— Что ты сказал, парнокопытный?! — взбеленился Вайен. — Кто там мне втирал про то, что мракобесию в науке не место?!

— Ваши кровавые эксперименты не одобряет даже ваш собственный клан!

— Я с веронским дыханием сейчас работаю, парнокопытная ты бестолочь, а оно никак не могло привлечь эту тварь! У меня всё по закону! О, точно! Ты хочешь на меня свалить свои делишки! А ну отвечай, что за контрабанду ты в город пронес?!

— Да как вы смеете?! Я уважаемый член научного сообщества в отличие от вас, безумца заклейменного как преступник!

— Пока вы сюда не приехали, у нас тут была тишь да благодать! — наступал Вайен, подпрыгивая на месте. — Зло любит скрываться за маской добродетели!

У Зиктэра едва очки с носа не упали, но их удержали веревки, привязанные к рогам.

— Лисья морда!

— Харя козлиная!

Они бы подрались, если бы их не удержали с одной стороны тэрии, а с другой лисьи оборотни.

Разборки ученого сообщества остановило появление мирайя. Замерли все, глядя на израненного черноволосого парня с белоснежными крыльями за спиной. Он победил, но демон знатно его пощипал. Кто-то из веронов сразу подошёл к нему и поделился своим дыханием.

Вайен же в этот момент припомнил, что у него в кармане лежала сыворотка регенерации и что если веронское дыхание не сработает из-за демонической отравы, то можно испытать его сыворотку. А если и эта мера не подействует, то у него совершенно случайно капля слезы ангела имелась, которую он в незапамятные времена спёр у матушки. На себе её применять ему было жалко, а вот на мирайя можно, заодно посмотреть, как оно воздействовало.

Прямо на глазах случайных зрителей страшные раны на теле мирайя постепенно затягивались под действием божественного дыхания веронов. После частичного восстановления, мирайя, прихрамывая, приблизился к Вайену, к удивлению последнего.

На лице зиктэра отразилось победное выражение: «Я так и знал, что это ты виноват!»

Мирайя тем временем залез к Вайену в нагрудный карман и достал оттуда... конфету. Развернул и съел.

— Ты смешной, лисёнок, — сказал древний, почесав Вайена за ухом, а затем вложил ему в нагрудный карман свое перо: — Сувенир для твоей науки.

И упорхнул.

Вайен ошеломленно вытащил подарок и некоторое время на него смотрел, а затем с нескрываемым торжеством взглянул на вытянувшееся лицо зиктэра. Но просто переглядываться с соперником, Вайену оказалось мало, поэтому он с широченной улыбкой медленно показал ему неприличный жест под гогот местных ворюг.

— Как дети малые! — взял брата в охапку Циело и понес обратно в посольство.

В холле брат поставил родича на пол и отвесил воспитательного подзатыльника.

— Вайен! — воскликнула Танка. — Только светлые могу дотрагиваться до мирайя, а он прикасался к тебе голыми руками! И сейчас ты держишь его перо! Ты понимаешь, что это значит?!

— Что он его обезвредил, — отмахнулся Вайен и дотронулся кончиком пера до плеча ближайшего лисьего оборотня, но тот с криком боли отскочил и разразился трехэтажным матом, поминая всех предков несносного ученого. — Или под меня как-то подстроил...

Довольный собой Вайен отправился назад в лабораторию, держа перед собой заветный трофей.

— У твоего брата талант не замечать очевидного, — обратился Дэлд к Циело, который с флегматичным видом откупоривал бутылку с алкоголем.

— Многие мечтают заполучить перо мирайя, а ему оно досталось за конфету! — сказала Катарина, беспокойно помяв кончик волчьего хвоста в руке.

— Я думаю, что мирайя щелкнул по носу тех, кто считает себя светом, но светом не является, — от себя добавил Дэлд.

— Для зиктэров и тэриев, — заговорил Циело, поболтав спиртным в бутылке, — это не просто щелчок по носу, а настоящая пощечина. Они же себя праведниками считают, нас постоянно поносят, что мы их священную землю тёмными делишками загадили, безумца притащили в их светлый мир. И мирайя наглядно показал, кто здесь ближе всего к свету на самом деле.

