Зоя? Ты ко мне? Пройди, пожалуйста. Присаживайся. Мы с товарищем прервемся. О, у нас разговор долгий, говорим о житье-бытье. Принесла спецификации? Увы, мы от вас уже ничего не ждем. Пожалуйста, вот расписка. Что у вас еще? Прекрасно. У меня тоже все. До новых спецификаций. Алло, Зоя, Зоя, одну минутку, у меня билет на завтра есть. Зоя, билет на завтра… Ушла. Вас тоже эта девушка интересует? К сожалению, имею о ней весьма скупые сведения. Я не отрицаю, красивая, но ведь красота — это лишь оболочка, общаемся с ней исключительно на служебных основаниях.

Мы тоже свою гордость имеем. Уверяю вас, ничего интересного для вашей литературы вы тут не найдете, давайте лучше поговорим о прессе».

— Стойте, гражданин. Ваше разрешение на вход. Вы папаша или гость? Что-то вашего лица не припомню. Если папаша, обязаны предъявить документ. А гостя я сама на заметку беру. У нас имеется книга для почетных гостей. Не думайте, я на возраст не смотрю, нынче такие седые бодрячки пошли, двадцатилетнему сто очков вперед дадут.

Ага, значит, вы к Зое Гончаровой с третьего этажа. А ее, между прочим, нет в наличии, второй день не является. Если так и дальше будет, я подам ее на совет подъезда. Вот я и говорю, одни от себя бегают, другие к себе тащат. А я тут с утра до вечера за ними бдить приставлена. Сквозь меня многие хотели бы проникнуть, весь подъезд до девятого этажа добром набит. А мне директива спущена, видите, на стене указано: в 22. 00 конец свободе. Ну если свой и обходительный, я тоже на лишний часик могу его уважить, а дольше не мечтай, да и то смотря к кому пришел. Я их всех знаю, как в отделе кадров. Сама тут третий год, с основания данного подъезда, если желаете, зовите меня Лидия Тихоновна, мы с вами сейчас чайку сообразим. Я здесь не за деньги сижу. Оклад восемьдесят рублей, немного, зато регулярно. Две благодарности от старшего коменданта имею, одна особая — за бдительность. Предотвратила пьяный дебош. А как же, надо знать свои кадры. Как только она начинает юбкой крутить, мгновенно ее учитываю. Даю полную справку: ваша Зоя спокойная, непьющая, некурящая, к себе никого не приглашает, ей за это четыре плюса. Но на каком основании она исчезает? Я, говорит, у подруги. Мы это проверим и запишем. Обязана возвращаться на свою койку до 24.00. Но это еще не первый грех, я за пределами подъезда ответственности не несу. А высший грех: пьяный дебош, когда он с выпивкой к ней проникает, с такими мы отчаянно боремся вплоть до совета подъезда. Для первого раза записываем на доску позора, рисунок соответствующий с изложением:

Это у нас Элла сочиняет, ее стихи особенно действуют. А дальше — прочь из нашего социалистического общежития, мы за звание боремся, у нас достойные кандидатки стоят на учете, а тебе туда и дорога. Я вам так скажу, это есть чисто педагогическая профилактика. Я всю жизнь на ниве просвещения тружусь. Двадцать лет в детском садике, теперь сюда перебросили, у меня опыт всеми уважаемый, меня даже лекцию читать приглашали, мы кандидаты на первое место в городе, тогда меня месячным окладом наградили. А кто в терпимость попадет, так это же отрицательный показатель для отчетности. Не подумайте про меня плохого, мы еще ни одной из нашего подъезда не изгнали. И не потому, что мы такие добренькие. Так они же исправляются. Кому охота на улицу идти? Они выбирают другой путь. В этом году и у меня уже шестая. Что шестая? Да на букву «б» — брак.

