Вот и как от этой жуткой твари-то избавиться? По силам мы не равны! Мы вообще ни в чём не равны! Может, заколдовать его, как прошлого? Еще бы узнать как?

Меня выручил один из моих постоянных посетителей, да еще и сзади долола пристроился.

— Не отпустишь её, тебя трахну я.

Никогда не думала, что когда-нибудь обрадуюсь появлению пошлого Лапули.

— Это наш район и наша лиса, так что шуруй отсюда, рыжий, — с угрозой продолжал полудемон. — А будешь снова здесь охотиться, так мы тебе твою упругую ж...пу порвем.

— Она охоте помешала на нашей территории! — прорычал долол.

— Кто тебе их жертва? — уточнил у меня полудемон. — Ты же не случайную девчонку спасла?

— Моя подруга, — отвечала я. — Она пришла из одного со мной мира.

— Слышал? И передай Колу, пускай сам ко мне приходит, если его что-то не устраивает, а не посылает своих шестерок.

Наградив полудемона очень злым взглядом, долол спрятал хлысты.

— Она нашего заколдовала! — обвинительно указал рыжий на меня. — Пускай исправляет!

— В смысле заколдовала? — с насмешкой в голосе не поверил Лапуля, отпуская рыжего на волю. — Она? Долола?

— Она — долбанная муза сокровенного желания!

— Насколько сильно она ему мозги спекла? — посерьезней Лапуля.

— Не знаю... он сидит, рыдает как девка и кричит, что хочет танцевать в балете.

Лапуля прыснул:

— Ляля, дайка нашему гостю противоядие от магии муз.

Фея выпорхнула из чайника и, нырнув куда-то за прилавок, вытащила пыльную бутылочку, которую бросила недовольному дололу.

— Чтобы больше не появлялась у нас, лиса! — для порядка рыкнул рыжий, забрав товар и, разумеется, не расплатившись.

И удалился к моей большой радости. Когда он ушел, у меня вырвался громкий вздох облегчения. Я взяла банку с травами, которую полудемон всегда покупал у меня, и вручила её спасителю.

— За счёт заведения, — прохрипела я вместо благодарности.

— О-о-о, ты бываешь такой милой, лапа, — расплылся в улыбке Лапуля и хотел похлопать меня по щеке, но в последний момент убрал конечность, словно чего-то опасался. — Если серьезно, твоя подруга в своем уме гулять по территории дололов?

— Она мужиков любит... — проворчала я. — И она, видимо, услышала только то, что дололы — хорошие любовники, а остальную часть пропустила мимо ушей.

— Оу, так пускай ко мне приходит, если ей ласки не хватает.

— Я думала, вы по мальчикам...

— Я по похоти, — он постучал себя по алым рогам, а затем подошел к открытому окну и закурил. — Именно из-за этого моего порока они и отрасли. Это светлых пороки не мучат. Семья, дети, работа, хобби. Всё красиво и чистенько.

— Говорите так, как будто завидуете. Вы же сами такую жизнь выбрали, и вам она нравится. В чём проблема?

На миг его облик поплыл, и за красивой маской скрывалось нечто очень гадкое и неприятное. Меня оторопь взяла от ужаса и гадливости.

— Видела? — выдохнул он едкий дым в открытое окно. — Так я выгляжу без магии. В открытых мирах за пороки бывает расплата, лапа. Хочешь жить в обнимку с пороками, готовься потерять красоту и здоровье.

Он погладил себя по щеке со словами:

— У светлых даже шрамы разглаживаются со временем. Свет — лечит, тьма — калечит.

— Я не понимаю этих ваших делений на свет и тьму. Никогда себя светом не считала. Почему одних наказывают, а других — нет?

— Свет не наказывает, он просто гаснет в тех, кто его презирает. Со дна лучше видно, лапа, кто есть кто.

Его глаза сузились и ярче засветились.

— И я впервые сталкиваюсь с колючим светом, — послышалась в его голосе сталь. — Говорят вас среди верданов много, а вот среди лисов не слышал, чтобы водились.

— Колючий свет? — переспросила я.

— Иногда свет, чтобы защитить своих детей во тьме дает им маскировку, — стряхнул пепел Лапуля. — И я бы не понял, кто ты, если бы не случай у рыжих.

— Что в нем особенного? — не поняла я.

— Что ты знаешь о музах сокровенного желания? — не торопился он ответить.

