- Значит, у меня нет выбора, кроме битвы. - Эсвель ударила по пространству, разрывая вокруг себя два портала, я вмиг уничтожил один, но она успела скользнуть во второй, резко пропадая из поля зрения. Я стал аккуратно кружить на месте, оглядываясь по сторонам и ожидая, откуда придется удар в спину. - Спасибо, что смог развеять сомнения, дорогой… Твоя смерть будет болезненной и долгой… Но в конце, ты обретешь покой, я клянусь.
Шепот раздавался с каждой стороны, из каждой точки вибрирующего пространство, что наверное, навсегда останется местом нашей битвы, не в силах исцелиться от тех глубоких шрамов, которые мы оставили ему. Гниющих, горящих и неизменно болящих шрамов… Сияние запомнит этот день, разумеется, если оно способно мыслить, но мне кажется, сегодня даже мертвые будут способны осознать, что здесь произошло.
Резкие вспышки теней, быстрые атаки, я терялся, не зная как конкретно мне уничтожить ее, не прибегнув к нарушению всяких клятв, но и четко осознавая, что сам не умру. Она шла до конца… Значит, я тоже должен, я должен менять правила, чтобы выиграть, я должен предать то… что было нельзя предаватт. И если я обладал всеми силами жрецов, то у меня в арсенале было то, что должно было спасти ситуацию, даровать мне победу в бесконечной битве. Но это никогда не одобрит ни Араун, ни Сет… Ни кто-либо, из богов, чародеев, смертных. Впрочем, видя на что мы обречены, это стало волновать меня меньше всего. И от этого плана, как и в первый раз, когда я подумал о нем, смог найти в закромах памяти сама кровь застыла в моих венах, в возбужденном, по детски наивном ожидании, предвкушая то, что я готовил… И зная, что я понесу за это наказание.
Самый существенный и сложно реализуемый аспект сего ритуала, что я должен был смотреть прямо ей в глаза, и это было то единственное условие, которое стояло передо мной, и перед величайшей ересью, которую я совершу, наверное, за всю свою жизнь. Я отчаянно пытался предугадать новый удар, застав ее врасплох, но из-за этого, пропускал все более и более болезненные выпады, которые сжигали мою плоть или пробивались к естеству, норовя ранить по-настоящему важные аспекты. Но когда наконец, ее копье пробило мое сердце, а девушка появилась прямо передо мной, держа на лице дикую, искаженную улыбку, я смог понять, что время пришло. И больше шанса у меня не будет, и больше выбора… у меня тоже нет.
- Ты ослаб… Что-то случилось, неужели наконец почувствовал боль? - Я притворно повис на лезвии, постепенно приближаясь к девушке, словно соскальзывая. Она по своей глупой самоуверенности шагнула ближе, продолжая насаживать меня на копье и прожигать насквозь пламенем, не веря в то, что я сдаюсь ей, или что имею какой-то план. - Арауну надоело играть с своей смертной погремушкой? Или… Случилось что-то хуже, ответь мне… Мой дорогой. Я так хочу знать, почему этот бой заканчивается. Почему ты больше не улыбаешься?
- Потому что… пришло время страдать тебе. - Оказавшись достаточно близко, я резким рывком вперед сбил девушку с ног, заваливаясь сверху и пальцами прорывая ее плечи насквозь, не выпуская из стальной хватки мертвеца. - И заранее прости… За то, что я сделаю с тобой. Пожалуй… Этого не заслужила даже такая… как ты.
…
Жрецы смерти не бессмертны сами по себе. Это не благость Арауна, не их личная воля. То, чем меня наделил покровитель, то, чем я сражался… Это была самая страшная болезнь, известная человечеству, и с которой мы ведем самую ожесточенную борьбу, одновременно с этим, являясь для нее вернейшими слугами. Сила, вся та сила, которой мы владеем… Это далеко не смерть, смерть это не болезнь… То, что мы зовем некромантией, магией смерти, на далеко… есть жизнь. Это чистейшая, необузданная жизнь, рвущаяся в самых своих извращенных формах, не знающая ни законов, ни правил, ни ограничений. В пространстве, она существует как нечто разрушительное, губительное и по настоянию проклятое, во всех своих первородных проявлениях. Мутации, неконтролируемые болезни, бактерии и вирусы… Симптомы жизни, спасение от которых, лишь одно - смерть. Поэтому лишь жрецы Арауна обладают истинным бессмертием, они смогли одолеть эту болезнь, запечатав ее с помощью смерти в себе, сдерживая ее под контролем, с помощью воли, и конечно своей души, принесенной в жертву. Но что будет, если отдать эту силу иному, живому существу, существу бессмертному уже в данный момент? Что будет, если насытить зараженного, самой свирепой частью того штампа, которым он уже болеет всю жизнь. Что будет, если Бессмертный не давший клятвы, встретит самую свирепую жизнь, не знающую контроля? Ответ на этот вопрос… вы, к моему сожалению, сейчас узнаете.
