Диктую дополнительную задачу. «Из священного писания известно, что господь бог сотворил мир за 7 суток. Пять первых дней он, не отдыхая ни минуты, творил свет, твердь, море и сушу, светила и луну, птиц и рыб, животных, человека, а также прочих земных тварей. В течение шестого дня господь бог устранял недоделки, а на седьмой день устал и прилег отдохнуть. Спрашивается, сколько энергии затратил господь бог на сотворение мира, если планета Земля каждую минуту получает от Солнца 2^1025 эрг энергии и сколько лет должен работать завод „Атоммаш“, чтобы произвести такое же количество энергии, если в течение года он производит 8 реакторов мощностью 1 миллион киловатт в каждом».

Записали, дети? Засекаю время. Для решения вам дается 40 минут, так что не спешите, сосредоточьтесь, вспомните все, о чем я вам говорила на уроках, — и решайте. Что, Павлик, у тебя вопрос? Ага, ты хочешь выйти, у тебя острая нужда. Ну, я за тебя спокойна, ты на олимпиаду не попадешь, вместо этого окажешься в коридоре. Сидоров, не зыркай по сторонам. Петренко, положи на место шпаргалку, все равно там ничего не найдешь. На этот раз вам шпаргалки не помогут, дети, я сама составила задачи, они нестандартны, хоть и просты. Но требуют творческого подхода. Симоненко, зачем ты сосешь авторучку, разве она сладкая? Ах, у тебя вопрос? Слушаю тебя. Почему во всех трех задачах действует один и тот же персонаж? Хотя это не относится к делу, могу тебе объяснить. Это не один человек, а три. Прораб Петров — это один человек, инженер Петров уже другой, а мастер Петров третий, на что указывают их должности. Понял? Тогда не соси ручку. Валера, что у тебя? Уже готово? Подойди и сдай тетрадку, я посмотрю. Интересно. Весьма. Мне, однако, непонятно, отчего у тебя получается так много бетона? Понимаю, ты вводишь в задачу допущение, будто прораб Петров собрал тот бетон, который был разлит по дороге к нему. Это занятно, Валера. Ах да, я и забыла, что твой папа сам прораб. У тебя тут есть второй вариант решения, без такого допущения? Молодец, Валера, ты предусмотрительный мальчик, иди отдыхай, пока эти оболтусы будут биться над ответами.

Машенька, что ты хочешь? Вторая задача не решается. Вот как? Там же поставлены четкие условия, она обязана решаться, даже если ответ окажется весьма большим. Это я не вам говорю, дети, я не подсказываю, просто мы с Машенькой советуемся. Ага, ага, понимаю тебя. Ты хочешь сказать, Машенька, что из руды можно сделать обечайку, обратный же процесс превращения обечайки в руду невозможен. Точно так же, как нельзя сгоревшую нефть обратить обратно в листья и растения? Возможно, ты права, Машенька, но, во-первых, обечайка не адекватна сгоревшей нефти, а во-вторых, у нас сейчас не урок ботаники, а математика. Вот Скворцов мне подсказывает, что как раз твой папа инженер — и он составлял этот сетевой график. Именно поэтому, Маша, ты решила деморализовать класс? Придется тебе все же решить задачу и скорей! Осталось восемь минут. Симоненко, опять ты сосешь авторучку, оболтус этакий. Спрашивай. Возможны ли варианты? Отвечаю, Симоненко: в нашей жизни нет ничего невозможного. Из всех представленных ответов будет определяться оптимальный, по нему и выводятся оценки. Тодик, ты уже сделал? Сдавай. Ай-ай, в задаче с богом у тебя получается такое большое число, что ты не знаешь, как его выговорить. Написать можно, а вслух произнести нельзя. В математике так бывает. Правда, мы этого еще не проходили, но пусть вас это не смущает, дети, пишите это число в алгебраическом виде, если оно действительно такое большое, чего я сама не знаю, не имею права знать. Спешите, дети, сдавайте тетради. Хорошо, Оля, поторапливайся, вас осталось всего трое. А это чья тетрадка? Почему она не подписана? Что здесь? Какая-то чужая задача.

«28 оболтусов из З-б решали по 4 задачи каждый. 19 оболтусов решили по одной задаче, 5 оболтусов решили две задачи и 4 оболтуса не решили ни одной задачи. Спрашивается, сколько задач было решено и когда будет решена главная задача — когда же наконец прораб Степан Петрович Петров на своем дырявом самосвале приедет за нашей учителкой и увезет ее в другой город?»

