Он повернулся обратно как раз вовремя чтобы увидеть что сделал полковник. А Болсом, сняв исцарапанную каску и надев фуражку, вытянулся по стойке "смирно" и вскинул руку к виску. Мгновением позже все присутствующие офицеры, в том числе и сам Юджин, сделали то же самое. Даже оба французских лейтенанта замешкались лишь на мгновение. Эта сцена продолжалась секунд пять, после чего полковник тихо сказал:

- Вольно, разойтись по своим подразделениям.

Опять осмотрел их, круто развернулся и вышел из церкви под дождь, на ходу снова надевая каску. Оставшись одни офицеры переглянулись и, коротко кивая друг другу, последовали его примеру, больше не произнеся ни слова. Да и зачем? Всё что нужно уже сказано, а время и немцы не ждут. Поэтому и Питерс вышел на улицу, мысленно сосредотачиваясь на боевой задаче.

..Его сводная группа или, как мысленно их назвал лейтенант "Отряд самоубийц", ждала его в полуразрушенном жилом доме в паре минут ходьбы от церкви. Крыша и последний этаж были разрушены каким-то шальным снарядом, на улицу торчали обгорелые стропила, балки и выброшенная взрывом на тротуар домашняя мебель из верхних квартир. Перед входом в дом Юджину попался на глаза коричневый плюшевый медвежонок и широкополая белая женская шляпа. Обе вещи сильно промокли под дождём и вызывали жалость к их хозяевам. Живы ли они? Или снаряд разрушил пустое жильё? Ответ был неизвестен..

Очутившись внутри он оказался в захламленном холле куда выходили двери двух квартир. Обе были открыты, оттуда доносился гул множества голосов. Сидевший возле одной из квартир на ободранном кресле английский сержант с щербатыми зубами и грязными волосами увидел его и устало поднялся на ноги:

- Господин лейтенант, сводный отряд в количестве сорока семи человек находится на отдыхе. Докладывает сержант Макговерн.

Сам вид сержанта вызвал бы у Юджина жалость, будь они в другом месте и в другое время. Мокрая и порванная форма, грязное лицо и руки, стоптанная обувь, запавшие глаза.. Но сейчас Питерс и сам во многом походил на своего нового подчинённого, да и не до жалости было. Всё равно скоро придётся сдохнуть а уж наверху претензий ко внешнему виду точно не будет.

- Я лейтенант Питерс, согласно приказу полковника Болсома новый командир этого сводного отряда.. - ответил он, поймав себя на том что едва не зевнул от усталости. - Отдых закончен, сержант, поднимайте людей, мы выдвигаемся на позицию. Пора немного повоевать..

- Это мы умеем, господин лейтенант.. - усмехнувшись, прокомментировал Макговерн и вдруг заорал во весь голос: - Подъём, старые худые клячи, для нас привалила работка! Строимся и идём в гости к "колбасникам!"

Гул в обеих квартирах стих и через несколько секунд оттуда начали выходить солдаты его последнего боевого подразделения. Молча, без ехидных усмешек или подначиваний, личный состав кое-как уместился в холле, окружив своего нового командира. А Юджин едва удержался от того чтобы не покачать головой от удивления.

Судя по форме англичан тут было меньше половины, причём это были и пехотинцы разных частей и несколько человек в комбинезонах и с танковыми беретами. Среди них затесались два медика с полевыми сумками, на которых угадывался красный крест, покрытый грязью. Даже какой-то лётчик тут обнаружился. Видимо, сбили над городом а до кораблей не пробрался. Интересно, какого чёрта его потянуло в самоубийцы? Впрочем, какая сейчас разница?

Другая часть сводной группы состояла из французов. Их внешний вид почти полностью копировал английских солдат. Такие же грязные и усталые, форма в беспорядке. А с краю примостились пять или шесть бельгийцев, непонятно как здесь очутившихся. Вопрос на засыпку: Они знают что их король приказал армии капитулировать? Или не согласны с ним и решили воевать самостоятельно? Тоже уже без разницы. Раз находятся здесь то готовы ко всему. Питерс сейчас не в том положении чтобы смотреть дареному коню в зубы. Кто есть с теми и воевать придётся.

