Я молчал, никак не проявляя жизни. Мои руки вновь оказались недееспособными кусками воспоминаний, на этот раз, благодаря силе Эсвель, которая заставила меня быстро шагать по проложенной тропе, сковав кисти за спиной и очертив вокруг шеи режущийся ошейник из терновых пут. Как же символично… Она любила измываться над религиями, хотя сама была такой же, как презираемые ей фанатики. Но она не убьет меня… это было единственной правдой, которая осталась для нее незыблемой, которую она еще не успела предать. К сожалению, моя кровь возбуждала ее в самом худшем проявлении, моя слабость раскрепощает а мои слова лишь подстегивают к действиям, и не было для нее никакого значения, что я пытался предпринять. Ей был важен сам факт сопротивления, которое она раз за разом крушила, наслаждаясь этим в полной мере. Я это прекрасно осознавал… И потому, хотел хранить тишину до победного конца, но у нее был слишком весомый рычаг давления, использовать который она не боялась. И даже напротив, ей это приносило лишнее удовольствие, только сильнее заводило, она чувствовала абсолютную власть, и это затмевало всякие остатки сознания.
- Ты согласился на сотрудничество, моя радость… Ты должен говорить со мной, если не хочешь их смерти. Ты ведь не хочешь увидеть, как я потрошу их тела, как пью кровь и сжираю сердца, правда, дорогой? - Жрица провела своим языком по моей щеке, опускаясь до плеча и прокусывая его настолько, что частичка моей сущности осталась на ее клыках рваным ошметком. - Давай… издай свой сладостный стон, для меня…
- Подавись… - Я дернул плечом, вырываясь и стискивая зубы, не давая вырываться ни звуку боли. В душе, словно сталь, раскалилась ненависть, гнетущая меня куда сильнее, чем созданные ею оковы, куда сильнее, чем это место. Она умело игралась на моих эмоциях, как на порванных струнах скрипки, которая издавала лишь уродливые хрипы. - Дай мне поговорить с твоим хозяином, тупая псина…
- Твои слова меня ранят, дорогой… - Эсвель вцепилась в мое тело когтями, пробивая сущность. Ноги подвернулись, я повис в ее хватке, тяжело дыша и отводя взгляд в сторону, не желая видеть наполненные светом зрачки. - Да, вот так… дыши быстрее… - Ее когти рвали груди и лицевую сторону плеч, все глубже въедаясь своими едкими, холодными касаниями, в недавно обретенную оболочку, что вот вот готовилась вновь распасться. Во мне не было как такого мяса, мускул, нервных окончаний… Но сознание рисовало мне всю ту боль, которую я испытал бы в реальности, погружая в целый океан мучений. Наконец, обессиленно сдавшись и опрокинув голову назад, я начал задыхаться, параллельно с этим сдерживая слезы и пытаясь вспомнил текста молитва. Она не увидит всей глубины моего отчаяния, только не опять, она не сможет застав… - Правда, думаешь, что я не знаю, как заставить тебя пролить слезы? - Эсвель резко прервала поток моих мыслей, улыбаясь и обдавая оголенную оболочку влажным дыханием. Ее когти резко вырывались из передней части груди, пронзая тело насквозь и медленно двигаясь где-то за спиной. Сознание уже не могло функционировать или попросту работать, не в силах больше терпеть, оно рухнуло в небытие, настолько глубоко, что я даже не помнил насколько. Болевой шок заставил тело обессилено повиснуть на ее руках, потеряв всякий контроль над собственными движениями, лишь вздрагивая от попыток рефлексов что-то исправить. Ее сухой, бесчувственный смешок, полный веков жестокости, раздался прямо надо мной, показывая сытое довольство и упоение собственной властью, ничем не ограниченной и не скованной. Разум не мог осознать, что все это нереально, что я просто сгусток памяти, воплотивший внешний облик владельца… Он искал эту боль, тянулся к ней, словно намеренно, и из-за этого заставлял тело плясать, в попытках сорваться с когтей, но не понимая, что никакого тела как такового у меня не было. Это было хуже всего… Два мира, а я где-то посередине, ни живой, ни мертвый.
