Мое тело было бесцеремонно поднято над землей, заставляя биться в агонии. Острые, стальные лезвия, продолжали медленно разрывать живую плоть, проливая на пол мою кровь, которая уже ни на что не могла повлиять или спасти. Сознание барахталось в отчаянных конвульсиях, пытаясь родить хоть одну мысль, хоть одно не рефлекторное действие или хотя бы, отключиться, дав умереть. Но все, на что был способен некогда мой острый ум, это испытывать боль. Но к сожалению, и это даже не было самым худшим… Я знал, что умру, знал что это может произойти в любой момент… Но я не хотел принимать того, что умру зазря. Что умру просто так, и что после меня… погибнут иные, которых я оказался не в силах спасти.

Люсиль не смогла прийти в себя, Бревси и Андрий смотрели на меня с сожалением и испугом, тот страх в их глазах, тот ужас и осознание, что все кончено. Я подвел их… Не смог спасти, оказался слаб, был не в силах вызволить их из такой… дурацкой и простой ловушки. Перед глазами все начало плыть, заплясали белые огни… Кончено, все было конечно. Нет больше ни планов на отпуск, ни Гелии, ни проблем… Все закончилось, острые лезвия стальной звезды пробили тело насквозь, под смех Бога, который горделиво нес меня все дальше, волоча к барьеру, словно добычу. Какой же он был жалкий… какой ничтожный, раз радовался смерти обычного смертного чародея… Во мне зрела ненависть, но разум отмирал, под текущие ручьем слезы, смешанные с кровью внутренностей, под нескончаемый боль и ужас, постигший каждый сантиметр моего тела. Я… Впервые умирал, если можно так сказать и выразиться. В моей жизни, так плавно протекающей перед глазами, не было таких моментов, не было ничего подобного. Всегда был иной путь, выход… Который я мог найти и находил, из-за чего раз за разом выживал. Я не был беззащитен, не был бесполезен или ничтожен, ни перед кем не лил слез. Никогда еще мои руки не болтались столь безвольно, свисая со стали, которая продолжала насаживать меня все глубже и глубже, будто ей вовсе не было конца. Кровь покидала меня окончательно, мой взгляд тускнел. Так много силы вокруг… И я не был способен использовать ее, не был способен убить Бога, даже такого жалкого и ничтожного, как Кулсан. Риск не оправдался, навсегда перечеркивая мое имя средь страниц истории. Именно такие мысли рождались в больном сознании умирающего, в моем собственном сознании, некогда счастливым и живым. Пока его не обняла внезапная песнь, так чарующе и непринужденно сжирающая меня целиком, не оставляя для Прометея и Кулсана ни кусочка.

Я не видел, не мог потрогать или почувствовать, но мое сознание, объятое этой пленительной музыкой чистого безумия, выдвинуло лишь единственную теорию, которая признаться, заставила меня улыбнуться, на секунду заставляя Кулсана застыть, видя как лишь секунду назад мертвый труп, насмешливо играет уголками рта, покрытого кровью. Из последних сил закатив голову, я увидел то, что мечтает лицезреть в своей жизни любой маг. Объятия Сияния, несущиеся ко мне волнами безумия, хаоса, и таких прекрасных снов, добрых, светлых снов…

Дальнейшее написано исключительно со слов Люсиль, которая единственная смогла сохранить свой рассудок, во время этого, поэтому допускаются некоторые неувязки. Купол все же не выдержал того баловства, что по счастливому стечению обстоятельств, могло прямо сейчас спасти мне жизнь. Волны хлынули, разбивая остатки защитного барьера в пыль. Помещение заполнилось хохотом, плачем, стонами боли и экстаза, воем, клацаньем, стуком и хрипом. Все усилия Кулсана были обращены в пыль, барьеры пали, все оказалось разрушено, и вскоре будет уничтожено животной силой чистого безумия. В неясных ликах хтонических волн, виднелось изображение нескольких глаз и рук, так тщательно тянущихся ко мне, сквозь пучины. Песнь же, такая громкая, не стихала ни на секунду, попросту выжигая мысли, и заполняя их собой. Песня… Я ведь так и не потрудился объяснить вам, что это такое… Это не просто музыка, это не такт, не ритм… Это вся магия в едином, вечно изменяющимся аккорде, это биение сердца каждого по отдельности, и всех вместе взятых, это ваш сон, мой кошмар… Их мечтания и ничейные, брошенные эмоции. И в песни, они объединяются в то единое, что слышно лишь нам, ее детям. И что манит нас своей ласковостью, своей женственной красотой, своим непостоянством и жёсткой, безумной смертью, ожидающей в конце. И никто не может выстоять перед ней не поклонившись. Никто не может проигнорировать, не отдавшись полностью, до конца.