Что ж, людей маловато, естественно, но зато они все вызвались добровольцами и готовы воевать дальше, зная о своей очень вероятной гибели. А значит вряд ли покажут спину врагу и откроют ему путь в глубину города пока живы. Уже неплохо, учитывая настрой основной массы войск союзников в Дюнкерке. А что там с боеприпасами?

- Сержант Макговерн, доложите по вооружению отряда и наличия к нему боезапаса! - поинтересовался Юджин.

Как оказалось, всё вооружение его нового подразделения в количестве усиленного взвода лежало в тех же квартирах. Его чистили и заряжали, когда явился лейтенант.

Итак, на сорок семь человек у них было: восемнадцать английских винтовок "Lee Enfield" примерно с шестьюдесятью патронов на каждую. Французское оружие представляло собой сразу три системы винтовок: "MAS-36", "Berthier" и "Lebel". Тут с патронами оказалось получше, больше сотни на ствол. Бельгийцы пришли со своими "Mauser M24", и у них тоже было под сотню патронов на каждого.

Что касается более тяжёлого вооружения.. один британский "Bren", брат-близнец того что висел у Юджина на плече, с четырьмя запасными магазинами, и французский ручник "MAC M1924\29", внешне напоминавший американский "BAR" и заряжавшийся магазином сверху, как и "Bren". У последнего, правда, в запасе было целых шесть магазинов. Увы, всего этого пулемётного боезапаса хватит на полчаса боя максимум, смотря с какой интенсивностью станут атаковать немцы.

Но тут сержант Макговерн, словно бы невзначай, сказал:

- Ещё у нас есть крупнокалиберный "Vickers.50", господин лейтенант. Хороший аппарат но тяжёлый. Да и патронов к нему всего пара неполных коробок. И таскать неудобно и бросить жалко..

Эта новость чуть приподняла настроение Питерса. Пусть патронов было мало но если удастся подстеречь немецкий гробообразный бронетранспортёр с открытым кузовом или же восьмиколёсный броневик то хватит одной очереди чтобы вывести их из строя. Надо установить его где-то на верхнем этаже с хорошим углом обстрела и успеть выстрелить весь боезапас до того момента когда немцы смогут его подавить. Потому что разбирать его под огнём и переносить на другое место та ещё морока.

- Хорошо. Солдаты, хочу вам передать слова полковника Болсома, того кто не потерял боевого духа под ударами врага и сейчас вместе с нами станет сдерживать противника столько сколько получится!.. - сказал Питерс и почти дословно передал подчинённым смысл командирских слов.

Те ответили молчанием, никак не показывая своего отношения к услышанному. Что ж, Юджин и не ждал оваций, учитывая что оратор из него никакой. Как, видимо, и глашатай. Поэтому он повысил голос и заявил:

- Сейчас все берём своё оружие и идём за мной! Наш опорный пункт в трёх кварталах отсюда, поэтому поторапливаемся! Вытираем сопли, оправляемся и вперёд! У кого есть презервативы больше одной резинки? Если есть то поделитесь с другими! Так, отставить смех!.. Доставайте из кармана и надевайте на стволы! Уточняю, на стволы винтовок а не на свои стручки! Понятно? На улице дождь, я не хочу чтобы ваше основное оружие вышло из строя! Всё, через пять минут выходим! Сержант Макговерн, проследите за выполнением приказа!

- Слушаюсь, сэр! Не беспокойтесь, мы ценим наше основное оружие! - ответил тот, безуспешно пытаясь убрать улыбку с довольного лица.

А Юджин, под сдавленные смешки новых подчинённых, пошёл на кухню перекусить, отчаянно надеясь что эти проглоты не успели съесть всё до последней крошки. Двусмысленная похабная шутка, и в то же время действенный способ защитить винтовки от попадания влаги внутрь, явно заставила солдат повеселеть, а именно к этому он и стремился, желая вывести личный состав из похоронного настроения и ожидания скорой смерти. Если уж им всем суждено сдохнуть к этому вечеру то пусть его ребята напоследок посмеются. Видит Бог, они это заслужили..

г. Львов, УССР.