— Вайен единственный кто подумал, как помочь мирайя, если дыхание не сработает, — подошел к ним Ири. — Мирайя к таким вещам еще более чувствительны, чем мы.

— Извините за грубость, — наклонил голову Дэлд, — но в совете клана смерти слепые сидят и не видят этого? Если всё посольство заметило еще до подсказки мирайя, то в клане должны были это увидеть! Они же его за демона считают!

— Не слепые, упрямые, — вздохнул Циело. — Никому не нравится признавать ошибки. Большинство родственников и друзей видят, какой Вайен, и его очень любят в семье. Но проблема в том, что Вайен из своей лаборатории не выползает, с тех пор как его посадили под домашний арест. И мирайя не проходят каждый день, чтобы пальцем показать: «Ты светлый, а ты тёмный!». Они этим не занимаются, у них есть более важные вопросы.

— Циело прав, — поддержал лиса Ири. — Такие вещи не увидеть и не пощупать. Для этого надо взлететь очень высоко...

— Либо опуститься на самое дно, — закончил за него Циело, отхлебывая из бутылки.

— Удивительные вещи, он ведь боится, что его казнят на церемонии, — поделился Дэлд.

— По этой же причине клан не хочет, чтобы Вайен проходил испытание монолитом, потому что желает его сохранить, даже если он окажется демоном. Семья наоборот хочет, чтобы он прошёл, хотя бы доказать остальным, что он не зло, каким его считают.

— Циело, — повернулся к лису Дэлд, — сколько жизней он спас своими экспериментами? Тысячи? Сотни тысяч?

— За пятьсот лет жизни миллиарды, — отвечал Циело, криво усмехаясь.

— И он хотя бы об этом знает?!

— Знает, просто ему плевать. Он этим не кичился никогда и просто влюблен в свою работу.

— Он действительно безумен...

— Интересно, когда до него дойдет? — озвучила мысли всех присутствующих Катарина.

— Когда всё проверит и не найдет то, что можно пощупать, — отвечал Ири. — И о себе он подумает в последнюю очередь...

— Это слишком дико, чтобы быть правдой, — догадался Дэлд, о чем говорил верон. — Да это просто перевернет все представления о добре и зле, Ири.

— Иногда свет прячется под толстой крепкой сталью и надо очень глубоко ковырнуть, чтобы его разглядеть.

— Очень глубоко... — согласился Дэлд.

Тем же временем Вайен приплясывал от счастья в своей лаборатории. Наконец-то в его руки попало что-то стоящее. Во всех открытых мирах нельзя найти существа более совершенного, чем мирайя. И разбирая перо на запчасти, Вайен получал зрительный экстаз от каждой клеточки древнего.

— Я тебя даже во время секса таким озабоченным не видела, — призналась пришедшая к нему Танка, едва взглянув на ученого. — Еще немного и ты кончишь на это перо.

— Ты просто не понимаешь насколько оно совершенно! — воскликнул Вайен. — Это просто поэзия! Недосягаемый идеал! В нём всё настолько сбалансировано и прекрасно, что оно кажется нереальным!

— Знаешь, обычно прутся от его силы, — брезгливо произнесла кошка, — но я впервые вижу, чтобы так сильно перлись от его генетического содержимого.

— Если я хотя бы немного приближу моих искусственных лисиц к мирайя, то это будут самые совершенные лисицы во всём союзе миров!

— Я, пожалуй, за дверью подожду, пока ты в себя придёшь...

Но Вайен её уже не слушал, продолжая получать зрительный экстаз.

День сто тридцатый. Лисье посольство. Паучий город.

В лабораторию вбежал Циело весь в крови и саже.

— Вайен, бери свои сыворотки и быстро наверх!

Ученый закатил глаза и взял большую сумку с инструментами. Вечно его отвлекали от работы всякими неудачниками, которые подставлялись под оружие. Потом собирай их кишки да внутренности, кости вправляй и от хворей лечи. По понятной причине бурые лисы боялись веронского дыхания, а при таких серьезных ранениях только оно и вытаскивало, да и с того света возвращало. Но зачастую ребят Циело приносили Вайену.

— Я не нанимался твоим балбесам доктором, — ворчал ученый, но всё же послушно тащась за братом.