Замуж их выдаю. Вот как они исправились. Без меня ни одна свадьба не обходится: и поднесут и накормят. А как расписались, они уже полноправные кандидаты на отдельную площадь, я даю им справку, что они законные. Ну первое время он у нее поживет, я допускаю — законному это можно. А со всеми прочими продолжаю бороться, через меня еще никто не преступал. В ноль часов дверь на крюк. Закрыто в обе стороны. Если своя возвращается, я ее пущу. А после двух лучше не являйся, все равно не открою, я в это время уже сама засыпаю. Что же ты, душечка, до утра гулять? Нет и нет. Почему я их не допускаю? Так ей же завтра с утра на завод, и она пойдет туда не выспавшись. У нас же производство тонкое, атомное, при таком производстве сон надо иметь здоровый, не отвлекаться в сторону любовной бессонницы, чтобы трудиться с высшим вниманием. А она у станка носом клюет. Я этого не допущу, как полная патриотка «Атоммаша». Недаром у нас на крыше лозунг смонтирован. Я его периодически от пыли обметаю. В шесть часов утра пожалуйста — снимаю крюк. И начинает дверь до ночи хлопать. У меня ухо наметанное. По хлопку узнаю, кто идет. Друг он мне или враг? Пока он от двери до моего столика шагает, я обязана его вычислить по всем параметрам. С какой целью пожаловал? Степень агрессивности и подпития. Ведь имели место инциденты — на прорыв шли. Да у меня не очень прорвешься. Однажды выхожу, а он по балконам лезет, уже до шестого этажа добрался, верхолаз несчастный, вон как его любовь гонит. На шестом этаже осел в лоджии. Пускай их по стенкам лазают, лишь бы не через мой подъезд. Наш-то дом башня, это хорошо, а то бывают лежачие небоскребы, в каждом пять подъездов, два мужских, три женских. Так они через чердак лаз проложили, и он с крыши прямо к ней сигает. У меня тоже казус был, в прошлом году еще. Слава богу, не дошло до гласности, а то бы лишилась премии. Что за казус? Так ведь они все рационализаторы, спасенья нет. Жила на третьем этаже Любка, так она повадилась им веревочную лестницу выбрасывать — в телевизоре подглядела. А лестницу они сообща раздобыли, из цирка списанную. И вот лезут по этой лестнице, Любка их всех через себя пропускает: к Вере, Ларисе, Гале, Александре. Сначала он по веревочной лестнице к Любке шмыг, а дальше как ни в чем не бывало своим ходом по этажам. Мне и невдомек. Только однажды смотрю: спускается. А мимо меня вовнутрь не проходил вроде. «Ты как сюда попал?» А он еще смеется: «На вертолете». Я пошла на дознание, обход вокруг дома совершила. И что же вижу? К Любкиной лоджии уже народная тропинка протоптана. Ну думаю, я против тебя свою рацию применю, подрежу твои цирковые веревочки. Переломаешь ноги раз-другой, не станет охоты. Но Любка недолго их через себя пропускала, один сварщик под задержался. Так и осел на третьем этаже, сейчас у них первенец растет, настоящий бутуз. А веревочную лестницу они, говорят, в другой город передали в порядке обмена опытом. Я вам так скажу: они меня уважают за справедливость. И не забывают. Вот хоть сегодня Анастасия прибегала: «Лидия Тихоновна, посидите с моим маленьким». Я им не отказываю. Но все-таки трудновато становится. Я женщина в возрасте, а тут такие нервные перегрузки. Каждую минуту начеку. У меня мечта: вернусь к своим деткам, организую прогулочную группу. Все-таки, пока они не выросли, они лучше.

А что касается Зои, так вы ее теперь не дождетесь. Скажу по секрету: она сейчас на проспекте Строителей на 7-м этаже. Ищет там то, чего не теряла.

Дорогие сограждане!

Разрешите считать наш торжественный митинг открытым. Мы собрались в этом Сводчатом зале по знаменательному поводу — достижению конечной цели, о которой веками предупреждали нас лучшие умы человечества. Наконец-то мы ее достигли, хотя футурологи не раз ошибались в своих прогнозах. Но теперь это все-таки свершилось.

Итак, сегодня из недр нашей планеты добыта последняя тонна нефти, даже несколько меньше, до полной тонны не удалось дотянуть, согласно последнему исчислению, добыто 31 тысяча 243 унции. И скоро они будут доставлены сюда, к нам, чтобы все мы имели возможность самым достойным образом отметить это событие и принять в нем непосредственное участие.