Мутация снова атакует и взмахивает когтем, оставляя зияющий порез на бицепсе мужчины.

Толпа ахает. Темное облако отчаяния окутывает меня. В этот момент я начинаю разваливаться на части.

Это когда существо берет верх над ним.

Мутант на четвереньках ползет к стене, но не раньше, чем человек хватает его за ногу и отдергивает назад. Извиваясь, он наносит еще один удар когтем, который рассекает мясистое бедро воина. Еще один удар хлещет по затвердевшим мышцам его живота. Отпуская ступню мутации, он перекидывает свою ногу через ее тело и захватывает нижнюю часть ее лица. Одним быстрым движением он отрывает голову мутации от ее тела.

Оно. Мертво. Он словно оторвал одуванчик со стебля.

Хриплый смех вырывается из моей груди, шок от его победы плотно сжимает мои легкие.

Толпа молчит. Ни единого улюлюканья или вопля. Как будто они надеялись на его смерть и, в конечном счете, на мою жертву.

Только после того, как мужчина швыряет голову мутанта на землю, зрители, наконец, разражаются радостными криками, которые подобно грому разносятся по всему стадиону.

— Бог монстров! Бог монстров!

Их песнопения отражаются от стеклянного купола потолка, пробегая по моему позвоночнику, в то время как я дышу неглубоко в жалкой попытке замедлить свой учащенный пульс. Мужчины, растянувшись по барьеру клетки, поднимают свои напитки, проливая их на арену внизу, в то время как женщины обнажают грудь, крича и свистя, привлекая внимание бойца.

Я выдыхаю с облегчением, наблюдая, как он уходит с арены, его кожа блестит от пота.

И тогда я вспоминаю.

Этот человек сражался от имени другого.

Светловолосый мужчина со змеиной улыбкой и когтистой рукой.

Ремус.

— Поздравляю. Кажется, сегодня тебя пощадили. Мадам долбит по стене рядом со стеклянным барьером, предположительно набирая код, пока я жду, нетерпеливо скрипя зубами.

— Ты должна знать, что это первый раз, когда нам не пришлось приносить жертвы. Я боюсь, что это будет означать для нашего будущего.

Стеклянная стена скользит вверх, и когда я делаю шаг вперед, она отступает к Генри позади нее.

— Я надеюсь, что ты умрешь от голода. Что ты так сильно заразишься Драджем, что твоей собственной охране придется перерезать тебе горло. Я плюю на нее, улыбаясь, когда слюна стекает по ее щеке.

С возмущенным выражением лица она вытирает его.

— Позлорадствуй, если хочешь. Но я не могу сказать, что выпавшая тебе судьба хоть сколько-нибудь лучше той, с которой ты столкнулась сегодня.

Мой взгляд перемещается на Ремуса, который ждет меня у подножия лестницы, эта скользкая улыбка проникает мне под кожу.

— По крайней мере, это человек, — говорю я, проходя мимо нее, но останавливаюсь, когда кто-то хватает меня за руку.

— Мне сказали, что его жестокость не знает границ. Я буду молиться за тебя.

На этот раз я не продолжаю спускаться по лестнице самостоятельно, а спотыкаюсь о сильный толчок сзади. С мадам и Генри за спиной я спускаюсь по лестнице раньше человека, который, по-видимому, завоевал мою свободу.

Позади него Чемпион, который сражался с существом, стоит в окружении четырех мужчин, его голова опущена, лицо все еще закрыто жесткой кожаной маской, которая напоминает мне собачий намордник. От его горла тянется цепь, как у животного, и с такого расстояния я лучше вижу многочисленные шрамы, которые уродуют его тело. Новые раны блестят от крови, а красная, воспаленная кожа вокруг каждой раны говорит мне, что они уже заражены. Он не утруждает себя тем, чтобы взглянуть на меня, когда стоит напряженно, расправив мускулистые плечи, ожидая своего хозяина.

— Мы встретились снова, моя незапятнанная красота. Холодная рука с когтями, слишком мягкая, чтобы принадлежать мужчине, скользит по моей щеке, и я не могу заставить себя поднять на него взгляд.

— Тебе понравится твой новый дом.

