— А… вам какая выгода от этого?

— Ну… — Шерша мнется… — это для… культурного обмена… Организация спонсируется благотворительностью…

Так ли это? Что-то я сильно сомневаюсь. Тревога внутри жадно склабится, запуская в желудок ядовитые зубы. Обколют сейчас, накачают наркотой… и сдадут на органы…

Пищит датчик на моей руке, сигнализируя о повышении пульса, и Шерша качает головой. Она ведёт себя совсем как человек, внезапно понимаю я… повадки эти её… Интонация, тембр, вздохи…

Писк усиливается.

— Ну чего ты? Опять испугалась?

— Ты… ну… ведешь себя как человек…

— Ааа, тебя это смутило?

Ну, пусть будет только это.

— Есть немного.

— Мой вид обладает способностью к психологическому мимикрированию. Мы легко подстраиваемся под особенности других видов, благодаря чему им комфортно с нами находится. Большая часть персонала на станции — мои сопланетники.

— А… как вас называть?

Черный рот растягивается в улыбке.

— Рахшасы. Рахшасы с планеты Рах. Рах на моем языке — это земля на вашем, а шас — житель.

Я разглядываю красноголовую, улыбающуюся девушку (девушку? ну, допустим девушку) и впервые испытываю что-то кроме тяжесть и холода в животе.

— Приятно... познакомиться, Шерша.

Черный рот расширяется еще, занимая уже пол головы.

— И мне!

В моей каюте очень тихо и пахнет операционной. Приглушенный свет распространяют потолок и стены, свет холодный и металлический. Я лежу, бездумно глядя в безграничную черноту за стеклом — есть в ее бездушности и неподвижности какой-то магнетизм.

Время как будто остановилось — сложно считать его, когда нет привычных ориентиров. По ощущениям, я лежу уже несколько часов, но с тем же успехом могло пройти два дня или двадцать минут. Шерша велела мне лежать до тех пор, пока не захочу встать — и вот я лежу, смотрю в космос и думаю.

Ни одна моя галлюцинация не была такой долгой и стабильной. Я точно не сплю и вряд ли скончалась — мертвые не чувствуют боли. Поверить в слова Шерши? Если доверюсь ей, то не окажусь ли в кошмаре еще более страшном, чем была до сих пор? Если нет… то во что мне вообще тогда верить?

Ладно… что самое страшное может случиться? Меня сдадут на опыты, разберут на органы… да мало ли что?.. В любом случае, рано или поздно, всякая жизнь заканчивается, даже наполненная страданием. Так что… каким бы ни был путь… у меня нет возможности выбора на поворотах, нет опции просмотреть все варианты… все, что я могу — это открыть глаза и постараться уберечь свое тело от мучений.

Хватит с него.

Я поднимаю руку и рассматриваю её в приглушенном свете. Ободранные ногти и заусенцы, лесенка застарелых царапин, сухая кожа... Зеркала нет, но я прекрасно помню чудовище, которое в нем отражается. Изнутри оно, наверное, еще страшнее — но к счастью, я вижу себя только снаружи.

Вставай, когда захочешь, да?...

… Целая вечность уходит у меня на исследование каюты — ведь все объяснения утонули в фоновом шуме после укола успокоительного. Раза с третьего мне удается воспользоваться санузлом, с четвертого — выдвинуть кровать. Кровать, конечно, слово громкое — выдвижная панель с утопленным в нее матрасом, который мгновенно подстроился под форму тела.

В одной из стен оказался встроенный шкаф — в нем нашелся комплект одежды спортивного типа из чего-то похожего на эластан. Я покрутила комплект да и повесила обратно. Своя одежда казалась связующей нитью, которая обмотала мозг и не давала ему развалиться и вытечь из ушей.

Я практически уверена, что дверь заперта — но стоит мне нажать на кнопку, как она бесшумно отъезжает в сторону. Хах. Ну, с другой стороны, куда я денусь-то, с подводной лодки?..