Зрительный контакт был создан, путь между душами проложен, и больше для Эсвель не было спасения никакой милости и сострадания, я ступил на дорогу еретика, и не собирался сворачивать с пути. Из моего сознания, пальцев, глаз и рта, хлынула чистейшая, необузданная жизнь, не имеющая своей формы, вида иили отличительного свойства, но прожигающая ее тело беспощадно, с наслаждением и без остановки, сама же и восстанавливая его, но уже иным, уже подчиненным ей, необузданной жизни. Капли, льющиеся с моей кожи и пальцев, подобно крови, растворялись на ее шерсти, рождали новую жизнь, уничтожали старое и при этом, крошили душу, разъедая ее, чтобы создать заново. Пламя Эсвель охватило меня в ответ, отчаянно сопротивляясь моей власти, власти самой смерти, но это было тщетно. Мой образ разваливался на глазах, отпадали кости, сущность рушилась, обращаясь жидким ядом, который смертные звали жизнью, и который сейчас пропитывал собой искусственно бессмертную душу, которую ждал истинный ад, который сейчас только начинался, пытаясь овладеть не только ей, но и мной.
Наши сущности сливались воедино, став для болезни однородным организмом. Крики Эсвель утопали в моем растворяющемся смехе, который был вызван безумной болью лишения, похожа на то, что с меня заживо сдирали мясо и кожу. Наши облики больше не имели границ, огонь пожирал нас обоих, так же как мое проклятье распространялась в образе девушки, разрывая его в клочья, заново создавая и вновь убивая, дабы дать новые ростки для будущей жизни. Тело стало лишь плацдармом для мутаций, для жизни больше не было преград, не было обетов, не было смерти, клятв, чтобы дать ей отпор, не было границ для безумств… И пламя ничего не могло с этим сделать, бессильно затухая под брызгами крови и ее слез. Бессмертная душа Эсвель… Стала ужасными оковами, не позволяющими прийти ей на помощь, спасти или просто подарить милосердную смерть. Меня оттолкнуло вбок само пространство вокруг Эсвель, чувствуя сопротивление, на которой чистая жизнь уже породило свою отвратительную систему вечного уробороса. Цикла жизни, смерти, рождения и конца. Я истощенной донельзя грудой воспоминаний рухнул на пол, не в силах отвести взгляд от того, что происходило с душой Эсвель, и испытывая первородный страх от осознания того, что сам обрек девушку на это. Действительно, никто не был достоин такого… И… Я понимал, почему это считалось запретным. Почему никто не рисковал… Почему за это меня, скорее всего, ждет скорый справедливый суд.
Все, чем была Эсвель, казалось перестало являться целым, однородным образом, не было больше души слуги Сета, даже ее имя перестало означать в пространстве хоть что-то. Проклятье разрывало жрицу, крошило на части, сковывало и сшивало вновь, пытаясь создать новый облик, лишь для того, чтобы разрушить его. Из частей тел росли новые, пожирающие сами себя, из бессмертной, пламенеющей души, рождались все новые и новые выпирающие осколки, насквозь прорывая и уничтожая бывшую оболочку, лишь только для того, чтобы оставшись расколотой лужей яда, вновь собраться воедино, заставляя Эсвель заново ожить, вернуть ей мысли и сознание, но оставив в том же аду бесконечной боли, бесконечного рождения, отсутствия полноценной смерти, что и секунду назад. Это было столь неправильно, столь бесчеловечно, что я почти не мог отвести взгляда, пока наконец, преобразования не кончились, внезапно, без предупреждения. Эсвель, собралась в единый образ, рухнув на пол и с трудом двигаясь, точнее дергаясь. Я не мог в этом поверить, но оказалось, что чуда действительно не случилось. Ее тело беспрерывно менялось, пронзалось изнутри, проливало собственную кровь, а после впитывало ее, внутри ее царило чистое и бессмертное созидание жизни, рождающая беспрерывное количество бактерий, жрущих изнутри плоть Эсвель и самих же себя, новые вирусы, новые мутации, что порой вырывались из бледной кожи девушки, заставляя ту жалобно выть, плакать и стонать. Она просто поглотило безумие, но это не спасло ее разум и мысли, от столь жестокой пытки. Мое сердце было готово замереть, разорвавшись надвое. Пусть я знал, на что шел, я ведь знал но… но… Боже мой, руки задрожали, в глазах начало темнеть а сердце сжалось, господи, прости… Мой взгляд бегло осматривал местность вокруг… стоны Эсвель, повторяющей мою фамилию и не переставая шептать мое имя. Нужно бежать, единственный выход, единственный путь… На руке загорелась алая метка, что открыла прямо подо мной портал. Нужно уйти и забыть. Я сотворил монстра, ужасающую ошибку… платить за которую, тоже придется именно мне… И скорее всего, уже целый мир знает об этом. И на этот раз, от правосудия мне не уйти.