Подпрыгивая на неровностях местности, в чем-то похожем на трейлер для перевозки животных, я сажусь на длинную скамью напротив человека, который сражался с тварями ранее. Трое вооруженных мужчин разделяют нас, а его запястья и горло прикованы наручниками к стенке автомобиля. Мне страшно подумать, что случилось бы, если бы мы попали в аварию с ним, привязанным таким образом.

Чем больше я смотрю на него, тем больше он кажется. Длинный и худощавый, его выпуклые мышцы выглядят почти неестественно, с острыми костями, которые проступают сквозь кожу. Его руки грубые и покрыты такими же шрамами, как и все остальное в нем, когда он сидит, привалившись к стенке грузовика, и смотрит вниз, на кровь у себя под ногами.

Я не новичок в ужасающих шрамах, поскольку помогала своей бабушке, и даже у моего собственного отца была своя доля боевых ран, но это нечто другое. Их беспорядочные швы и странное расположение говорят мне, что это следы замученного человека. Того, кто познал невероятную боль и страдание.

Мой чемпион.

Только я не принадлежу ему. Я принадлежу человеку, который выбрал переднее сиденье автомобиля, окруженный безопасностью двух его людей. Те же люди, которые ранее благополучно сопроводили его со стадиона к машине. Он, должно быть, кто-то важный, учитывая окружение, но для меня он здесь еще одна угроза.

Еще одна загадочная судьба, которую я не могу начать разгадывать.

Кажется, никто из мужчин, с которыми я путешествую, не проявляет ко мне никакого интереса, поскольку охранники заняты игрой в карты, в то время как заключенный молча смотрит в сторону.

Только через открытый кузов грузовика я мельком вижу проплывающий мимо пейзаж, ни один из которых мне больше не знаком. В данный момент я так далеко от дома, что у меня нет ни малейшего шанса найти дорогу назад. Не то чтобы я могла вернуться, даже если бы захотела. Я потеряла направление и волю.

Переключая свое внимание обратно на человека, который спас мне жизнь, я хочу поблагодарить его за храбрость, но что-то подсказывает мне, что такой жест был бы встречен его насмешками. Он, вероятно, сказал бы мне, что не собирался спасать мою жизнь, и что я всего лишь раздражающий клещ на его коже, которого он с радостью вырезал бы ножом.

Судя по всему, он не выбирал сражаться за меня.

— Будешь смотреть достаточно долго, он обратит тебя в камень. Один из охранников наклоняется ко мне, мужчине, как я предполагаю, за тридцать, с возрастными чертами, но с густой шевелюрой темных волос.

— Это заставляет его нервничать.

— Он спас мне жизнь. Я пользуюсь возможностью сказать это вслух в надежде, что мужчина слышит меня, но он даже не смотрит на меня.

Охранник фыркает, бросая тощую пачку карт на кузов грузовика.

— Он так на это не смотрит.

— Почему это?

— Он завоевал тебя от имени человека, который поработил его.

— Тот, кто тоже планирует поработить меня?

— Я полагаю, это зависит…

— От чего?

— Что об этом скажет возлюбленная Ремуса.

Хмурясь сильнее, чем раньше, я пытаюсь представить свое место в качестве девственного приза между мужчиной и его возлюбленной. Я снова не уверена в своей цели и будущем. Если Бог, как говорится, присматривает за мной, он, черт возьми, наверняка получает удовольствие от этого путешествия.

По крайней мере, кто-то есть.

Я киваю в сторону раба.

— Как ты его называешь?

— Титус. Бог монстров.

Мужчина даже не дергается при звуке своего имени, как будто он забыл, что оно принадлежит ему. И когда другие мужчины разражаются смехом над его прозвищем, я даже не улыбаюсь.

Несмотря на то, что он не удостаивает меня ни единого взгляда, я не могу не смотреть на него, мои мысли возвращаются к тому моменту, когда он оторвал голову мутанту. Бесчеловечно, то, как он заставил это выглядеть так просто.

Мой взгляд прикован к мускулам на его руках, твердым даже в состоянии покоя, и карте вен на его предплечьях и кистях. Ручищи, держу пари, могли бы размозжить черепа мужчинам рядом со мной. Я никогда не видела