня будет... ребенок?..

— В вашем случае нет ничего удивительного… что вы так смотрите?

Я сижу в мягком белом кресле, напротив меня — приветливый доктор. Не тот, другой — специалист по репродуктивным вопросам, так написано на его карточке. В кабинете светло, пахнет смолой, в окно пробивается окрашенный алым закатный свет.

— Я…

Что я хочу сказать? Что не ожидала, не планировала беременность, когда вступала в интимные отношения с половозрелым туром? Формально у меня даже два мужа, а в браке обычно рождаются дети… Вот только мы разных видов. А еще я бесплодна — была, во всяком случае, когда-то. И даже мысли, что могу понести, у меня не возникало.

— Я понимаю, вас смущает… инопланетная принадлежность. Но туры совместимы практически со всеми известными на сегодняшний день разумными видами, ваш — не исключение. Семя туров очень неприхотливо к биохимическим и температурным показателям среды, а такая как ваша еще и относится к числу наиболее благоприятных. Случаев беременности женщин именно вашей расы в нашей практике еще не было, однако с учетом имеющихся у нас медицинских данных проблем возникнуть не должно...

Подвешенная в воздухе пыль чуть мерцает и медленно, едва заметно движется. Я бездумно смотрю в окно, пытаясь уложить в голове то, что во мне теперь новая жизнь. Что я больше не одна в своем теле. От этих мыслей голова пухнет и кажется, сейчас отделится от тела, и слова доктора долетают словно сквозь толщу воды.

— В нашей лаборатории есть все необходимые реагенты… вы в порядке? Что-то беспокоит?

До черта всего меня беспокоит.

— Я… понимаете… не ожидала… это так… внезапно…

— Понимаю. Не торопите себя и события. Решайте задачи постепенно, и оглянуться не успеете, как уже начнете радостно обустраивать детскую в доме.

Пока что я слабо могу представить само наличие ребенка в доме (да и в своем теле тоже), не говоря уже о том, чтобы обустраивать ему комнату…

— Буду ждать вас через две недели. Пока постарайтесь поменьше волноваться, побольше спать и заниматься любовью.

Охватившее меня оцепенение дает трещину. Заниматься любовью? При беременности?

— Эм… простите... а это точно не навредит?.. просто обычно женщины моего вида…

Врач оказывается на удивление терпеливым и мягко поясняет:

— Возможно, в случае беременности от мужчин вашего вида, это так и есть. Но не в случае беременности от тура. Эмбрион в силу своих особенностей очень плотно встраивается в маточный эпителий, поэтому мышечные сокращения не повлекут прерывание беременности, наоборот — улучшение кровообращения в органах малого таза очень благоприятно сказывается на его развитии. Поэтому интимная близость во время беременности не запрещается, а даже крайне желательна на всем сроке до самых родов.

Не покидающий меня звон усиливается, колени против воли сжимаются. На всем сроке… крайне желательна… как я буду… как мы будем… Врач еще что-то говорит, попутно набирая рекомендации в планшете, улыбается мне, успокаивающе пожимая руку… а мне хочется потрясти головой как собаке, угодившей в воду. За дверью меня ждут Мар и Раш, и я уже представляю, как выйду к ним… как скажу… о боже…

— Что сказал доктор? Подтвердил? Ты правда?..

— Не наседай на нее.

— Отвали. Ну, так что?..

Меня хватает на кивок, а потом я внезапно начинаю плакать — и тут же оказываюсь в коконе из обжигающих рук, укрываемая мягким, чуть сбивчивым шепотом… Звон в ушах понемногу стихает, голова проясняется… с обреченной ясностью я смотрю в свое будущее, которое вновь перестраивается у меня на глазах. Пока не очень понятно, во что именно — но хотя бы встречаю эти перемены я не одна.

... Туры очень ответственно подошли к выполнению врачебных рекомендаций — и первый месяц я только спала, ела и без конца занималась сексом. Мой мир сузился до границ дома, но это не вызывало тревоги или тоски: гормональный фон, аккуратно скорректированный препаратами, требовал оставаться в своем гнезде. Первая припухлость появилась уже спустя две недели и быстро росла; почти сразу начала ныть поясница, и к гормональным добавились специальные мази. Мар или Раш наносили их мне по вечерам, плавно переходя от массажа к предварительным ласкам, и очень быстро от одного запаха этой мази у меня между ног становилось влажно.

— Ты такая красивая. Смотреть больно, — шептал мне в шею Мар, мягко поглаживая выпуклость на животе. Раш до нее не дотрагивался — мы все знали, чей ребенок растет внутри меня. Он избегал касаться живота, но все остальное трогал с прежним рвением и пылкостью. В один из вечеров, когда мы были вдвоем, я спросила прямо — а он взял и ответил.

— Конечно мне больно. Но что я могу сделать? Мар нашел тебя и привел сюда. Он был первым.