Ною не нужно говорить ни слова, правда написана на нем повсюду.

Он не смог бы этого скрыть, даже если бы попытался, и я думаю, что он, возможно, пытается…

Ной

Черт возьми, она великолепна, идеальна.

Здесь.

Она пришла ко мне в гневе, нашла меня по памяти и теперь смотрит на меня с потребностью.

Но мой ребенок понятия не имеет, что ему нужно, когда ответ, хотя и трудно найти, настолько прост.

Это одно слово, одна вещь.

Это я.

Боль в ее голосе меня ранит. Это чертовски убивает меня.

Что я чувствую к ней?

Мои костяшки пальцев скользят по ее щеке, моя ладонь прижимается к ней мгновением позже, и она медленно моргает.

Я люблю тебя, детка. Каждая часть тебя.

Мне нравится, как ты связываешь жизнь с текстами песен, как ты улыбаешься луне и любишь, как океан, повсюду и без извинений. Мне нравится, какой ты самоотверженный, честный и добрый, хотя в последнее время жизнь не была к тебе так добра. Мне нравится, как ты пытаешься быть храбрым ради своей семьи, потому что ты не хочешь, чтобы им было больно, даже если это немного причиняет тебе боль.

Я так сильно люблю тебя, что хочу прийти к тебе домой, просыпаться рядом с тобой и провести всю жизнь, поклоняясь тебе. Мне нужен дом, о котором ты говорил, и семья из твоих снов. Я хочу быть не только тем мужчиной, который тебе нужен, но и тем, кем ты хочешь. Тот, без которого ты не можешь жить. Я хочу любить тебя всю жизнь, а после этого даже больше.

Но больше всего я просто хочу получить шанс снова сделать тебя своей.

Потому что я твой. Всегда.

Не важно что.

— Ной, — хрипит она, и я моргаю, возвращаясь к настоящему моменту.

Ранимой девушке, стоящей передо мной, смущенной тем, как бьется ее сердце, когда она рядом со мной, и понимающей, что именно она чувствует, находясь рядом со мной.

Она чувствует себя в безопасности и спокойствии. Она умиротворена и ошеломлена тем фактом, что не чувствует необходимости бежать, откуда она знает, что у нее нет причин для этого.

Потому что со мной она дома.

Я дома для тебя, детка. Пожалуйста, помните…

Ари делает глубокий вдох. — Сделай что-нибудь для меня?

"Что-либо."

«Покажи мне, что ты ко мне чувствуешь», — умоляет она.

Мои внутренности скручиваются, но мой разум сияет светом.

Она закусывает губу. — Я знаю, что запутался, и…

— Ты не запутался.

«Ничто не казалось реальным с тех пор, как я проснулась, но быть здесь…» Ее рука нерешительно скользит вверх и не останавливается. «Я не могу это объяснить».

Кровь у меня бешено пульсирует, каждая мышца моего тела сокращается. — Однажды я дал тебе обещание.

«Какое обещание?»

«Никогда не отказывать тебе, поэтому мне нужно, чтобы ты очень хорошо подумал о своем следующем шаге, потому что я недостаточно силен, чтобы быть здесь лучшим человеком. Обещание, данное тебе, — это то, что я никогда не нарушу, даже если ты не помнишь, чтобы я его давал, но я не уверен, благороден ли я или эгоистичен. Моя рука опускается, большой палец скользит по ее нижней губе. Она дрожит, и жар разливается по мне. — Тебе следует уйти, Джульетта.

«Я не хочу». Слезы наполняют ее глаза, и она опускает голову, так что я встречаю ее лоб своим. Как можно медленнее она прижимается губами к моему уголку и держится так долгое время.

Я едва могу дышать, с трудом удерживаю руки от ее волос, но мне каким-то образом удается сохранять спокойствие.

Когда она наконец отстраняется, это происходит с самой мягкой улыбкой. — Как думаешь, мы можем поговорить немного?

Возможность посылает искру в мою грудь, и мышцы шеи растягиваются. "Всегда. Сколько хочешь».

Я подумал, может быть, она приведет нас в гостиную, но она просто опускается на пол, прислонившись спиной к моей кровати, так что я делаю то же самое, прислонившись к стене напротив нее, и жду.

