— Что ты делаешь? Отпусти ее!

Извиваясь и крича в их хватке, я пытаюсь вырваться, но безуспешно, поскольку охранник впереди нас открывает камеру, где содержится Рейтер. Паника сжимает мои легкие, выбивая воздух из груди, и от сильного толчка в спину я спотыкаюсь и падаю на колени. Бетон царапает мою кожу, и я разворачиваюсь, пробираясь к двери, которая с грохотом захлопывается.

— Нет! Нет! Выпустите меня отсюда! Пожалуйста! Я умоляю вас!

От щелчков и рычания сзади у меня сводит зубы, а шея так затекла, что я с трудом могу повернуться, чтобы посмотреть на Рейтера, который, я знаю, находится где-то позади меня. Медленными движениями, чтобы не спугнуть его, я разворачиваюсь спиной к стене, и меня встречает тень фигуры. Воспоминания о ночи в пещере разыгрываются в моей голове. В ту ночь, когда Бешенный взобрался на меня.

— Том! Том! Пожалуйста, выпусти меня! Пожалуйста!

Ответа нет.

Охранник не появляется у двери.

На этот раз никто меня не спасет.

Каждая клеточка моего тела дрожит, когда я мысленно отсчитываю секунды до того момента, когда эта тварь изнасилует меня или съест заживо. Я слышала, что иногда они обгладывают плоть до костей.

А затем отполируйте кости после этого.

— Пожалуйста!

Неистовый бросается ко мне, и я издаю крик.

В нескольких дюймах от меня он останавливается и нюхает воздух. Он рычит и щелкает на меня зубами, его разбитая губа подергивается. С шипением он снова кренится, но останавливается, не доходя до меня, и быстро отползает назад.

Как будто… он боится… меня?

Сглатывая, я не отрываю глаз от твари, пытаясь понять, какого черта она до сих пор на меня не напала. В конце концов, тот, что в пещере, не колебался.

Он снова щелкает челюстями и рычит, но, сделав шаг ко мне, снова шипит и отступает.

— Отойди от меня! Я кричу, и Неистовствующий вздрагивает, отступая еще дальше в тень.

— Вон! Убирайся!

Комната кажется почти пустой, если не считать небольшого количества света, проникающего из коридора. Прошло еще несколько минут, а оно все еще не пыталось атаковать.

Ослабев от изнеможения, я наконец не выдерживаю, когда тяжесть всего этого давит мне на плечи, и я соскальзываю по стене. Как только мой зад ударяется о бетон, я замечаю что-то на полу рядом со мной.

Кость.

Не могу сказать, человек это или нет, но я отбрасываю это от себя.

Рейтер с рычанием выбегает из тени, и у меня перехватывает дыхание при виде его снова.

Он собирает кости из центра комнаты и снова отступает в тень.

Подтянув колени к груди, я сижу у стены, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем монстр наберется смелости снова броситься на меня. Проснусь ли я посреди мертвого сна и обнаружу, что оно пирует на мне? Или что похуже?

Звук рычания пробуждает меня от темноты, и я открываю глаза, чтобы обнаружить, что мир перевернулся на бок с того места, где я лежу на бетоне. Просачиваются воспоминания. Агата. Уилл. Титус. Меня тащат в камеру Рейтера.

Я судорожно втягиваю воздух, резко выпрямляясь. Я даже не помню, как заснула.

Я осматриваю комнату в поисках каких-либо признаков Бешенного и нахожу искалеченное тело, наполовину скрывающееся в тени через комнату от меня. То, как кончики его пальцев свисают с босых ступней, говорит мне, что монстр присел и наблюдает за мной. Возможно, он наблюдал за мной всю ночь. Я смотрю на себя, ища какие-либо признаки укусов или насилия, но ничего не нахожу. Никаких доказательств того, что он вышел из своего угла.

Прерывисто выдыхая, я стираю сон с глаз и расправляю плечи, стараясь сосредоточиться, но мои мысли блуждают к Уиллу и душераздирающей тишине после того, как Титус сломал ему шею. Когда слезы снова затуманивают мои глаза, я даю молчаливую клятву.

Если я переживу это, если я выберусь из этой камеры живой, я сама убью Титуса.

Чего бы это ни стоило.

