24 свет. Во второй половине света единственное солнце Зины закрылось, воздух потемнел и с небес неожиданно полилась жидкость, которая начала проникать в наше замкнутое пространство. Я в это время отдыхал, отключив себя от источника питания, а когда пробудился, в моей нише скопилось более сорока мер жидкости. Я кинулся спасать приборы и датчики, но, кажется, опоздал.

Примерно такая же картина наблюдалась по всей плоскости нулевой поверхности. Всюду сверкали лужи, два ближних КРАНа вышли из строя и сердито гудели.

Еще более оригинально вели себя роботы. Они неритмично размахивали верхними конечностями, тыкая ими друг в друга и издавая сигналы недовольства. Видимо, таким примитивным путем они пытались выяснить, кто виноват в протечке, что свидетельствует об их крайне низкой интеллектуальной организации и повышенной агрессивности, совершенно не присущей высшему электронному разуму.

Дальнейшее наблюдение за поведением мягкоструктурных роботов вынужден прекратить, так как аппаратура отказалась работать. Моя изоляция не выдержала контакта с вышеназванной жидкостью, продолжающей падать сверху из глубин космоса. Выражаясь вульгарным языком, я начисто промок, а это мне категорически запрещено 24 третьей межзвездной инструкции.

25 свет. Падение жидкости продолжается в усиливающемся темпе.

Все погибло! Приборы и датчики вышли из строя. Ни одна шкала не реагирует на внешний мир. Единственный выход для меня: отключить источник питания и впасть в анабиоз. Но кто тогда меня разбудит?

Разумные существа выходят из строя один за другим. Только мягкоструктурным роботам ничего не делается от соприкосновения с жидкостью, льющейся на них. Они без устали продолжают размахивать верхними конечностями, издавая бессмысленные звуки: «От такого слышу!» — «Сам такой!» — «Заделывай сам, я уже сделал».

Кто знает, может, это и есть наиболее живучий вид на Зине-планете?

Отказал последний контакт. Моя цивилизация не выдержала сурового соприкосновения со здешней цивилизацией. Я отключа…

Проигрыватель продолжал вращаться. Скрипучий голос пришельца резко оборвался на полногласной фонеме, однако же диск найденного мною свитка не дошел и до половины и вращение его не замедлилось.

Я с трепетом ждал продолжения. Диск потрескивал, — то лопались в лад вращению космические пузыри.

Женский голос возник так неожиданно, что я едва не вздрогнул, мне даже показалось, что я узнаю эту знакомую певучую интонацию. Но где же я слышал этот голос? Среди каких плит?

«Здравствуй дорогая Наташа!

Как обещала, пишу тебе сразу по приезде. Устроиться пока не удалось, зато я познакомилась в столовой с Ларисой, и она провела меня в общежитие. У них как раз кровать свободная, так как Рая в отпуску, а вахтерша даже не спросила, кто я такая. Она парней ловит.

Знаешь, Наташа, здесь хорошо. Правда, иногда поднимается пыль, но этого скоро не будет, когда насадят деревья и разобьют газоны, сейчас у строителей на это просто не хватает времени. А главное, здесь сплошная молодежь, я прошла по проспекту Строителей и встретила четырех девчат моложе меня — и все с детскими колясками.

Приезжай, Наташа, наши шансы повышаются.

И еще одно — из области неблагоприятного. В Новом городе нет кинотеатра и танцевать негде, надо ехать в так называемый Старый город на троллейбусе — а там билетов может не быть. Мы поехали и попали только на другой сеанс. Но там парк неплохой, давно посажен. Смотрели кинокомедию „Жандарм женится“, милая штучка.

Больше писать пока нечего. С волгодонским приветом. Твоя Зоя.

25 мая».

«Дорогая Наташа.

Уже устроилась на работу — и вовремя. Оформили меня и дали дату. Ты спросишь: какая разница, 26 или 28 мая? Отвечаю: день поступления на „Атоммаш“ считается и днем записи в очереди на жилье.

Ты не хуже меня знаешь, зачем мы с тобой сюда собирались ехать. Я пока оформилась лаборанткой на 110 р. Если тебя такие условия устраивают, складывай чемодан и отбивай мне телеграмму, а там будем с тобой вместе дружно идти на повышение — как-никак, у нас техникум за плечами.