Ари

Ной смотрит, как я подтягиваю ноги и опускаю подбородок на колени.

«Расскажи мне что-нибудь», — прошу я.

Нежность окутывает его, и он смотрит вниз, сдерживая улыбку, как будто у него есть секрет, и вдруг я хочу узнать его все.

С юмором во взгляде он встречается со мной. "Что вы хотите узнать?"

"Все."

Его глаза пронзают мои, и, клянусь, они блестят, но в следующий момент они становятся ясными и очарованными мной.

Ной улыбается, и что-то шевелится в моей груди.

Он начинает говорить, и я ловлю каждое его слово.

Глава 50

Арианна

Было далеко за полночь, когда мой брат наконец решил, что больше не может сдерживаться, и позвонил Ною. Я встретил его внизу лестницы, и мы погрузились в его «Тахо», Чейз и остальные уже спрятались внутри.

По дороге обратно в пляжный домик мы особо не разговаривали, и к тому времени, как мы приехали, все уже были готовы ко сну.

Я снова не спал долго, события дня крутились в моей голове, мысли о том, что могло случиться, кружились вокруг. Тяжело не знать, является ли то, что я вижу, воспоминанием или извращенной фантазией, проистекающей из отчаянной потребности знать, что я горю.

К восходу солнца я уже выхожу из душа и направляюсь прямиком в первое место, где почувствую необходимость.

Как я и подозревал, она встала и заметила меня через эркер.

С легкой улыбкой Пэйтон распахивает дверь, ее волосы лежат в беспорядке, глаза устали.

— Ари, привет. Она проводит меня внутрь и занимает свое место у стойки, где готовит смесь для сына. — Что ты делаешь так рано?

— Я… Пэйтон.

Ее глаза поднимаются на меня.

"Мне жаль."

"За что?" Она хмурится.

Когда я приковываю к ней понимающий взгляд, она вздыхает, подходит и обнимает меня.

«Поверь мне, Ари. Я понимаю."

Я киваю, сжимаю ее спину и глубоко вздыхаю, когда она отпускает.

— Есть ли шанс, что тебе не помешает еще немного поспать?

Нервы пробегают по мне, когда ее шаги останавливаются, и она оглядывается через плечо. Но потом она идет ко мне. «Мне не помешал бы непрерывный душ…»

Закусив губу, я киваю, беру бутылку из рук Пэйтон и сворачиваю за угол.

Я подхожу к колыбели и быстро поворачиваюсь к Пэйтон, прежде чем она уйдет.

«Пэйтон».

Она останавливается.

"Спасибо."

С легкой улыбкой она кивает и исчезает в коридоре.

Я провожу руками по краю плюшевого синего одеяла, и когда мое лицо появляется в поле зрения, глаза Дитона находят меня.

— Привет, приятель, — шепчу я, посмеиваясь, когда он пинает ногами.

Глубоко вздохнув, я осторожно поднимаю его на руки, его тихое воркование согревает те части меня, которые я боялся почувствовать.

Когда я опускаюсь в кресло-качалку с ним на руках, у меня в глазах нарастает влажность, но это не от печали. Я не совсем уверен, от чего это. Все, что я знаю, это то, что ребенок на моих руках драгоценный. Он с легкостью хватает бутылку, его руки поднимаются, чтобы накрыть мои, как будто он полон решимости удержать ее сам, и тихий смех покидает меня.

«Уже пытаюсь быть мужчиной».

Я оглядываюсь и вижу, что мой брат проходит через кухню.

"Привет." Я щурюсь, рассматривая его. — Я не знал, что ты встал.

Он кивает, садится рядом со мной и, как только Дитон замечает его, улыбается соску бутылочки. Мейсон усмехается. — Что случилось, мой мужчина?

— Или, может быть, ты не знал, что я проснулся. Мейс?

Он пожимает плечами и падает в кресло на диване рядом со мной. «Иногда я гуляю по утрам. Паркер много уезжает на работу, и Кенра тоже занята.

Мои глаза сужаются, но он больше ничего не говорит.

Мейсон переводит взгляд с ребенка на меня, его черты лица смягчаются. — Мне было интересно, когда же ты сюда доберешься.