— Я вернусь, чтобы проверить твои швы. Убедиться, что они заживают должным образом.
Подтягивая колени кверху, он опирается на них локтями.
— Спасибо.
— И еще раз спасибо тебе. Неважно, лучше моя ситуация или хуже, я благодарна за то, что ты сделал там, на арене.
Не потрудившись взглянуть на меня, он лишь коротко кивает в ответ.
Собрав припасы, я жду, пока охранник закроет дверь и передаст ему грязную воду и тряпки.
— Откуда в этом месте электричество?
— Некоторое время назад Ремус украл кучу солнечных панелей. Более чем достаточно для этого здания.
— Что он намерен делать со всей этой силой?
— То же самое, что и все людю, обладающие властью. Хранить это. Позволь мне избавиться от этого. Он уходит куда-то с пропитанными кровью тряпками, и звук шепота достигает моего уха, как и раньше.
Нахмурившись, я вглядываюсь в Титуса, рот которого, кажется, не двигается. Я на цыпочках подхожу к следующей двери, заглядываю в маленькое окошко, и только тусклый свет с моей стороны двери дает неясный вид на то, что находится за ней.
Профиль мужчины, стоящего на коленях в молитве, привлекает мое внимание.
Мое сердце подскакивает к горлу.
Нет.
Глава 1 2
— Тебе плохо?
В отличие от Титуса, он не прикован цепью к стене, и при звуке моего голоса он резко поворачивает голову и вскакивает на ноги. Нахмурившись, он шагает ко мне, останавливаясь перед окном, покрытая синяками кожа и фиолетовая слива опухшего глаза заставляют меня съежиться.
— Талия! Боже мой, ты жива!
Дрожь страха пробегает по мне, но в то же время меня охватывает невыразимое облегчение при виде первого знакомого лица, которое я вижу за последние недели.
— Что ты здесь делаешь?
— Неделю назад. Наш транспорт был перехвачен мародерами. Они убили моего напарника, и меня отправили сюда.
— Они сделали это с тобой? Мародеры?
— Нет. Здесь охранники. В тот момент, когда я обращаю свое внимание на того, кто зашаркал прочь, он добавляет:
— Не Том. Он был добр ко мне.
— Что они поручили тебе перевезти?
— Не уверен. Это были стальные контейнеры.
Стальные контейнеры. Как тот, в котором содержалась мутация?
— Откуда?
— Монастырь. Я вызвался добровольцем, думая, что это будет шанс увидеть тебя.
Боже мой. Мутации исходили из монастыря? Того самого долбаного монастыря, в который меня чуть не отправили?
— Джек сказал мне… он сказал, что ваш транспорт был взломан мародерами. Обеспокоенный тон его голоса заставляет меня думать, что он уже несколько недель считал меня мертвой.
— Что? Как… Откуда он мог это знать? Грузовик разбился. И тебя тоже перехватили.
— Не совсем случайно.
— Ты отправился на мои поиски. Уилл, ты хоть представляешь, насколько это было глупо!
— Их бесполезные поисковые группы ничего не дали.
— Мисс Талия? Звук вызова охранника заставляет меня напрячься, и я отступаю от двери Уилла, чтобы избежать подозрений.
— Ремус сказал мне прийти за вами. Сказал, что ты должна принять ванну перед сном.
Быстро кивнув, я оглядываюсь на Уилла, прежде чем направиться к ожидающему охраннику и обратно вверх по лестнице. В голове крутится мысль о том, как Джек пришел бы к выводу, что на нас напали мародеры. Очевидным является пыльная буря. Но, возможно, если бы они обыскали близлежащую пещеру, то нашли бы останки Гвен и Рейтеров. Украденное оборудование из грузовика может быть еще одной подсказкой, хотя и менее убедительной, поскольку мусорщики бродят по пустыне. Я полагаю, имеет смысл, что Джек заподозрил бы мародеров.
Только когда я добираюсь до верха лестницы, до меня доходит призыв стражника. Ванна. Помыться.
Подготовка к тому, что запланировал Ремус.