Поселилась пока в общежитии на третьем этаже. Но ведь теперь я в очереди на жилье записана, общежитие к этой очереди не относится. Может, мне однокомнатную квартиру дадут, на худой конец — отдельную комнату в малосемейке, как повезет.

Дом у нас красивый: 9-этажный, башенного типа. Рядом стоит такой же. На крышах смонтирован лозунг: „„Атоммаш“ зовет“. Я живу в том доме, где „зовет“, квартира № 17. Это я тебе на тот пожарный случай, если ты вдруг решишь приехать, а меня не окажется на месте.

Вчера на танцах познакомилась с Петром, инженер из прессового цеха. Вот умора, Наташка, как я пожалела, что тебя со мной нет. Спрашивает меня этот Петр: „Вы одна?“ Я отвечаю: „Подруга, — ты то есть, — в отъезде“. Он смеется: „А мы с Петром-вторым одни“. Пошел меня провожать и сразу начал демонстрировать, какие у него хваткие руки. Я, конечно, дала ему по рукам. Ты знаешь, Натали, я не ханжа, но я твердо знаю: нет меньше сладости, чем поцелуй без согласия. По-моему, согласие — это тот минимум, за который должна бороться женщина. Он обиделся, ушел, не попрощавшись. Подумаешь, здесь молодежи знаешь сколько. Мне Лариса сказала: по здешней статистике на одну девушку приходится 1,14 парня.

Выводы делай сама.

Твоего ответа еще не получала, надо вообще вычислить, сколько времени идет письмо от меня до тебя и обратно. Пиши мне сразу о своих дальнейших планах и возможностях. Подала ли ты заявление на уход? Действуй решительнее.

Я тебя обнимаю. Твоя Зоя.

30 мая».

«Дорогая моя Наташенция!

Наконец-то получила твое письмо, и все во мне всколыхнулось: родная Каменка, надежды и разочарования. Однако ты делаешь большую ошибку, что не подаешь заявление об уходе. Держать тебя они не имеют права, сейчас не те времена, а мы живем в свободном государстве, у нас незаменимых нет. Так что приезжай скорее, первое время остановишься у меня.

Но, может, ты мне не все пишешь? Зачем ты ездила на ярмарку в Чухлому? И с кем? Что ты там потеряла? Надо действовать решительнее, иначе останешься на задворках действительности. А здесь жизнь в кипении.

У меня заведующая Нина Петровна, она заведует нашей лабораторией, пока не конфликтуем. Так вот, на днях она послала меня отнести спецификацию в первый корпус.

Тут недалеко, всего две остановки, можно и пешком пройти.

Под корпусом идет подземный тоннель — красиво. Словно в московском метро.

Слушай! Поднялась я из тоннеля — и ахнула! Снаружи он не производит особенного впечатления, так себе, стены и крыша, обыкновенная коробочка, даже не похоже, что в ней 52 метра высоты. Зато изнутри неизгладимое впечатление. Станки высотой с 5-этажный дом. Над головой краны плывут, мне иногда даже кажется, что они живые — такие они солидные и уверенные в себе.

Никогда не видала такой мощи. Мы с тобой на практике были на ростовском „Сельмаше“, совсем не то впечатление, уверяю тебя.

Иду задрав голову, от движения кранов оторваться не могу.

Вдруг над ухом голос:

— Здравствуй, красавица.

Смотрю — Петр, о котором я тебе писала, мы с ним после танцев поругались. Вообще-то он мне нравится — но не терплю настырных. Я сама умею выбирать.

Подходит ко мне как ни в чем не бывало:

— Хочешь, проведу тебя по корпусу?

— В другой раз, — отвечаю. — Не хочется портить первого впечатления. Скажи лучше, как пройти в прессовый?

— Так я сам оттуда, я же тебе говорил. Мы спецификацию ждем.

— Можешь получить. Утверждена и подписана.

Очень мило поговорили. Вполне современный технологический диалог. Под конец он спрашивает:

— На танцы придешь сегодня?

— Барабанщик на бюллетене, — отвечаю. — А я туфли в ремонт отдала.