№ 18/7

4 июня 197… г.

ДОПУСК

Настоящее удостоверение выдано тов. Юрьеву И. С. и Шилову В. К. в том, что они допускаются к контрольной проверке ресторана «Пражский» и могут быть допущены к проверке кассы, весов, кухонного и прочего оборудования.

Действительно 16 июня 197… года.

Председатель комитета народного

контроля С-ского района — подпись

Допуск? Нет, не то. Кажется, накануне проверки я заходил в комитет, чтобы взять справку в пионерский лагерь для дочери.

Что же такое я позабыл? Может, это было, когда мы ходили с Цаплей в ресторан «Пражский»? Нет, мы ходили в мае, я хорошо помню, яблони цвели.

Жара затаилась по углам, выжидает, чтобы обрушиться на нас с новой силой. И молнии, сверкающие за окном, ее не облегчают.

— …недолив, недосып, недомер, недовес, недопит…

В штабе «Комсомольского прожектора» запарка. Послезавтра рейдовая проверка ресторанов и кафе, дел по горло.

Начальник штаба висит на телефоне.

В комнату, постучавшись в дверь, входят двое. Один — высокий, с фигурой спортсмена и крупным точеным лицом. Второй — пониже и пожиже, востроносый и быстроглазый.

Начальник штаба продолжает кричать в трубку:

— Ты дай мне десять человек, да поноровистее. Я их сам проинструктирую, ты только дай… Порядок, будем считать, что забито.

Начальник штаба кладет трубку и обращается к вошедшим:

— С механического? Юрьев и Шилов? Опоздали на десять минут. Вот что, ребята. Важное комсомольское поручение. Наиважнейшее!

— Какое? — настороженно спрашивает Юрьев, парень с фигурой спортсмена.

Начальник штаба азартно хохочет, заранее предвкушая эффект от своих слов.

— Тихо, ребята, пойдете коньяк и пиво пить…

— Смешишь?

— Серьезно вам говорю. Только ни гу-гу. Послезавтра общая проверка всей торговой сети в парке. Вы вдвоем пойдете в ресторан «Пражский» — от шести до восьми вечера. Получите допуск на это дело. Юрьев ИэС, Шилов ВэКа — правильно? Возьмите с собой паспорта…

— И сколько же нам пить разрешается? — с улыбкой спрашивает Юрьев, он уже поверил, что его не разыгрывают, и радуется предстоящему приключению.

— Закажете на двоих триста грамм коньяка и по две кружки пива.

— Не маловато?

— А платить кто за это будет? — спрашивает второй парень. — Мы или «прожектор»?

— Если сами выпьете, сами и расплатитесь. Но в том-то и хитрость, что вы пить не должны. — Начальник штаба снова рассмеялся. — Как только вам поставили на стол коньяк и пиво — вы сразу допуск на стол — контрольная закупка. Вызываете директора и в его присутствии производите контрольный замер по градуированному стакану. Если недолив налицо, вы тут же, вместе с директором составляете акт по всей форме: «Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт…» Ну, вы люди грамотные, чего вас учить?

— Выходит, и выпить не придется? — разочарованно спрашивает Юрьев.

— Составили акт — чтоб и директор его подписал, и буфетчица — тогда пейте, если желаете. Только чтоб в ажуре…

— Это нам подходит, правда, Валерка?

— Еще одно — ведите себя естественно. Обычные посетители… А то войдете как два детектива…

— Что мы — в ресторанах не бывали?

— Инструктаж понятен? Или еще надо?

— Будет сделано.

— И последнее. О факте проверки — молчок. Даже дома не говорите. Проверка массовая, но чужие об этом знать не должны.

— …В ресторане «Загородный» (директор товарищ Поляков) после изъятия проверяющими незаконной и неверной меры, которой измерялись порции винно-коньячных изделий, проверкой установлены факты использования незаконных приборов. Посмотрите, товарищи, этот сосуд. — Суздальцев поднимает над трибуной обыкновенную рюмку с тонкой ножкой. — В нем ровно сорок грамм. А идет он как за пятьдесят. Причем это на самообслуживании…

Суздальцев стоит с поднятой рюмкой в руке.

