На первый взгляд Гитлер выглядел как обычно. Серый костюм с "Железным Крестом" и золотым партийным знаком "NSDAP", носить который имели право только первые 100.000 партийцев начиная с 1925 года. Аккуратно зачёсанные набок волосы, пронзительный взгляд.. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и смотрел на улицу, не обращая внимания на вошедшего. Было тихо, лишь стоящие в углу часы негромко шли по своему извечному пути. Генрих чуть растерялся, не зная что ему делать или говорить, но Гитлер сам нарушил молчание.

- Ты помнишь Пивной путч, Генрих? Какие надежды тогда бурлили в нас? - спросил он но, не дожидаясь ответа, продолжил: - Тогда казалось что надо лишь немного подтолкнуть, и эта прогнившая на корню власть подонка Эберта рухнет к нам в руки словно перезревший плод.. Увы, мы ошибались. Недооценили эту шайку демократических и либеральных болтунов, преклонявшихся перед Англией, Францией и Америкой. Из-за этого нам пришлось после ареста заново восстанавливать раздробленную партию, находить деньги для борьбы с внутренним врагом, в том числе с евреями и коммунистами, вылезшими из всех своих пыльных щелей, чтобы пировать на здоровом но ослабленном немецком теле. Да, это были трудные времена.. Некоторые погибли. Другие разочаровались в нашем деле, такие как Шахт, Ганфштенгль.. Третьи предали нашу великую идею - это мерзавец Рём, трусы Людендорф, Канарис и прочие ублюдки. Но зато сколько соратников присоединились к нам! - голос Гитлера воодушевился и окреп.

- Геббельс, ты, Геринг, Гесс, Дрекслер, Хейден, Штрейхер, Фрик, Шойбнер-Рихтер, Розенберг!.. Я горжусь тем что наступал с ними в одном ряду под выстрелами обманутых полицейских! - фюрер, наконец, полностью обернулся к нему и теперь стоял лицом. - Я помню всё это, Генрих, но помнишь ли ты?

- Конечно, мой фюрер! - с готовностью кивнул Гиммлер, мысленно переведя дух. Похоже, его тревога оказалась напрасной, Гитлер просто хочет пообщаться со старым другом. - Все эти трагические дни до сих пор стоят у меня перед глазами! Но теперь, когда идеи национал-социализма обрели государственную поддержку и силу германского народа, мы должны не останавливаться на достигнутом и двигаться вперёд!

- Правильно, Генрих! Полностью с тобой согласен! - поддержал его фюрер, в знак признательности пожав ему локоть. - И СС, как передовой отряд Рейха, должен проложить дорогу всем остальным, тем кто идёт следом!

- Не сомневайтесь, мой фюрер, я буду лично следить за этим! - с энтузиазмом кивнул Гиммлер. - СС вас не подведёт, оно справится с любым вызовом и принесёт нам победу на этом пути! Никто не сможет помешать воле нашего фюрера и германского народа, ведомого им!

Внезапно лёгкая улыбка, играющая на губах Гитлера, пропала словно её стёрли. Теперь на рейхсфюрера смотрел не старый соратник, с которым они уже много лет шли плечом к плечу, но могущественный лидер и властитель судеб десятков миллионов немцев. Генрих невольно насторожился, гадая о причинах столь странного изменения настроения фюрера. И разгадка, абсолютно неожиданная, последовала очень быстро.

- Я принял решение назначить тебя заместителем рейхсфюрера СС, Генрих.. - ошеломил его Гитлер, глядя на Гиммлера изучающим взглядом. - На тебе лежит слишком большая ответственность, и я хочу дать возможность верному товарищу чуть больше отдыхать. Зная твои увлечения оккультизмом и большую вовлечённость в дела "Аненербе" ты теперь сможешь больше времени уделять нашей древней истории, особенно периоду правления легендарного Генриха I. Заодно пообщаешься с этими теоретиками от науки Хаусхофером, Зиверсом, Виллигутом и другими. Заставь их работать на благо Рейха, а не просто болтать о величии нашей нордической расы, чем они сейчас занимаются. Посети Вевельсбург, ещё раз прочитай всё что мы смогли узнать про общество "Туле" и результаты экспедиции на Тибет..

- Мой фюрер, но почему?! - не выдержал Гиммлер, с трудом понимая что говорит Гитлер. - Я смогу.. я справлюсь со всеми задачами СС! Уверяю, мне не нужен отдых, я полностью..

