- Работать, быть может, и не сможет! – не согласилась я, покачав головой. – Только вот других обучить – запросто!

Чарли засуетился, замахал руками, и из одной из телег неуклюже вылез крепкий высокий мужик со светлыми криво остриженными волосами под старой кепкой. Он прижимал к себе левую руку и неуверенно осматривался по сторонам. Следом за ним вышла женщина с усталым лицом и двое маленьких детей.

Я повернулась спиной к купцу и стала отдавать распоряжения о том, чтобы поселили мастера лесопилки с семьёй, устроили на ночь купцов, чтобы кто-то позаботился об их лошадях, раз конюхов пока у нас нет, занесли готовые доски в то здание, которое имеет практически целую крышу.

Солдаты отца и дяди Ангайда споро выполнили указания, а я прошла в дом, крикнув Брине, чтобы она поставила на огонь воду для умывания. Кормилица понятливо кивнула и побежала во двор, где был расположен колодец. К сожалению, внутри замка была такая же разруха, что и при первом посещении – рук просто катастрофически не хватало на всё. Свёкры высказали своё «фи» и отказались помогать с рабочими, Полина прислала нескольких людей, которые помогали делать ремонт в её покоях, я полностью переселилась в замок, но работы здесь было – от рассвета и до забора, как говорила кузина. Я же устало присела на широкую скамью в парадной зале для приёмов. На высоком потолке ещё кое-где проглядывали сине-золотые штандарты древнего клана Гордон. С портретов в потускневших от времени рамах гордо смотрели благородные воины и изящные леди…

***

Маркас

Лорд Маркас Роуэл сидел в углу своей кареты, нахохлившись и пребывая в привычном для себя отвратительном расположении духа. Он терпеть не мог дальние путешествия и связанные с этим бытовые трудности. К примеру, его никогда так не раздражало тихое гундение своего секретаря, как тут, в замкнутом пространстве. Ещё он сердился оттого, что есть ему проходилось не пойми, что и не пойми, как. И это даже не говоря о том, что постоялые дворы, в которых им приходилось останавливаться, далеко не всегда соответствовали тем высоким требованиям, который милорд Роуэл предъявлял к заведениям подобного типа.

Кто-то, кто плохо знал милорда, мог бы подумать, что тот переживает какое-либо горе или же страдает от почечных колик. Очень жаль, но это было абсолютно не так – просто он так общался с миром. Быть может, его именно поэтому немного недолюбливали члены Палаты Лордов Энландии, которую он возглавлял уже достаточно давно. Сам же лорд Маркас полагал, что виной всему его честность, откровенность, а зачастую – и прямолинейность. В частности, милорд не гнушался сообщить членам Палаты Лордов, что те представляют из себя сборище тупоголовых кретинов, когда они ввели запрет на покупку росской пшеницы, несмотря на то, что сами её производили недостаточно для того, чтобы удовлетворить собственную потребность. В результате чего по всей Энландии тут и там вспыхивали Хлебные бунты, королевские наместники хватались за голову, не зная, как их погасить и не допустить гражданской войны.

А теперь новая напасть – запрет на закупку местными мануфактурами шерсти из Дейтона. Якобы, эта мера должна была способствовать тому, что местные крестьяне, бросив своё малоэффективное огородничество, дружно бросятся в овцеводство. В результате, шерсть действительно, перестала поступать из дальней провинции… и на этом всё! Отчего-то местные крестьяне не слишком понимали, что от них хотят. В результате владельцы крупных мануфактур, они же - те самые люди, которые упорно продвигали этот закон, возопили, требуя государственных дотаций для своих предприятий. Милорд Маркас неизменно внимательно выслушивал с высокой трибуны просителей, делал сочувствующее выражение лица и отказывал в дотациях.

Вообще, несмотря на довольно субтильное телосложение, и в целом, безобидный внешний вид, лорда Маркаса боялись и уважали все без исключения, мечтая только лишь о том, чтобы на следующем заседании не наткнуться на ехидный взгляд выцветших голубых глаз. Более того, сам милорд был отлично осведомлён о том, что некоторые молодые лорды мечтают о том, чтобы тот отправился на заслуженный покой. Но милорд был из той категории людей, которые на такое предложение могут скрутить из пальцев сморщенную фигу и сунуть под нос того проходимца, который высказал бы подобную крамолу вслух. Желающих высказаться пока не нашлось, и Маркасу приходилось ментально страдать, напрасно крутя фиги в своих карманах при встрече с коллегами.

