Здесь я думал, что разгрузить все это дерьмо будет проще, но, черт возьми, если груз на моих плечах почему-то не кажется тяжелее, чем раньше. Произносить это вслух тоже не кажется правильным. Такое чувство, что снова хочется бросить Кадмуса и оставить его нести это бремя в одиночку.

Лучи теплого света падают мне на лицо, и я поднимаю взгляд к горизонту, где оранжево-красные рукава раннего рассвета простираются над долиной, зияя новым днем.

Сверкающий круг света поднимается из темноты внизу, покрывая силуэты деревьев.

За свою жизнь я наблюдал несколько восходов солнца, но ни один из них не был таким величественным, как то, как золотой свет танцует в тенях и отражается от раннего инея. Это кажется нереальным. Он сияет над сгущающимся туманом в моих глазах, и я фыркаю от смеха над неземной красотой всего этого.

Закрывая ее с глаз долой, я откидываю голову назад, позволяя теплу согреть мою кожу, и улыбаюсь в ответ своему старому другу.

— Эффектный ублюдок.

ТИТУС

Четырнадцать лет спустя …

— Ты уверен, что мы не должны были сворачивать несколько миль назад? Талия смотрит на сложенную карту, которой, должно быть, лет пятьдесят — реликвию, которую мы обменяли на пачку вяленого мяса и кувшин вина из бузины на торговой станции. Сидя на пассажирском сиденье, закинув босые ноги на приборную панель, она подносит страницы в виде аккордеона к лицу, как будто изучая маршрут.

— Это правильный путь. Быстрый взгляд открывает мне вид на ее подтянутые бедра, выглядывающие из разреза длинной белой юбки.

— Эй?

По мановению ее руки я неохотно отвлекаюсь от ее ног и возвращаюсь к дороге.

— Ты даже не обращаешь внимания на дорогу. Откуда тебе знать, что она правильная?

Бумага шуршит, когда она наклоняется ко мне, ее груди прижимаются к моей руке, усиливая разочарование из-за того, что мы не занимались сексом больше недели, с тех пор как мы уехали в маленькое сообщество. Если бы не Ашер, спящий на заднем сиденье, я бы уже несколько раз останавливался у дороги.

— Похоже, батарея разряжена, — говорит она.

— В миле назад я увидела указатель на зарядную станцию впереди.

— Да. Мы можем остановиться. Потянуться. В попытке помучить себя, я украдкой бросаю взгляд на ее ложбинку между грудями, торчащую из выреза ее слишком обтягивающей майки. Черт возьми, эта женщина — ходячее искушение.

— Найду стену, к которой тебя прижму на пять минут.

— Титус! — кричит она шепотом, оглядываясь через плечо на Ашера и обратно.

— Вероятно, он это слышал.

— Что?

— Ты знаешь, что. Делаешь… вещь.

— Мальчику девятнадцать лет. Он уже некоторое время знает об этой штуке.

Нахмурив брови, она откидывается на спинку стула.

— Итак… это то, о чем вы двое говорите, когда целыми днями проводите в лесу? Женщины и секс? Она произносит последний вопрос одними губами, как будто ребенок не без сознания на заднем сиденье, и даже если он не спит, она, скорее всего, уже ввела его в курс дела.

— Он… уже был с девушкой?

Перекинув руку через спинку сиденья, я играю с прядью ее шелковистых светлых волос, стараясь не думать об этих длинных локонах, волочащихся по моему животу.

— То, что сказано в лесу, остается в

лесу.

Закатив глаза, она скрещивает руки на груди и поворачивается к окну рядом с ней.

— Я его мать. Я должна хотя бы знать, остались ли у нас внуки в лагере Фрейи.

— Насколько я знаю, ничего подобного. И, Господи, не говори так. Мы еще недостаточно взрослые, чтобы быть бабушкой и дедушкой.

— Ему повезло, что старуха не вздернула его и не сожгла на костре.

Быстрый взгляд на ребенка в зеркало заднего вида показывает, что его голова откинута назад, рот ловит мух, пока он дремлет.

— После того, что он мне рассказал, я удивлен, что они не установили его статую посреди лагеря.

Сжав губы в отвращении, Талия качает головой, отмахиваясь рукой.

— Мне не нужны никакие подробности.