- Генрих! - негромкий но властный голос фюрера заставил бывшего рейхсфюрера мгновенно замолчать, проглотив свои дальнейшие возражения. - Это уже решено! Почему, говоришь? Хорошо, я скажу, если сам не хочешь понять. Из-за слишком большой загруженности ты просмотрел у себя под носом десятки предателей, которые свили в Германии настоящий змеиный клубок! Даже в гестапо нашлись такие изменники! Я сам был вынужден заниматься твоими обязанностями, словно у меня нет более важных дел! А это неправильно! За то же самое я снял с поста нашего старого друга Геринга, хотя мне это было нелегко. Герой прошлой войны, столько лет вместе.. Тебе же я дал шанс исправиться, искупить свою вину. Но потом, когда ты не смог предотвратить покушение на Альберта Шпеера и поймать тех свиней которые это сделали, я понял что ты не справляешься.. что ты устал. Поэтому, до моего дальнейшего распоряжения, ты останешься заместителем рейхсфюрера СС. Теперь тебе всё понятно?

Последняя фраза прозвучала откровенно угрожающе и Гиммлер, несмотря на своё яростное внутреннее несогласие, упавшим голосом пробормотал:

- Я понял, мой фюрер.. Но.. - горло перехватило от волнения и ему пришлось пару раз кашлянуть, чтобы нормально продолжить: - Но кто же.. Кто теперь займёт моё место?

На этот вопрос он тоже получил очень быстрый ответ. Гитлер, не сводя с него пронзительного взгляда, громко сказал:

- Пусть войдёт!

Буквально через пару секунд дверь открылась и в кабинет фюрера вошёл человек, которого Гиммлер прекрасно знал. Знал, но всё равно невольно приоткрыл рот, глядя на своего нового начальника.

Это был высокий мужчина средних лет с широким лбом и маленькими глазами, в которых таилась звериная хитрость и внутренняя сила. Большой рот, мясистые губы, но тонкие руки с длинными паучьими пальцами. Некоторую женоподобность ему придавали широкие бёдра, но уже давно не находилось тех самоубийственных и глупых смельчаков, решивших пошутить на этот счёт.

Генрих знал что этот человек обладает высоким и скрипучим голосом, который часто резал ему слух, но подозревал что теперь придётся терпеть его гораздо чаще. Недавно вышвырнутый из "Люфтваффе" Геринг однажды иронично но довольно метко назвал его "мозгом" Гиммлера, и во многом сам бывший рейхсфюрер был с этим согласен.

А тот, бросив на него холодный и равнодушный взгляд, вытянулся перед рейхсканцлером Германии, вскинул руку и произнёс своим знакомым высоким голосом:

- Хайль Гитлер! Мой фюрер, обергруппенфюрер СС Рейнхард Гейдрих прибыл по вашему приказу!

г. Вашингтон, США.

30 мая 1940 года. Обед.

Том Лоусон.

Высокий крепкий мужчина, по которому сразу было видно что он регулярно занимается спортом, одетый в дорогой костюм по заказу вышел из дверей главного железнодорожного вокзала столицы "Union Station" и привычно подошёл к одному из такси, стоящих возле тротуара. День сегодня выдался солнечный и его лучи, несмотря на шляпу, быстро заставили Тома почувствовать лёгкий дискомфорт. Захотелось ослабить галстук, распахнуть пиджак и расстегнуть пару пуговиц на рубашке, но он сдержался. Поудобнее перехватил портфель, поправил на локте сложенный плащ и остановился возле одного из лениво болтавших таксистов.

- Вам куда, мистер? - обратил на него внимание полноватый мужчина, стоявший рядом со своим слегка потрёпанным жизнью "Pontiac Standart" 1936 года выпуска.

Лет сорока, с усами и проницательными глазами, одетый в мешковатые штаны, кепку и вельветовую куртку, он наглядно представлял собой рабочий класс Америки. Великая Депрессия, хоть и ударила сильнее всего по финансам страны, не пощадила и тех кто больше работал руками, чем сидел в офисе и перебирал бумажки с важным видом. Лоусон лично знал многих таких честных работяг, которые разорились и до сих пор не смогли оправиться после тех мрачных лет. И он, хоть сам принадлежал к более привилегированному классу, уважал их и иногда помогал деньгами или решая некоторые проблемы. Такая, казалось бы, ненужная щедрость по отношению к совершенно незнакомым людям дала, как Том и рассчитывал, хорошие дивиденды и связи в определённых кругах. На этот день Лоусон имел прочные связи с несколькими десятками таких парней, помнящих кто им помог в трудную минуту и готовых вернуть должок, когда это ему понадобится.