Великое дело — рюмка. Мы смотрим на сей незамысловатый инструмент с таким видом, будто в жизни его не видали.

— Смотрите, как ловко придумано, товарищи, — восклицает Воронцов, перебивая Суздальцева. — На самообслуживании! Значит, посетитель сам себе наливает и сам же себя обманывает. Он доволен, что ему доверили самому наливать в рюмку из бутылки — тут уж не недольют, мол, он наливает себе сам, наливает с краями и радуется — а десяти грамм, как не бывало. Хитро сделано!

— Совершенно точно, Николай Семенович, — подтверждает Суздальцев. — Мы эту меру у них второй раз изымаем.

— Так не только в «Загородном», — подхватывает Попов. — Я третьего дня в городском кафе сам себе портвейн наливал. Только проверить не догадался.

— Вот и попались. — Воронцов смеется. — Ничего. Жулики у нас изворотливые, но мы должны быть изворотливее их. Продолжайте, товарищ Суздальцев.

— Систематически обманывают посетителей и в ресторане «Пражский»…

Вот он, распрекрасный «Пражский», вот он, мой Рябинин ПэКа! И начало-то какое — «систематически обманывают». На бюрократите тоже можно объясняться с оттенками, там тоже есть своя субординация: «Имеют место отдельные факты», — очень мягкое определение, за такое можно только «указать». Затем идет: «Имеются случаи обмана», — такое обвинение немного посерьезнее, надо принимать меры. Следующий нюанс: «Налицо неоднократные факты обмана», — за такое тоже по головке не погладят. И, наконец: «Систематически обманывают посетителей», — тут уже придется пустить в работу дубинку.

— …(директор товарищ Рябинин). При взятии контрольных закупок у буфетчицы Катиной из пяти порций пива недолив в четырех порциях составил восемьдесят пять грамм, у марочницы Серебряковой недовес в четырех порциях второго блюда составил двадцать пять грамм. 19 июня буфетчицей Катиной снова допущен недолив ста сорока грамм на четыре порции пива. Кроме того, весы, на которых она работает, имели отклонение на пять грамм в пользу буфетчицы…

Снова смотрю на лица сидящих, пытаясь по реакции на слова Суздальцева определить — где же Рябинин? Напрасная затея. Все сидят с непроницаемыми лицами.

А прежняя мысль тревожит меня все острее — что же этакое я позабыл. Я непременно должен вспомнить. А может, я ошибаюсь, может, и вспоминать-то нечего, что-нибудь совсем неважное, вроде справки для лагеря… Надо слушать Суздальцева. Что он еще про Рябинина скажет?

Но с «Пражским» рестораном покончено. Суздальцев закругляется:

— Грубые нарушения правил советской торговли и злоупотребления служебным положением являются следствием слабого изучения, расстановки и воспитания кадров, в результате чего на работу принимаются лица, скомпрометировавшие себя на прежней работе… Со стороны хозяйственных руководителей, партийных и профсоюзных организаций нет систематического контроля за сохранностью социалистической собственности и работой материально-ответственных лиц…

— Вопросы к докладчику есть? — спрашивает председатель Воронцов, когда Суздальцев умолкает.

— Все ясно, — отвечает за всех нас Нижегородов.

— Яснее не бывает, — соглашается писатель Ник-ов.

— Скажите, товарищ Суздальцев, сколько человек участвовало в рейдовой проверке шестнадцатого июня? — спрашивает Попов, заместитель председателя.

Вопрос задан явно для публики, в том числе для меня, например.

— В массовой рейдовой проверке принимало участие триста пятьдесят человек, в основном из «Комсомольского прожектора».

Больше вопросов нет. Председатель отпускает Суздальцева.

— Слово имеет товарищ Зубарев, как главный именинник.

Директор комбината уже сидит наготове, знает, что его первым вызовут. Пока он продвигается к трибуне, я успеваю рассмотреть его. Темно-синий поношенный костюм, специально прибеднился для такого случая. Лицо тусклое, маловыразительное, с неразборчивой мимикой: то ли он волнуется, то ли улыбается — не поймешь.