Слова колдуна вызвали бурю негодования, и Богдану пришлось приложить не мало усилий, чтобы перекричать всполошившийся люд.

— Проведите проверку!

— Ацыги не подвержены влиянию, — мотнул головой Бартош.

— Ведьма сильна, раз смогла обвести всю академию вокруг пальца… А Лала еще ребенок. Времена меняются, — крикнула я. — И она ваша дочь! Неужели, если есть хотя бы малюсенький шанс узнать, что она действительно действовала не по собственной воле, вы не ухватитесь за нее?

Все во мне клокотало. Время, что понадобилось баро для принятия решения, растянулось, словно мед, стекающий с ложки обратно в банку. И казалось, в ожидании замерла не только я, а все вокруг. Это был важный момент. Момент истины. Семья или власть.

Бартош обвел толпу внимательным взглядом. Он всматривался в лица своего народа, искал там поддержки или хотя бы маленький намек на то, что поступает верно. Но люд жесток. А отец есть отец.

— Кто согласится провести ритуал?

Молчание. Тягостное. Бесчеловечное. Никто не хотел брать на себя такую ответственность.

— Я.

— Величка… — Богдан смотрел на меня с восхищением. — Ты уверена?

— Пришло время доказать, что я лучшая ведунья в академии, — произнесла уверенно, в то время как мое сердце рисковало пробить от волнения грудную клетку.

— Да будет так, — Бартош тоже принял решение. Семья важнее власти.

Ритуал решили проводить безотлагательно, хотя Богдан и предлагал дождаться Говена. Все-таки ректор академии равновесия мог быть хорошим свидетелем, способным подтвердить правдивость моих слов. Ведь для ацыг я была человеком с заведомо предвзятым отношением к Лале. Но Бартош воспротивился, чем вызвал мое искреннее удивление.

— Народ не станет ждать, — объяснил он мне. — Я буду лично следить за ритуалом.

Баро взял дочь за связанные руки и провел в соседнее помещение шатра — маленькую тесную комнату, больше напоминающую чулан. Лала последовала безропотно, словно агнец, готовящийся к ритуальной смерти.

— Надеюсь, места хватит? — Бартош посмотрел на меня, выразительно выгнув бровь. Он словно прощупывал почву, выискивая мои слабые места. Под его пристальным взглядом я чувствовала себя неуютно, да и ко всему прочему, не понимала поведения баро. Я ведь хотела помочь. А он будто этому противился. Но кто поймет истинных помыслов отцов. Мой бы, возможно, вел себя точно так же, ведь честь важнее. А судьба дочери лишь пыль и тлен.

— Вели, ты все еще можешь отказаться, — сказал мне напоследок Богдан. — Мы найдем другого человека, ведуна, способного провести обряд…

Парень тревожился обо мне, и это приятно грело душу. Наконец мы стали настоящей двойкой, единым целым. А стоило только открыть все карты. Как же я была глупа…

— Боюсь, у нас попросту нет на это времени. Ты же видел их реакцию. Они хотят зрелища, наказания, принесения в жертву… Лала совершила ужасную вещь, кладущую тень на весь народ. Так что я обязана показать им другую сторону их Яви.

И Бачевский не нашел слов возражения. Я бросила последний взгляд на его крепкую фигуру в проеме и скрылась за плотной тяжелой тканью, отрезая тем самым себя от всего мира.

Были только я, Бартош и безразличная Лала, которая стояла посредине комнаты, качаясь из стороны в сторону, словно здесь ходил невидимый ветер и задевал только ее.

— Приступай, — скомандовал баро, отходя к дальней стенке. И хоть он тем самым попытался дать мне больше пространства, я все равно чувствовала, что его аура нависает надо мной и его дочерью, как тень от дерева в безоблачный жаркий день. Я даже чувствовала духоту, хотя в самом шатре было достаточно прохладно.

— Ну же…

Он давил, а я почему-то тянула время. Словно шестое чувство шептало мне не спешить с обрядом, обождать хотя бы пару минут.

Полог за моей спиной резко распахнулся.

— Баро. Выйдите к людям. Они требуют.

— Не сейчас, — оборвал он вошедшего. — Я принял решение.

— Это не займет много времени. Послушайте, что они говорят. Иначе это рискует перерасти в бунт.