И Кулсан не остался исключением, его тело размыло волнами, навсегда убивая память о нем. Задача была выполнена… Бог времени, больше не потревожит никого, и никого не предаст.

Собственно, как и я.

Я плыл в чьих-то снах, видя как вокруг разливается моя собственная кровь, что казалась сейчас сияющей, белой, словно молоко. Ее шлейф уходил в разные стороны, чертя вокруг меня то ли множество мелких дорог, то-ли новые миры, рожденные из моей силы, безумия и внезапно оборвавшейся жизни. Все закончилось вот так… удивительно. И в тоже время, так забавно… столько раз я думал, как закончится моя жизнь. Будет ли финал стоящим? Быть может, я буду быстро убит метким выстрелом, доживу до старости и усну, не открыв больше глаз. И ни один сценарий, не хотел видеть меня духом, что растворяется в первозданной магии. Песнь была ложью, тут не было истин, только безумие, отчаяние и небытие. Хах… прям как во многих других религиях, на которые уповают миллиарды. А ведь я считал себя выше этого, а в итоге, такой же идиот.

Мои раны заполнял чистый хаос, кровь мешалась с Ее светом, оставаясь где-то позади. Теперь, моя оболочка была чиста от нее, продолжая медленно растворяться. Кулсан был мертв… Даже бог не сможет противиться ей, тем более столь слабый и немощный, как он. А я остался здесь, медленно распадаясь на куски, утопая в этом бесконечном потоке, несущим меня куда-то далеко, в самые недра первичного пространства, по пути открывая перед моим затуманенным взором все новые и новые миры, гниющие и умирающие в мгновения ока. Сейчас, где-то неподалеку от меня, плоть бога времени становится такими же осколками реальности, его сознание распадается на сотни мелких деталей, что уже никогда не воссоединяться воедино, и это было хорошо. Ибо он заслужил смерти, наверное, как заслужил ее и я. Кто знает, насколько темно было в моем сердце, как далеко прогрессировало лекарство смерти… И как подчинилось цинизму сознание. Песнь - ложь. И раскаяния здесь тоже не было. Здесь не было ничего… Кажется, я начинаю повторяться, это плохо.

Я не мог пошевелить пальцами, конечностями или глазами. Тело вообще перестало существовать как таковое, я был мертв физически. Все, что осталось - его образ, который поддерживался исключительно моей памятью и мыслями, оставшимися в разрозненном и разбитом сознании, которое почему-то не хотело подчиняться этому месту, продолжало сопротивляться но без надежды на что-либо. Я просто был не способен прервать это течение, в котором плыл между мирами, наполненными удивительными образами, у меня не было ни власти, ни желания. Я был мертв в реальности, если постараюсь вернуться, то просто умру, даже не успев сделать шаг. Без всяких слезливых прощаний, не спасая человечество, даже не в кругу близких. Я просто вернусь на землю мертвым трупом, с гниющими мозгами, порванным сердцем и разбросанными по округе кишками, которые еще и будут отравлены имматериумом. Неприятное зрелище, ничего не скажешь. Интересно, спаслись ли остальные? У их душ не было даже шанса на выживание в этом безумии. Они не были детьми Сияния, не были богами… Их тела просто станут ничем, пред смертью увидя откровение и пугающий, вселенский ужас, живущий в самой основе мира, но неспособный разрушить его, ибо сам тогда станет ничем. Я тоже видел его, чувствовал мертвый взгляд застывших зрачков. Это был разум… Первоначальный, как сама земля, воздух и свет. Он был способен на создание имматериума, и именно он кормит его, поддерживая этого вечно вьющегося в самом себе змея. Она - есть Сияние. Давно мертвый идол, созданный отчаянными магами, которые верят в ее милость. Она ничто, и в то же время самое могущественное, что есть в этом мире, и если когда-нибудь, она распахнет глаза, то мы, маги, либо воскреснут духовно, навсегда пробудившись от слабости и невежества, либо падем ниц, отдав Ей все силы. Разумеется, без всякого согласия или выбора.