- Он покажет, и мы продолжим. Мне очень хочется узнать о людях что-то новое.

Эльф собрался свистнуть, но в последний момент почему-то передумал. Юноша видел эту быструю перемену в Эане и удивился.

Правда, затем удивление уступило место притупленному, но оттого не менее пронизывающему страху. Пусть Молдеру рассказали не все обстоятельства произошедшего в Арбиен, он догадывался, что чернокрылая тварь прибыла сюда не просто так. До того момента Мирель была привязана к Гонраку, и он… был зверски убит.

Сейчас Эан пренебрег своими обязанностями. Он должен не только тренировать юношу, но и следить, чтобы тот не натворил глупостей. Иначе их бы просто не отпустили с Мирель. А значит…

- Ты чего, Молдер? - принцесса прищурилась, словно пыталась понять, о чем он думает.

Он кашлянул в кулак и нелепо вытянул губы.

- Один человек прикасается губами ко лбу, или щекам другого. Это и есть поцелуй.

Мирель несколько раз пыталась повторить за юношей, но подвижности губ ей не хватало. Разозлившись на свою неуклюжесть, она мотнула головой и ткнулась своим носом в нос Молдеру.

Эан скорчил рожу, снял перчатки и зааплодировал.

- Так подойдет? - уточнила Мирель и попятилась к позиции мишени.

- Ну… это не совсем поцелуй, но пусть будет так.

- Только не пытайся целовать Эймвира или Буригерта. Им это вряд ли понравится. Ясно? - добавил эльф.

- Это почему же? - принцесса остановилась.

На мгновение задумавшись, Эан дал достаточно серьёзный ответ.

- Они лишились своих женщин. Своим "жестом" привязанности ты оскорбишь их.

Она с виноватым видом кивнула и прошла на позицию.

После разговора Мирель исполняла роль мишени с гораздо большим энтузиазмом. По всей видимости её растрогала речь юноши о самопожертвовании, и она решила помочь ему с тренировкой, насколько могла.

Молдер приноровился и начал неплохо попадать даже по надвигающемуся по воздуху летуну.

Натягивать подмерзшие плечи было тяжело, скоро они взяли передышку.

Прозвучала колокольная трель.

Эймвир оставил Буригерта в камере и отправился советоваться к Кнааркше и Гойнеру. Они собрались в кабинете чешуйчатого.

- Литун и мы… ниже чуствуим боль.

- У них выше болевой порог, - объяснил аббат, - Это значит, что ты сможешь прощупать его суставы, и при этом он не станет возражать, или сопротивляться.

Эймвир с глупым видом уставился на свои руки.

- Я примерно понимаю, что такое суставы, но…

- Ты же договорился с ним. Еще не начал, а уже сдаешься? Мы будем рядом и подскажем.

- Если… - Кнааркша согнул пальцы и показал на сустав, - целый, твоя задача легко.

- Сколько он сломал?

- Два. Кажется, первая фаланга от кисти и там и там.

- Проверишь суставы, прислонишь вот такие, - Гойнер дал вояке несколько аккуратно выточенных, ровных палочек, - приспособления, выровняешь по ним сломанную фалангу, хорошо обмотаешь и готово.

- Рана. Ище пусть смотрит.

- Ах да, - аббат с задумчивым видом уставился на алхимические приборы чешуйчатого, - Ты же говорил, что у Бури есть кровоточащие раны. Нужно убедиться, что кости остались на своих местах… - он повернулся к Эймвиру. Вояке этот взгляд совсем не понравился, - Если кость раздробилась, нужно вытащить осколки. Иначе всё будет совсем плохо.

- Вытащить… прямо из пальца? Прямо из того кровавого месива? - Эмвир нервно потрепал свою бороду.

Аббат махнул рукой и улыбнулся.

- Забудь. Мы не в столичном монастыре, чтобы таким заниматься. Тревожить рану - плохая затея. Осмотри, промой рану, выровняй и закрепи.

Эймвир облегченно вздохнул.

Кнааркша приготовил свежий отвар для раны, и они отправились в подземелье. Эймвир волновался всё больше. Подойдя к камере Буригерта, он попросил принести ещё три факела. Четвертый факел взял Гойнер, против которого лесной эрт не имел возражений. Также в камеру занесли небольшой стол, который накрыли свежевыстиранным и пропаренным покрывалом. Эймвир разложил на нем тканое полотно, отвар и шины.