- Наконец-то… Разве это было так сложно? - По моим щекам текли слезы а хриплые стоны вырывались потоком былой боли, преследовавшей меня всю жизнь и заново приходящей ко мне, по ее велению. Эсвель опустилась на колено, в когтях сжимая волосы и начиная жадно слизывать слезы, не забывая клыками драть лицо. - Вот и все, мой хороший, больше ты не будешь перечить мне. Я ведь не нарушаю наш маленький секрет, правда? Никто из твоих презренных, ничтожный друзей, еще не умер от меня, правда? Так почему ты смеешь нарушать договора? Соблюдай правила, мой милый, и ты будешь получать наслаждение от каждого моего укуса.
- Однажды… ты заплатишь мне за это.. - Из сознания вырывался отчаянный стон, перемешанный с яростью, я даже не видел ее, но ненависть заставляла разум говорить, вибрировать, пытаться вырваться. - Ты… ты будешь захлебываться своей кровью, молить о помощи…
- Ты сам не веришь в свои слова, так как в них должна поверить я? - Рассмеялась Эсвель, вновь наполняя меня искуственной жизнью и поднимая с земли. Сознание рвалось на клочки, уже с трудом генерируя мысли и даже не пытаясь выработать план. Я был выпотрошен ею, без остатка предан безумной похоти и жажде… Объяснить которую не мог. Почему я… Почему от нее? Чем я заслужил такое преследование, неужели мои прегрешения стоили этих пыток? Я не думал. Ничьи грехи не заслуживают подобной дикости, которой побоялись бы даже самые отчаянные демоны Лилит. - Не стоит терзать себя этими вопросами… Мой дорогой, я сама не знаю ответа на то, почему именно твои муки доставляют мне так много наслаждения, почему вызывают улыбку и заставляют сердце рваться от такой приятной, чуждой боли. Но данного не изменить… И учитывая, как редко наши линии жизни идут навстречу друг другу, я не могу упускать этот шанс, оставив тебя без моей любви…
- Ты будешь… молить о пощаде. - Прорычал я в ответ, бросая злостные взгляды на жрицу и оглядываясь вокруг, словно в поисках чего-то, способного помочь мне. Где были боги!? Где мои покровители? Разве я сделал недостаточно, чтобы одарить меня, спасти!? Я молчаливо возносил матерные мольбы всей троицы, надеясь, что хоть одному хватит смелости, милосердия или ума помочь их игрушке, потому как Сет был очень близок к тому, чтобы заполучить меня. - Ты заплатишь за каждую смерть… За каждое слово… И я буду свидетелем этого.
- Правда? - Рассмеялась девушка, после чего вновь приставила лезвие копья к моему сердцу, что казалось, вот-вот разорвется от магического напряжения. - Я буду ждать этого дня, моя дорогой… А теперь покричи для меня еще немного… У тебя сладкая кровь и карамельные слезы, я хочу насладиться ими, пока Сет не отнял тебя для себя. Пока я еще могу услышать их, будучи прямо напротив тебя.
Мои глухие крики, приглушенные ее смехом, опять не были никем услышаны. Я воистину попал в ад, которого был недостоин, и в который по правде говоря никогда не верил. Что я сделал не так в этой жизни? Неужели, кровь виновных стоила моей? Сознание бессильно терпело, в слепых мечтаниях веря в призрачную, почти что эфемерную справедливость, или простую смерть. Надежда же, таяла с каждым шагом вперед, уже не в силах дать сил моей душе. Я был словно раб, идущий под пристальным надзором жесточайшего надсмотрщика. Что-то, глубоко в отчаявшейся душе, заставило мои разбитые и израненные до неузнаваемости губы исказиться в улыбке, осознавая то, что после всех лишений и страданий, я все равно не могу получить покой. Что даже потеряв смертное тело, уничтоженное потоком чистого хаоса, я не в состоянии перестать испытывать боль, страх и горечь. Не в состоянии почувствовать тот блаженный покой, который оказался лишь лживым обманом. Даже в самом чистом безумии, я видел страдания, страх, ненависть. Никакого просветления, никакой музыки. Все было ложью, за которой скрывалась новая боль, новые страданий, новые грехи. Все было ложным, и ничто не являлось правдой, мир смертных не был порочным. Изначальное пространство было таким же, если не хуже… И из-за этого, многие вопросы уже переставали казаться хоть сколько-нибудь значимыми.