— Хорошо. Потому что мне не нужно повторять то, что он мне сказал.

Очищая свой мозг от историй, которые рассказывал Ашер, я сворачиваю с грунтового шоссе к небольшому зданию, которое выглядит так, словно его сбросили с неба и поставили неизвестно где. На милях открытой местности по обе стороны от него больше зелени, чем в бескрайней пустыне, которую мы преодолели, чтобы добраться сюда. По пути сюда мое внимание привлекает объект вдалеке, и я прищуриваюсь, чтобы разглядеть то, что кажется телами, подпертыми наподобие распятия на трех столбах и торчащими примерно на тридцать футов в воздух.

Предупреждение.

Местом могут управлять враги, напоминание о том, что я не могу позволить себе отвлекаться здесь.

Две солнечные панели в форме купола стоят пустые, бок о бок, когда я направляю грузовик в один из двух отсеков под ними. Хотя некоторые все еще ездят на устаревших автомобилях, прошли те времена, когда перекачивали бензин и угоняли брошенные драндулеты. Новые автомобили работают на солнечной энергии, и если у кого-то есть что-то достойное обмена, несколько мест в городе готовы обменять. Плотницкое дело, которым я занимался на протяжении многих лет, принесло мне самую красивую машину на стоянке, когда я обменял на нее красивую резную кровать с четырьмя столбиками и несколько кухонных стульев.

Старик в рыбацкой шляпе цвета хаки ковыляет из небольшого здания, неся мешок с чем-то, что я разглядываю, когда он приближается.

Выбираясь с водительского сиденья, я киваю, вдыхая влажный воздух Флориды и одновременно изучая выпуклости, проступающие сквозь охапку мешковины у мужчины.

— У меня есть несколько свежесобранных апельсинов, если вы с женой хотите немного в дорогу. Старческий скрежет его голоса несет в себе нотки раздражения, когда он пихает предложенное мне в грудь, передавая мне контроллер заряда. Большинство станций работают на самообслуживании, но некоторые владельцы предпочитают подключаться сами, постоянно жалуясь на отсутствие оборудования. Он открывает крышку грузовика для аккумулятора и подсоединяет к ней шнур, инициируя зарядку.

Еще один взгляд вокруг, чтобы убедиться, что за нами не наблюдают, прежде чем я расслабляю мышцы, готовые нанести удар по всему, что угрожает моей семье, и заглядываю в мешок, меня встречает сладкий цитрусовый аромат, от которого у меня увлажняется рот. Прошло много времени с тех пор, как я ел спелый апельсин.

— У меня есть немного копченой оленины, которую я могу обменять.

Старик, уперев руку в бедро, резко кивает в знак одобрения.

— Что ж, черт возьми, ты заключил выгодную сделку.

— Ты здесь один? Протягивая руку через окно грузовика, я передаю апельсины Талии и, поскольку Ашер уже проснулся, щелкаю пальцами мальчику, чтобы он передал мои подношения из задней части грузовика, где хранится мясо.

— По большей части. В наши дни не так уж много путешественников. Старик соглашается на сделку, улучив момент, чтобы понюхать обернутую вокруг нее ткань.

— Вы очень добры, — говорит он, разворачивая ее, чтобы достать полоски сушеных жгутов внутри.

— Куда вы все направляетесь?

— Сообщество, о котором мы слышали. Участок огороженной земли с солнечными домами. Знаете о нем?

— Конечно. Оторвав зубами кусок, старик набивает рот куском мяса, делая паузу в ответе ровно настолько, чтобы оставить меня вслушиваться в его слова.

— Я знаю почти каждый улей и дом в радиусе ста миль. Место, о котором ты говоришь, — Хармони Хиллз.

— Да. Вот и все. Расспрашивая окружающих за последние пару лет, мне удалось собрать небольшие фрагменты информации, но все это понаслышке, поскольку никто из тех, с кем я лично разговаривал, никогда на самом деле не видел сообщество.

— Где мы можем это найти?

— Ты не можешь. Люди там не очень хорошо относятся к незнакомцам. Особенно к тем, кто не похож на местных.

— Ты там живешь?

— Надоело. Ушел из этого места около четырех лет назад и никогда не оглядывался назад. Он закидывает в рот последний кусочек вяленого мяса и заворачивает остальное.