... А если я и правда на какой-то экспериментальной базе? И все это лишь постановка? Хотя зачем кому-то так заморачиваться, строить такую махину, рядить в такие костюмы… Психологическая проверка? Но исследуют обычно здоровых людей… ааа, черт возьми… у меня нет способа это проверить, так что какая разница…

В коридоре ни звука, ни запаха — как и в каюте. Кажется, я одна на этой станции — и я не знаю, хорошо это или плохо. Идти исследовать окрестности я не решаюсь и прячусь за дверью.

Выйти все-таки приходится — спустя какое-то время, когда я успеваю подремать, заскучать и проголодаться, за мной заходит Шерша. Уже в другой униформе, на этот раз белой, красноголовая важно ведет меня по коридору.

— Сейчас зарегистрируем тебя в медицинском блоке, там ты будешь большую часть времени проводить. Потом посмотрим столовую, зал для духовных практик — это по желанию, ходить туда не обязательно. Ну и если останутся силы, свожу тебя в техническую часть, так, для общего развития…

— А другие девушки тут сейчас есть?

— Да, кроме тебя тут еще двести сорок семь особей женского пола, большинство не гуманоидного типа. Такие как ты большая редкость.

Хорошо это или плохо я спросить не успеваю — остановившись перед казалось бы сплошной стеной, Шерша набирает на панели какие-то символы, и дверь съезжает в сторону. А за ней…

Мать моя…

А за ней, в просторном холле, гудят, жужжат, переливаются звончатыми голосами сотни существ — как будто с детских рисунков. Все разные, странные, нелепые и жуткие, они ползают по полу, стенам, вьются у потолка, что-то выкрикивают и клокочут. Вокруг них снуют такие же красноголовые рахшасы в белой форме, и от какофонии и обилия цвета у меня рябит перед глазами и шумит в ушах.

Ну ни хрена ж себе…

Если это все — постановка, если я все ещё на Земле… да в жизни не поверю, что такое может быть на Земле!.. А значит…

— Не отставай!

Шерша тянет меня за руку — со стороны это выглядит как активный ребенок на прогулке, Шерша маленькая, еле мне до груди — тянет к какой-то стойке, за которой качается… колба? Полупрозрачное существо с щупальцами слегка переливается и потрескивает. Шерша что-то трещит в ответ, как рога троллейбуса по влажным проводам, и спустя пару минут на передней поверхности колбы появляется текст. Ну, я думаю, что это текст — набор символов и знаков, которые я естественно не понимаю.

— Сейчас мы скрепим шукти, — Шерша подносит к колбе свой планшет, и текст словно бы стекает на него.

— Что скрепим?..

— Шукти. А, не то. Пайманагир. Не то? Серзодиш? Джоояку? Ох, шерхи меня раздери…

— Договор? — наугад предлагаю я.

— Точно!

— И как я должна заключать договор, в котором ни слова не понимаю?..

— Ой, секунду, сейчас переключу интерфейс…

…Это действительно оказывается договор — с указанием сторон, ответственности, сроком исполнения… в прошлой своей жизни я сталкивалась с похожими… Правда, там речь шла о туризме на Сейшелах, а не на космической станции…

Я вчитываюсь в явно юридические формулировки (юристы и в космосе юристы, ну надо же), когда одна фраза цепляет и вынуждает искать глазами Шершу — она трещит на своем с другой рахшасой, рядом с которой колышется слизнеподобное существо. Другие рахшасы также не оставляют своих подопечных и в какой-то степени уподобляются им: если пациентка ползает по стенам, рядом на стене будет ее сопровождающая точно так же лепить свои лапки.

Шерша ловит мой взгляд и резво подскакивает.

— Что-то не так?

— Да… нет… я не совсем понимаю вот тут… что значит пациентка не имеет права отказа более трех?

— Аа… видишь ли… в распределении не так много рас и планет может позволить себе участие. Если пациентка откажется от всех вариантов, то что же нам с ней потом делать? Не отправлять же обратно…

— А было бы неплохо… — бормочу себе под нос, но рахшаса слышит.

— Ты… правда хочешь вернуться?

Мертвая кошка. Желто-зеленые стены. Капельница.

— Лучше бы я тебя не рожала!.. Чудовище!

— Нет… я… пожалуй, не очень…

Шерша сочувственно гладит меня по руке.