Внезапно боковым взглядом Шольке заметил группу эсэсовцев выбежавшую из какого-то переулка на площадь метрах в ста от них. Увидев большую толпу противников и стоящего рядом с ними своего генерала они тут же начали поднимать оружие. Гюнтер прекрасно их понимал. Скорее всего, решили что те взяли генерала в плен и попытались выручить его..

- Курт, быстрее встань справа от группы и закрой их своим корпусом! - завопил он, чувствуя что может не успеть спасти Штудента от ранения или даже гибели.

Броневик на скорости подлетел к людям и резко остановился, закрыв их своим длинным корпусом от эсэсовцев. И тут же по броне загрохотали пули, противно рикошетируя. Шольке быстро выпрыгнул наружу и очутился рядом с генералом Штудентом, удивлённо смотревшим прямо на него. Не меньше его изумлены были голландские офицеры, прервавшие свои разговоры. Они в растерянности повалились на тротуар, выхватывая свои пистолеты, и что-то крича друг другу. Один из солдат попытался забежать в ратушу но словил пулю и упал на крыльце, схватившись за ногу и истошно вопя от боли.

- Герр генерал, не высовывайтесь из-за броневика! - закричал Шольке, укрывшись за одним из колёс.

Штудент быстро пришёл в себя и выхватил своё оружие, наведя его на голландских офицеров. То же самое сделали и его спутники.

Башня "Здоровяка" развернулась в ту сторону откуда вёлся огонь но не стреляла, видимо, Зигель понял что это свои.

- Что происходит, оберштурмфюрер? - осведомился генерал, прижавшись к другому колесу и не спуская глаз с голландцев. - Кто по нам стреляет? Противник?

- Нет, это наши! Просто увидели вас в окружении и решили что голландцы собираются взять в плен.. - горько усмехнулся Гюнтер. - Не беспокойтесь, сейчас они поймут свою ошибку и прекратят стрелять.

Выглянув между колёсами броневика Шольке заметил как эсэсовцы во весь дух бегут к ним, что-то крича друг другу. Они уже не стреляли.

- Герр генерал, немедленно прикажите голландцам бросить оружие и сдаваться, иначе мои товарищи в боевом азарте перестреляют их как только добегут сюда! - посоветовал Гюнтер и тоже направил пистолет-пулемёт на скучившихся вражеских офицеров. Те оглядывались вокруг, некоторые направили свои пистолеты на Шольке и генерала. Вот-вот не выдержат у кого-нибудь нервы и разразится бойня!

Штудент резко и повелительно что-то закричал, привлекая их внимание. А потом, как ни в чём не бывало, поднялся на ноги и подошёл, видимо, к самому главному. Снова произнёс какую-то фразу и протянул руку. Голландский офицер затравленно огляделся на своих спутников, лежащих рядом, и.. отдал генералу свой пистолет! А потом буркнул предложение на своём языке и другие офицеры откинули от себя своё оружие. То же самое сделали и несколько солдат, оставшихся вместе с ними..

И когда группа эсэсовцев, тяжело дыша, добежала до них и обогнула "Здоровяка" то увидела что всё уже кончено. Угрюмые офицеры противника вставали с тротуара и нервно поправляли форму, со страхом глядя на распалённых немцев. Окинув их взглядом Шольке не заметил ни одного знакомого лица. Скорее всего, они из другого батальона.

Раненому голландскому солдату начали перевязывать ногу и он затих, тоже с волнением поглядывая на эсэсовцев. Неудивительно, в горячке боя могли и пристрелить.. Опоздав к самому главному, солдаты стали грубо сгонять вражеских офицеров в кучу, обыскивая и выворачивая карманы, а Штудент подошёл к Гюнтеру:

- Представьтесь, оберштурмфюрер! - сказал он, слегка усмехаясь. - Должен же я знать кому обязан своим спасением.

- Оберштурмфюрер СС Шольке, герр генерал! - вытянулся он в строевой стойке. - Командир бронеразведывательного отряда полка "Лейбштандарт Адольф Гитлер"!

- А, "ключники" Дитриха? - понимающе ответил Штудент. - Что ж, огромное вам спасибо, Шольке! Я доведу до сведения Зеппа что у него служат очень.. хм, резвые подчинённые! - и весело рассмеялся.