— Ничего, — честно отвечала я, — даже не слышала о таких.

— Музы сокровенного желания — демоны, которые вытаскивают на поверхность самые тёмные и низменные пороки, но ты вытащила балет.

— По-прежнему не догоняю.

— У долола, промышляющего убийствами и проституцией, ты вытащила мечту о балете. Не порок, мечту. Сечешь? Это, конечно, тонкости, понятные немногим. Сейчас тебе повезло, и твою выходку спишут на твое своеобразное чувство юмора, но будь впредь осторожной. У нас колючий свет очень не любят... Ляля, она что-нибудь делает руками? Рисует? Мастерит? Шьет?

— Фигурки лепит, — сдала меня фея.

— Покажи, — очень зло потушил сигарету Лапуля.

И прежде чем я возразила, фея провела его на склад, где я прятала подделки. Лапуля взял с полки фигурку, в которой легко опознал себя.

— Лапа... — зашипел он с угрозой, указывая на статуэтку. — Тебя за такое повесят на столбе!

— Так вот почему...— ошеломленно пробормотала Ляля, присаживаясь рядом со своей копией на край полки.

— Мои мечты точно на поверхность не надо вытаскивать! — и он в ярости разбил фигурку о стену. — Сделаешь еще раз так, я тебя на твоем же хвосте повешу!

Провожая его уход взглядом, я искренне недоумевала над тем, что его разозлило в моей работе. Зато Ляля поняла. Она с грустью собрала осколки с помощью магии и соединила их, поставив фигурку Лапули рядом со своей.

— Лепи, лиса, лепи, и шли их всех в бездну, у всех нас есть мечты и они заслуживают, чтобы их вспомнили, — только и сказала она, вылетая обратно в лавку, — а на склад мы замок повесим с сюрпризом.

И я ведь ничего особенного не сделала, просто изобразила Лапулю... без рогов и в приличном костюме.

В какой-то дней я вернулась с работы домой и застала Диану, злобно сидящую на чемоданах.

— Что случилось?

— Я сваливаю к клану природы! — воскликнула она со злостью. — Твоя Даша меня достала! Найдешь меня через стену!

— Да что случилось-то снова? Вы подрались? Поругались? — перечисляла я возможные варианты.

— Иди и посмотри, что она натворила!

Я решительно направилась в нашу квартиру, намереваясь надавать Даше по голове, когда оттуда вышел долол, застегивающий штаны.

— Да ладно...

— Вот только не е...и мозги, — проворчал долол, едва увидел меня. Вдобавок он закурил и заковыристо обматюкал Диану, которая ранее до них докопалась, и в той же матерной форме советовал уйти мне.

Грубо, но я росла со старшим братом, к которому часто приходили его друзья панки, да и работа в змеином переулке сильно сказалась на мне. Я уж молчу о том, что близкое присутствие Виены придавало моей щуплой персоне смелости дракона.

— Какого х...я вы тут забыли, пи...расы еб...чие?! — скрестила я руки на груди. — Хотите, чтобы вам всем головы разъ...бала черная девятихвостая лиса или вы не в курсе, что она рядом?! — и указала хвостом на квартиру Виены.

Долол дымом поперхнулся. Некоторое время он смотрел на меня так, словно решал для себя оторвать мне голову сразу или потом. Но его осторожный взгляд в сторону квартиры Виены ясно сказал, что с девятихвостой дололу связываться совсем не хотелось.

— Борзой тебя не зря назвали. Я — Кол. Будем знакомы, борзая лиса. Мы в твоем районе не охотимся, а твоя подруга очень любезно пригласила нас к себе на брачный сезон.

О, оказывается, мы можем и не материться, через каждые два слова.

— И мы полюбовно с ней разойдемся без последствий для обеих сторон, — продолжал Кол.

— Она не сказала вам, что мы там жили втроем?

— А-а-а, так вот чего рыженькая так сильно злилась! — дошло до долола.

— Да! Это наша квартира! Если вам так было невтерпеж, сняли бы хату или в бордель пошли бы!

— Этих вшивых ни один приличный бордель к себе не пустит! — неожиданно вмешался голос Виены. — А с деньгами у них туговато, ибо их ремесло денег особо не приносит! Убивать вероны не дают, а возможные жертвы их халупы за милю обходят! Хорошо если им всем на еду хватает!