И правда, голоса ацыг стали громче и яростнее. Видимо, не всем понравился выбор их господина.

Рыкнув, баро вышел из комнаты широкими шагами. И сразу стало легче дышать.

— Лала, — я подошла к девушке. Ацыга не реагировала. Пустой взгляд, бледное лицо — полная противоположность того, что я видела во время сэнда. Я была готова поклясться, что девушка и сейчас находилась под чьим-то влиянием. Уверенности в своих силах у меня не было, но во мне горел огонь желания помочь. Каким бы Лала не была отвратительным человеком, она все же была из плоти и крови и уже поэтому я не могла оставить первую красавицу академии в беде.

— Лала, ответь, — кинув тревожный взгляд за спину, я быстро взяла ацыгу за руку и, достав из набедренной сумки камень, который мне дала Ратори, приложила его ко лбу девушки. Время ускорилось. Я отмеряла его каждым ударом сердца, боясь, что ничего не сработает и что Бартош прервет своим появлением неодобренное с его стороны действие. — Давай же! Давай!

От усердия зубы мои сжались, а в горле встал ком, мешающий дышать. Если сейчас ничего не изменится — задохнусь от перенапряжения.

— Сестра! — вскрикнула вдруг ацыга и вцепилась мне в ладонь ногтями.

— Это я — Велислава, — тот самый безумный взгляд, который я видела во дворе академии, когда ацыга напала на Лжератори. Казалось, девушка меня не узнает. И возможно, так и было. Утверждать не бралась.

— Найдите мою сестру! Талэйту! Найдите! Драко в беде…

— Тише, Лала…

— Она здесь. Здесь… Заколка. Возьми.

Ацыга забилась в моих руках, тряся свое головой, в которой и правда виднелось головное украшение. С трудом я одной рукой освободила его от копны курчавых волос и одернула камень ото лба Лалы. Тотчас она стала безвольной куклой с пустым взглядом. И в это же момент в помещение вернулся Бартош, благо я успела спрятать вещи обратно в сумку и отойти на шаг назад, словно ничего и не происходило. Словно я так и стояла все это время. Баро был не один, а в компании с ацыгом.

— Народ решил, что нужен еще один независимый свидетель, — пояснил Бартош. — Что-то случилось, пока меня не было? — он внимательно всмотрелся в мое лицо, и я приложила все возможные усилия, чтобы обмануть мужчину. Не знаю по какой причине, но я не собиралась делиться откровениями его дочери.

— Нет. Жду вас.

— Тогда приступим?

— Да, да… Только я сейчас… Забыла забрать у Богдана свечу. Свечи… Я мигом!

Не дожидаясь, что меня остановят, выбежала за полог, параллельно призывая туман к заколке.

Богдан

Я понял все по ее испуганным глазам. Что-то случилось.

— Величка?

— Молчи и слушай, — одернула она меня шепотом и потянула руки к моей набедренной сумке. Странно, учитывая, что она была пуста. Но перечить действиям не стал, было что-то в ее взгляде, что заставляло прислушаться. — Тебе нужно найти Талэйту. Сестру…

— Я знаю ее. Видел пару раз в нашей академии. Но…

— Не перебивай, — шикнула на меня Величка. — Лала сказала, что… — выглянув из-за спины и посмотрев на ацыгов, девушка стала говорить еще тише, перебирая пальцами по сумке. — Нужно ее найти, потому что Драко в опасности. Я не знаю, о ком речь, однако проверить стоит. Все, что я знаю, что она находится где-то очень близко… И там до безумия холодно. Я чувствую это через заколку. По всей видимости, она принадлежит старшей дочери Бартоша.

Плохое предчувствие пробежалось по моей спине морозом, проникло под кожу, добравшись к самому сердцу.

— Драко… Это племянник Лалы. Сын Талэйты.

— Богдан, — несмотря на все запреты, ведунья вцепилась в мою руку, словно клещами, и впилась ногтями в кожу. — Ты должен все разузнать. У меня есть подозрения… Черт, — из-за полога послышался недовольный голос Бартоша и по неведомой причине девушка вся сжалась. Баро нам друг. Ведь так? — Иди. Я отвлеку их. Но тебе нужно спешить!