Я выхожу из лестничного колодца и нахожу второго охранника, ожидающего меня, и, кивнув ему головой, я, как ожидается, последую за ним. Я оглядываюсь на входную дверь, где стоят еще охранники. Не то чтобы я могла или стал бы бежать теперь, когда я знаю, что Уилл — один из здешних пленников. Сообщу ли я о своем знакомстве с ним Ремусу, еще предстоит выяснить. Мои мысли возвращаются к событиям ужина, к ревности в его глазах, когда он заставил своего охранника раздеться, основываясь на том, что он взглянул на меня.
Нет, лучше, чтобы они не знали. Пока я буду держать это при себе и искать возможности проведать его.
— Где мне искупаться?
— Единственная ванна в этом месте находится в комнате Ремуса. Охранник ведет меня по коридорам камер в заднюю часть тюрьмы, где мы останавливаемся перед толстыми, богато украшенными деревянными дверями. После серии ударов он открывает обе двери в комнату с другой стороны.
Нервно выдыхая через нос, я осматриваюсь вокруг. Большая, богато украшенная кровать, на которой лежит Агата, растянувшись в прозрачном платье. Сооружение в углу, напоминающее мне наклоненный крест с манжетами, свисающими с каждого конца. Стена инструментов на дальней стене, в которой хранятся предметы, которых я никогда раньше не видела, от которых у меня мурашки пробегают по костям.
Мой пристальный взгляд прерывается щелчком двери, когда охранник отступает, запирая меня внутри.
— Иисус Христос, ты выглядишь так, словно тебя растерзало животное. Тебя растерзал Титус? Нотка юмора в голосе Агаты заставляет меня думать, что она на это надеется.
Игнорируя ее и жемчужное ожерелье, все еще свисающее с ее шеи, я прочищаю горло.
— Ты просила меня принять ванну?
— Я этого не делала. Ремус попросил об этом. Он ценит чистую пизду. Чистота рядом с благочестием.
Лениво перекатившись в сторону, она поднимается на ноги, длинные прозрачные юбки ее платья развеваются позади нее.
— Давай. Он не оценит кровь другого мужчины на тебе.
Мой разум борется за план, пока ноги несут меня за ней. Идти некуда, если только я не решу прыгнуть со скалы. Я могла бы убежать и спрятаться, но они наверняка найдут меня.
Я чувствую, что возвращаюсь к исходной точке. Ко дню моего посвящения. Мои мысли возвращаются к моему отцу и вопросу о том, был ли бы он разочарован моим выбором. Я подозреваю, что если бы он был здесь, он указал бы на очевидное. Что, по крайней мере, в Шолене я не была бы пленником. Я бы переспала с несколькими мужчинами без разбора, но после этого жила бы как королева.
Агата ведет меня в ванную комнату, в которой стоит большая белая фарфоровая ванна в стороне. Рывок ее головы в сторону моего платья — это мой намек снять его, и когда я это делаю, она оценивающе наклоняет голову.
— У тебя красивое тело, я отдам тебе должное. С какой радостью он его испортит. Взмахнув рукой, она ведет меня в ванну.
Кровь Титуса размазывается по фарфору, когда я сажусь на холодную поверхность, пока она открывает кран. Давление воды низкое, она льется из крана с мучительной скоростью, вызывая озноб, пробегающий по моей коже.
Агата исчезает у меня за спиной, заставляя мои нервы напрячься. Ударит ли она меня ножом в спину? Мои мышцы подергиваются, когда она прикладывает только что смоченную мочалку к моему плечу.
— Предметы, висящие на стене в другой комнате. Что это?
Ответное фырканье эхом отдается позади меня, когда она проводит тканью по моей руке.
— Это верно. Ты Девственница. Невежественная к удовольствиям от боли.
— В боли нет удовольствия.
— Я думаю, ты будешь удивлена.
Я не осмеливаюсь задать очевидный вопрос о том, планируют ли они причинить мне вред, поскольку ответ только ослабит меня страхом. Цель этого — оставаться сосредоточенной. На шаг впереди них.
— Он причиняет тебе боль?
— Он причиняет боль, когда это необходимо. Ногти впиваются в мою кожу головы, когда она втирает мне в волосы мыльную пену, прежде чем ополоснуть их чашкой теплой воды.
— Когда боль считается необходимой?
— Ты задаешь много вопросов, Голубка. Я думаю, будет лучше, если ты сосредоточишься на себе прямо сейчас. Твоя девственная плева… ты знаешь, цела она или нет?