Что касалось самих учеников академии, то их уже ни сколько не удивило, что Бажан вновь стал сам не свой, но как и сам мальчик, они поняли, что сейчас такая резкая перемена в его характере будет им всем лишь на руку и поэтому продолжили молча наблюдать. Но, всё-таки, в глубине души каждый из них испытывал животный страх, что в любой момент объект для нападения, если это можно, конечно, было так назвать, может измениться и тогда Бажан станет не за них, а против. А это, поистине, пугало.

Но если ученики волшебники испытали страх и молча наблюдали с нечитаемым выражением на лицах, то Адрастас отличался от них. Да, он тоже боялся, но, вопреки этому, на его лице красовалась, пусть и еле заметная, но улыбка. На которую, к счастью или к сожалению, ни один из присутствующих в этом месте, не обратил внимания, но сам юный эльф подумал

"Вот ты и показал всем себя настоящего. Вот и настал этот момент. Теперь пути назад нет".

Заставляя существо отступать назад, Бажан продолжал говорить:

— Ты — подлое существо, не способное ни на что, кроме того, чтобы забирать силы у других. Ты — мерзкое существо, которое не брезгует ничем и никогда.

И тут ребята осознали, что именно имело ввиду существо, когда сказало Зариану, что тот последует за эльфом. Это означало, что подобно тому, как из Адрастаса, из Зариана тоже бы высосали часть сил, хотя нет точной гарантии, что не сделали бы это до конца, разрушив внутренний артефакт. И сейчас ребята поняли, кто именно находится перед ними.

Несмотря на то, что стоило им увидеть и услышать это существо, они почувствовали от него ауру, схожую с аурой волшебников, но, несмотря на это у них не было точной уверенности, что перед ним, действительно волшебник и сейчас они поняли почему так.

Несмотря на то, что делиться магическими силами и помогать одной расе другой нельзя, высасывать силы было возможно всегда. С самого сотворения мира и самих рас. Вот почему после войн и восстаний былых веков, многие, кто выживал, возвращались назад без сил вовсе. Потому, что, хотя их жизнь оставалась при них, их силы навсегда покидали тело, тем самым, внутренний артефакт разрушался. А значит, что и жизнь не могла длиться долго. Ведь вся жизнь и силы создания, по сути были заключены во внутреннем артефакте.

Но такие ужасающие и жестокие действия могли проворачивать только создания, сошедшие с правильного пути. И таковым являлось это существо. Скорее всего, оно родилось волшебником, но поглощая силы других рас без разбора, с годами начало утрачивать первоначальный облик и становилось похоже на непонятно что.

В таком случае, это существо являлось поистине глупым. Ведь если другие создания забирали силы у остальных, то в большинстве случаев одна раса забирала у своей же, чтобы не потерять самих себя и не превратиться в то, что не сможет контролировать никто и никогда. Даже сами создания. Но этому существу не хватило мозгов осознать такую простую истину.

А Бажан, тем временем продолжал, уже почти загнав существо в то место, откуда оно вышло:

— Думал, что никто не видел, как ты забираешь силы у другого создания? Думал, всё сойдёт тебе с рук и ты заберёшь силы у всех, превратив нас в калек? Думал, что у тебя, действительно, это получится?

Существо, слушая слова Бажана, сжималось от страха, как изнутри, так и снаружи, так, что, когда оно отступило в саму тьму, из которой вышло, очертание его силуэта было еле видно. И оно едва стояло на ногах и сгорбилось настолько, что волосы закрыли всё лицо так, что маленькие глазки, напоминали лишь два еле тлеющих уголька.

Интонация, голос, поведение, всё это сейчас было так не похоже на двенадцатилетнего волшебника, знающего лишь несколько заклинаний, а на самого настоящего прославленного генерала, который одержал ни одну победу на поле боя или на короля, который десятками лет управлял страной. Одним словом, от Бажана исходила такая четкая уверенность, словно он был одним из вышеперечисленных созданий.

И именно эта уверенность заставляла существо не просто испугаться, а бояться настолько, насколько оно было только способно.