Гюнтер, для приличия, тоже улыбнулся. Если генералу смешно то и другие не должны грустить, особенно если они ниже его по званию...

Отойдя чуть в сторону от ратуши Шольке устало присел на небольшую скамейку, стоявшую под деревом, и наблюдал как на площадь въезжают его броневики и другая техника полка. Танки, видимо, отстали. Штудент, забрав с собой самого высокопоставленного голландского офицера, залез в свой "Кюбельваген" и куда-то уехал. На "Аттиле" появился Брайтшнайдер и тут же стал искать своего командира. Гюнтер устало помахал рукой, давая понять где он сидит.

Бруно поправил шлем и тут же направился к нему. Но вместе с заместителем, к некоторому удивлению Шольке, к Гюнтеру направился и незнакомый унтершарфюрер СС с открытым и дружелюбным лицом. Которое, почему-то, показалось ему знакомым, хотя он был уверен что видит его первый раз в жизни. Странное чувство дежавю..

Подойдя к скамейке, на которой расположился Шольке, Бруно вытянулся и доложил:

- Оберштурмфюрер! Этот унтершарфюрер направлен к нам в качестве пополнения вместо сожжённого на дороге "Крестоносца" Рауберга. Он доброволец, попросился к нам из артиллерийского подразделения "Лейбштандарта". Баварец и вообще, отличный парень!

- Что ж, мне нравятся отличные парни.. - протянул Гюнтер, усиленно пытаясь понять почему лицо этого незнакомого парня выглядит таким узнаваемым. Определённо, где-то он его видел, но где?? - А как зовут нашего нового сослуживца?

Брайтшнайдер слегка кивнул парню и тот представился, глядя на Шольке с доброжелательным любопытством:

- Унтершарфюрер СС Михаэль Виттман, оберштурмфюрер!..

Голландия, пригород Утрехта.

14 мая 1940 года.

Лаура Блюм.

Госпиталь "Лейбштандарта" работал в усиленном режиме, несмотря на то что поток раненых начал спадать. По прежнему, многие помещения, выделенные для раненых немецкой комендатурой Утрехта, были заполнены теми кто получил ранение при прорыве линии Греббе. Их было несколько сотен, кричащих от боли или молча лежащих без сознания. Воздух, несмотря на настежь открытые окна, был душным и густо пропитан запахом лекарств, крови, мочи и часто наполнялся стонами.. Да, здесь совсем не то что в Шарите, думала девушка, заботливо делая перевязку одному из них. Раненый, видимо, стесняясь медсестры, стоически терпел боль в пробитом пулей плече, хотя по стиснутым зубам было видно насколько он мучается.

"Потерпи, миленький, осталось совсем чуть-чуть! - думала про себя девушка, мысленно восхищаясь такой силой воли. - Господи, только бы ОН не погиб! А если ранят то легко!" - переключились её мысли на Гюнтера который, как разведчик, вынужден был быть впереди.

Лауру утешало лишь то что вчера, когда эту линию, наконец, порвали, то несколько поступивших раненых из его разведывательного отряда один за другим заверили её что их командир жив, хотя и был весь в крови. При этом известии её сердце так затрепетало в груди что девушка испугалась будто оно вырвется наружу. Что это значит? Если он не ранен то почему в крови?! Непонятно.. Она, с одной стороны, хотела как можно скорее увидеться с ним чтобы успокоиться, но с другой понимала что это случится только если Гюнтер получит ранение, что её пугало ещё больше. Такой раздрай мучил девушку, хоть и не сказывался на её профессионализме. Да и вообще, её коллеги, в том числе и сам доктор Лейтманн, работали самоотверженно, пытаясь спасти как можно больше жизней. А раны были разные: пулевые, осколочные, взрывные.. оторванные конечности, тяжёлые контузии, пара обожжённых танкистов. Но ни сама Лаура ни её напарница, болтушка Марта, не сплоховали, чётко и быстро выполняли распоряжения врачей и ухаживали за солдатами и офицерами.

Грузовики с ранеными то и дело отправлялись со двора главного корпуса по направлению к железнодорожной станции, на которой стоял в готовности санитарный поезд, чтобы увезти их в комфортабельные больницы Аахена и других городов в западной части Рейха.