Кнааркша остался в коридоре и стал так, чтобы летун не видел его.

Буригерт сел и положил травмированную лапу на стол.

- Будет больно? - почти шепотом спросил он.

- Готовься к боли, - аббат медленно повернул кисть летуна, чтобы рассмотреть раны. Кое-что сразу привлекло его внимание, - Видишь, Эймвир?

Глядя на заострённый край торчащей кости, Эймвир грустно вздохнул.

- Её нужно будет вернуть?

- Обязательно.

Следуя инструкциям чешуйчатого и аббата, Эймвир осторожно промыл рану. Благо, шкура была пробита только на среднем пальце. Буригерт просто молчаливо наблюдал до тех пор, пока аббат не взял деревянную шину.

- Что вы собираетесь делать?

- Мы выровняем кости и сделаем так, чтобы они не шевелились. Всё зарастет быстро и красиво.

- Готовься, - сказал вояка и начал прощупывать пальцы.

Эрт вздрогнул и зашипел.

- Говори, когда боль будет очень острой, - подсказал аббат.

Судя по реакции Буригерта, суставы, если и были повреждены, то не сильно. Кости разошлись не так далеко.

- Повезло. Теперь быстро ровняй и замотаем.

Парой движений Эймвир сумел вернуть торчавшую кость на место. Буригерт шумно дышал ему в ухо, сдерживая свои инстинктивные порывы отстраниться от боли.

Шина, повязка. Следующий палец. Эймвир осторожно, но уверенно сопоставил кости. Вторая шина и повязка.

Буригерт стерпел всё.

- Молодец. Похвальная работа, - торжественно произнес Гойнер.

- Я точно сделал всё правильно?

- Насколько мог. Не переживай. Летуны - активные хищники, да еще и летающие, они хорошо выздоравливают после подобных травм.

Эймвир потянулся и размял свою давно травмированную ногу, которая за время операции начала его беспокоить. Собственная боль помогла ему удерживать сосредоточенность так долго.

Буригерт с интересом осмотрел шину и повернулся к людям.

- Старайся не шевелить сломанными пальцами, - наставил его аббат, - и не тревожь их. Не засоряй повязку снегом. Мы будем время от времени смотреть на пальцы. Если почувствуешь что-нибудь странное - обязательно говори.

- Хорошо… - его голос изменился с выцветшего, осипшего на полноценный басистый, похожий на голос Мирель, - Спасибо.

Аббат и вояка, словно сговорившись, одновременно отвесили летуну поклон. Он ответил им.

- Ужин! - крикнул один из эльфов, охранявших подземелье.

Ночь.

Эймвир и Гойнер сидели на ступенях колокольни с большими бокалами вина в руках и рассматривали звездное небо. Тишину ночного леса вокруг нарушали лишь редкие свисты дозорных-эльфов и ровный, спокойный шум ветра. Лес словно дышал.

- Что-то ты очень крепко задумался, - тихо произнёс аббат, - Из-за Бури?

- Не только из-за него, - вояка с печальным видом опустил взгляд себе под ноги, - Я не хочу думать о том, для чего нас тут всех собрали, но не думать не получается, - он повернулся к Гойнеру, - Мне жаль их.

- Уже успел привязаться? - Гойнер сделал несколько глотков и покачал головой.

- Да. Так быстро, просто бред какой-то.

- От них не ожидаешь подлости. Даже от Бури. Он не умеет врать по-настоящему. Поэтому с ними чувствуешь себя… Как бы это сказать…

- Как в сказке.

Аббат кивнул.

- Думаешь, император в конце концов приговорит их всех? Вообще всех.

- Он не даст летунам спокойно жить, потому что сам не спокоен, пока они живы, пока они что-то из себя представляют. Вот, что я думаю. Если план будет выполнен… - Эймвир сдержанно стукнул кулаком по ступени, - Мирель, Буригерт, Кейнерт - умрут.

- Уничтожить самых сильных и умных - мудрое решение.

- Для чего? Наша жизнь от этого толком не изменится.

- Твоя изменится в лучшую сторону, как и всех, кто участвует в этой затее. Стоит думать об этом, а не о каких-то там летунах. Мы и наши дети строим будущее. Своё будущее.