Звук шепота отвлекает мое внимание от того места, где я наблюдала за тем, как Рейтер остается на корточках. Должно быть, прошли часы, понятия не имею. Свет в этой комнате никогда не меняется. Никогда не указывает ни минуты, ни часа, ни дня.

Из маленького окошка в двери я могу разглядеть глаза Тома, пристально смотрящие на меня.

— Ты все еще там, Талия?

Срочность бьется внутри меня, чувство облегчения захлестывает меня.

— Да, я все еще здесь! Не сводя глаз с монстра, я поднимаюсь на ноги и скольжу вдоль стены к двери.

— Пожалуйста, забери меня отсюда, Том.

— Они забрали мои ключи. Я не могу открыть эту чертову дверь. Но я … Я собираюсь пойти за Агатой.

— Нет! Я придвигаюсь ближе, осторожно, чтобы не спровоцировать скрывающегося Бешенного.

— Это она поместила меня сюда!

— Эта штука тебя не тронула? Тебе совсем не причинили вреда?

— Нет. По какой-то причине он остается на другой стороне комнаты. В этом нет никакого смысла.

— Ну, просто держись там, хорошо? Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы вытащить тебя оттуда.

— Пожалуйста, поторопись. Я не знаю, как долго он еще будет держаться на расстоянии.

— Сиди тихо. Я собираюсь сделать все, что в моих силах.

Должно быть прошел почти час, прежде чем Том вернулся с охранниками, которые запихнули меня в эту камеру.

Нахмурившись, я смотрю вверх, туда, где их лица смотрят на меня через маленькое окно.

— Видишь? Говорит Том откуда-то из-за пределов их любопытных взглядов.

— Она — Избранная. Она жива! Ремус оторвет вам всем задницы, когда вернется!

— Агата потребовала, чтобы мы поместили ее туда.

— Тогда приведи Агату! Покажи ей, что эта девушка достойна милосердия!

— Нет. Если она действительно Избранная, она может подождать, пока Ремус не вернется. Если он решит освободить ее, пусть будет так. Мы просто выполняем приказы.

— Если эта девушка умрет, по какой бы то ни было причине, это будет на вашей совести.

Охранники отворачиваются от окна, и я бросаюсь вперед, мой желудок сжимается от их отступления.

— Том. Том, подожди. Не дай им оставить меня здесь! Пожалуйста!

Он появляется снова, его глаза суровы и решительны.

— Это пока тебя не коснулось, и я думаю, что не коснется. Просто сиди тихо. Я собираюсь продолжать пытаться, но ты разозлишь эту штуку, если продолжишь шуметь.

— Хорошо. Я останусь здесь. Просто … пожалуйста, не сдавайся, хорошо? Пожалуйста.

— Я обещаю, что буду.

Время тянется, как мне кажется, целую вечность, и мой желудок урчит от голода.

Лизбет проходит мимо моего окна, и я слышу, как она заносит поднос в камеру Титуса. Запах мяса и хлеба заставляет меня сжаться, чтобы меня не вырвало. Голод сделает меня слабой, и если эта тварь решит подняться и напасть, я не уверена, что я тогда сделаю.

При щелчке двери и звуке удаляющихся шагов я проглатываю слезы.

— Почему ты это сделал? Звук моего собственного голоса эхом отдается в камере, и в ответ слышится только клацанье зубов Рейтера.

— Титус? Я спрашиваю тебя. Почему ты убил его?

Он не отвечает.

Бешенный, кажется, становится все более возбужденным, шипит и щелкает зубами.

— Почему ты убил его! — Мой голос отражается от стены, и я наклоняюсь вперед, кашляя от колючего ожога, который остается в задней части моего горла.

Рейтер выглядывает из своей тени, рыча и щелкая.

И все же Титус не отвечает.

Проходит больше времени. Возможно, в другой день, если боль в моем теле от лежания на бетоне будет что-то значить. Такое чувство, как будто мне в горло засунули носок, ощущение сухой ваты, как будто там ком каждый раз, когда я сглатываю. Рычание на другом конце комнаты — это низкий, гудящий белый шум на фоне непрекращающихся помех в моей голове.

Дверь щелкает и распахивается, и Ремус стоит в проеме, прикрытый охранником, держащим какую-то колющую палку.