Кто написал эту гадость? Признавайтесь! Я знаю, кто это сделал. Симоненко! Где он? Кому я говорю? Все ушли, сдав тетради. Негодные дети. Что это там шумит? Спасибо, Машенька, спасибо, ты умница, ставлю тебе пять, я вижу: самосвал подъехал. Это Степа, конечно, он! А я вся лохматая.

С какой бы радостью укатила от этих оболтусов. Пусть решают свои задачи без меня.

Кабинет заместителя генерального директора по кадрам Петра Григорьевича Пономаренко. Стол в виде буквы «Т», во главе стола сидит хозяин кабинета, красивый мужчина 38 лет. Вдоль приставного стола сидят члены увольнительной комиссии, их пять человек, в том числе женщина, ведущая протокол. На скромном стуле у стены примостился автор.

Заседание продолжается третий час. На лицах присутствующих написана некоторая усталость, лишь Петр Григорьевич бодр по-прежнему, как в первую минуту заседания.

Пономаренко. Попросите следующего.

Зритель наглядно наблюдает процесс, обозначаемый в официальных бумагах текучестью кадров, термином сугубо бюрократическим, но в данном случае не лишенным некоторой метафоричности.

В кабинет входит женщина в легком пестром платье с авоськой в руках. Садится в конце стола.

Пономаренко. Товарищ Никонова? Расскажите членам комиссии о цели своего прихода.

Никонова. Я уйти хочу. За документами пришла.

Пономаренко. Почему же вы хотите забрать документы? Чем вам у нас не нравится?

Никонова (с улыбкой). Так я обманутая. Квартиры вы мне не дали.

Пономаренко. Где вы сейчас живете?

Никонова. В общежитии, четыре койки в комнате. А мне уже 29, я из срока вышла. В этом году опять не обещают. Сплошным обманом занимаетесь.

Пономаренко. Критику признаем. Некоторый элемент агитации действительно имел место. Но и мы не виноваты. У нас строители отобрали два готовых девятиэтажных дома, иначе вы как раз бы получили свою малосемейку. Подождите еще немного.

Никонова. Я ухожу, это бесповоротно.

Член комиссии. Она к строителям уходит.

Пономаренко. Они вам что-нибудь обещают?

Никонова. За обещания разве пошла бы. Они дают. В том самом доме.

Пономаренко. Отпускаем вас с болью в сердце.

Если через некоторое время надумаете к нам, милости просим, ведь вы тогда уже с жильем будете.

Женщина уходит. Ее место на стуле занимает сероглазый паренек с насупленным лицом.

Пономаренко (читает заявление). «…по собственному желанию». Скажите, товарищ Лукин, откуда у вас возникло собственное желание?

Лукин. От жены. Она и говорит: «Если через тринадцать дней не приедешь, подаю на развод». У нас дочка, второй годик.

Пономаренко. Где же она живет? Зачем вы ее отпустили отсюда?

Лукин. Хозяйка она. Двор у нее.

Пономаренко. Давайте мы ее сюда вызовем, поговорим с нею по душам.

Лукин (смеется). Да вы что? Она тут всех разнесет. Не зовите ее, предупреждаю.

Пономаренко. Ну тогда вы сами подождите еще немного, может, она передумает. Как-никак, у вас тут квартира. Верно, обстановку уже приобрели.

Лукин. Не могу я. Сегодня двадцатый день, мне уже ничего не осталось. А то приеду, а на моей подушке чужая голова лежит. Тут квартира, а там дом от родителей. Хозяйка она у меня. И я теперь, выходит, в крестьяне подамся.

Пономаренко. Я даже не радуюсь, что вы оставляете нам квартиру. Чувствую, что теряем хорошего человека. Подписываю ваше заявление.

Лукин. Вот спасибо. Вы уж извините, я побежал.

В кабинет входит высокий подтянутый красавец с густым чубом, лекальщик пятого разряда Сергей Петрович Крючков, 30 лет. Уверенно садится на стул. Теперь они смотрят в глаза друг другу, заместитель генерального директора по работе с кадрами П. Г. Пономаренко и лекальщик 5-го разряда С. П. Крючков. Оба полны напора. Между ними члены комиссии.