А мальчик, похоже и не собирался прекращать и продолжал напирать, заставляя существо дрожать ещё больше, что становилось видно, что ему всерьез страшно за себя и свою жизнь.

— Ты хотел забрать силы у нас, но что будет если мы заберём силы у тебя? Что тогда будет? — последнее предложение мальчик, практически прокричал и уже было потянулся рукой к существу, как внезапно из этой тьмы его руку схватила другая рука. Но рука не того существа. Рука, что несмотря на то, что и была тощая, но не утратившая изящность изгибов и нежность кожи. И именно она схватила Бажана и заставила, на мгновение замолчать и всмотреться во тьму.

Но прежде, чем Бажан осознал, что рука, державшая его — не принадлежит тому существу, которого он заставлял отступать назад, перед глазами мальчика возник мощный порыв ветра и последнее, что он успел увидеть перед тем, как отлететь назад и удариться головой об стену — были два огромных и острых крыла. Но, несмотря на внушающий размер, эти крылья были, словно искромсаны ножом, походя не на настоящие крылья, а лишь на дешёвое подобие. Но их силу и мощь, к счастью или к сожалению, дешёвым подобием назвать было никак нельзя.

Отлетев назад и ударившись об стену, Бажан не взвыл от боли, как это было с Деяном, когда он сделал с ним почти тоже самое, а наоборот, мальчик не проронил почти ни слова. И почти сразу же поднялся на ноги и прошел мимо остальных ребят. Кир и Адрастас пытались придержать его за руку, когда он проходил мимо, но юный волшебник лишь оттолкнул их обоих, не удостоив и словом.

Он вновь пошел в сторону, куда загнал существо, но подойдя вплотную, осознал, что там уже никого нет, словно никогда и не было. Бажан даже вошёл в тьму, не зажигая пламени над ладонью, но вновь понял, что от того существа и его неизвестного помощника, не остались и следа.

И тогда он решил зажечь пламя над ладонью вновь и картина, представшая перед его глазами, ни на шутку удивила, как юного волшебника, так и остальных ребят, которые медленно и осторожно подходили к нему, вглядываясь в то, что предстало пред их глазами.

И этим оказалось, что впереди их ждал не тупик, а самый настоящий проход, конца которого не было видно. И так все ребята последовали за Бажаном, который сразу же пошел вперёд, надеясь догнать тех двоих.

Но сколько бы они не шли, проход, будто и не собирался заканчиваться, а ребята начали осознавать, что с каждым шагом, воздуха становится всё меньше и меньше. Ещё и пламя над ладонями поглощало много воздуха, что ни сколько не облегчало ситуацию. Поэтому Кир решил предложить:

— Пусть пламя будет гореть только спереди и сзади. А иначе мы задохнёмся раньше, чем найдем выход.

— Акторон, кто спрашивал твое мнение? — вновь принявшись за старое, спросил Деян, украдкой взглянув на Бажана и отступив, на всякий случай назад.

К счастью или к сожалению, некоторых созданий очень сложно изменить.

— Кто спрашивал? Ты совсем что-ли последние мозги растерял после удара об стену? Ты хоть осознаешь в какой именно мы сейчас в ситуации? Мы находимся непонятно где и непонятно, что впереди, а ты решил даже сейчас поспорить со мной? Ну серьезно, Фирлион?

Деян хотел что-то возразить, но вовремя успел заметить, как остановился Бажан и бросил на него гневный взгляд, поэтому юный господин Фирлион решил смолчать. К его счастью, он не услышал тихую ухмылку Бажана, ведь тот стоял в пятнадцати шагах от Деяна.

— Я буду освещать путь впереди, а Кир пусть будет светить сзади. Остальные потушите пламя и попробуем идти так. Подойдите поближе и идите, смотря под ноги. Здесь слишком много камней.

Бажан с самого начала, как только остальные ребята пошли за ним, заметил, что те держались от него на некотором расстоянии, и лишний раз старались не смотреть на него, но если поначалу, мальчик делал вид, что не замечает этого, сейчас этого сделать было нельзя.