- Ну, и когда мы уже прибудем в Дейтон? – проскрипел милорд Маркас, печально пялясь в окно своей тяжёлой дорожной кареты.

- Думаю, что дня через три-четыре, милорд! – откликнулся его секретарь, господин Бернард Уоллес, и слегка улыбнулся тонкими губами, что вызвало новую вспышку немотивированной агрессии у милорда.

- Тащимся, как черепахи! Такими темпами, мы прибудем на место только к весне! А меня уже до изжоги утомило твоё постное лицо, Берни! А виной этому та жуткая штуковина, которую мы тащим от самой столицы. Отправил ли ты письмо жене моего внука?

- Конечно, милорд! – откликнулся секретарь и поёрзал на мягком диване, стараясь удобнее пристроить свои длинные худые ноги. – Только я думаю, что мы приедем куда раньше этого письма, потому что в центральной части страны грязь и слякоть из-за расположения возле моря, на Севере снега и холод, поэтому почтовые кареты идут с опозданиями.

Милорд хмыкнул и заявил, что это всего лишь неубедительные отговорки, потому что летом и в идеальную погоду почта бывает столь же неторопливой. Секретарь посмотрел в глаза милорда, заметил там желание недурно поскандалить и решил промолчать.

- Какие новости вообще были из Дейтона? – наконец, спросил Маркас.

- Ваша дочь, леди Кейтлин, писала о том, что у них всё неплохо. Якоб постигает науку управления поместьем, Ричард, кажется, был в Патруле… Ах, да! Ещё она что-то упомянула про то, что леди Полине нравится её задумка с производством ковров. Во всяком случае, она упорно занимается этой неженской работой и выглядит вполне довольной.

Маркас удовлетворённо кивнул – ещё бы ей не нравилось, ведь она сама не только высказала идею о том, как бы они могли помочь оставшимся не удел производителям шерсти, но и организовала всё производство. А теперь ещё это! Когда Полина написала ему о том, что просит приобрести лесопилку в столице и отправить её в разобранном виде в Дейтон, Маркас долго недоумевал – с какой целью она могла бы ей понадобиться – насколько он помнил, мало-мальски подходящий для промышленного распила лес находится в Горах, а лорды Дуглас или Маккармейг не слишком походили на сговорчивых ребят, которые бы позволили за просто так арендовать свою землю и вывозить оттуда лес, да и не близко это. В любом случае, милорд решил, что будет гораздо надёжнее, если он сам отвезёт лесопилку в Дейтон. И повидается с дочерью и внуками, и узнает про новую задумку Полины.

Маркас мысленно представил себе крепкую фигуру вечно набыченного лорда Ангайда Маккармейг, отца его любимой внучки Полли, или ещё хуже – здорового, как лось, его брата Эйлбарта, которого чаще называли «Рыжий топор».

- Я слышал, дочка Рыжего Эйба замуж вышла не так давно – перескочил с одного на другое Маркас.

Секретарь поднял на него взгляд и совершенно спокойно сообщил, что так оно и есть, леди Полли писала, что её кузина, Айлин Гиллан, этим летом вышла замуж за Стивена Бакстера из клана Гордон и невероятно счастлива в браке, потому что у неё совершенно очаровательный супруг. Маркас привычно скривился, не понимая, как это возможно, но спорить не стал – если говорит Полина, то так оно и есть. Сам милорд смутно помнил малышку Айлин как нечто очаровательно-воздушно-щебечущее по одному из посещений столицы представителями клана. Последние старались бывать на заседаниях Палаты Лордов как можно реже, ведь они отличались редким ослиным упрямством и неумением держать язык за зубами.

Маркас мысленно усмехнулся, вспоминая, как Рыжий Топор сообщил старому лорду Хартли, что непременно вырвет тому кадык, если тот кинет взгляд в сторону его дочери. А вот теперь сам добровольно выдал её замуж за этого… Бакстера.