Шольке приглашающе протянул руку а в спальне послышались испуганные крики и шорохи. Видимо, раненые в меру своих сил пытались отползти подальше. Между тем с Раухом снова произошла перемена настроения. Слёзы быстро пропали а лицо ожесточилось.

- Я не могу, командир.. - он медленно и с сожалением покачал головой. - Они убили Карла, понимаете? Я должен отомстить! Иначе я не смогу смотреть нашей матери в глаза..

- Роттенфюрер, если ты не выполнишь мой прямой приказ.. - оберштурмфюрер не договорил, потому что ясно понял что произойдёт буквально через секунду. И, оттолкнувшись ногами изо всех сил, прыгнул к огнемётчику!

Но не успел.. Уже в момент прыжка окончательно всё для себя решивший Раух нажал на спуск огнемёта и ревущая жаркая струя пламени жадно вырвалась из раструба оружия..

г. Дюнкерк, Франция.

28 мая 1940 года. День.

Гюнтер Шольке.

Прыжок получился корявый и не очень эффективный. Оно и понятно, когда ты не готов что-то сделать прямо сейчас то экспромт не всегда получается так как хочется. Гюнтер до последнего надеялся что ему удастся достучаться до "Сосиски" но того, видимо, конкретно переклинило после гибели брата. И он всё-таки выпустил огненного дьявола из своего баллона..

Результат вышел так себе. Нет, до огнемётчика он долетел и даже толкнул его всей своей массой. Но такую тушу как Раух трудно опрокинуть в одиночку, соответственно, огнесмесь всё равно уже вырвалась на волю. Роттенфюрер пошатнулся но не упал, зато ревущее пламя от толчка повело влево, в ту сторону откуда прыгнул Шольке. В комнате сразу стало нестерпимо жарко, огонь жадно охватил всё что только смог достать.

Вцепившись в плечо подчинённого Гюнтер, не обращая внимания на жар, со всей силой ударил Рауха по левой скуле. Голова гиганта мотнулась и он, наконец, отпустил спусковой крючок на раструбе оружия. Но Шольке не унимался. Злость и усталость, накопленные его сознанием за эти недели боёв и потерь сослуживцев, не говоря уже о совсем недавней случайной гибели невинного ребёнка, переполнила его чашу выносливости. Предохранители сдержанности и разума перегорели и оберштурмфюрер сорвался..

Рыча как зверь он раз за разом бил и бил Рауха, словно выплёскивая из себя всё то что так долго копилось в нём самом, в его душе и сердце. Боль, отчаяние, ненависть, горе.. Все эти чувства сейчас трансформировались в опустошающую, клокочущую ярость, словно плотной тугой пеленой затмевающую разум. На краю сознания он слышал чьи-то жуткие крики, ощущал сильный жар огня, но сейчас это не имело для него ни малейшего значения. В лице огнемётчика Шольке видел причину всех своих бед и проблем, а потому и не сдерживался.

Роттенфюрер выронил из рук раструб огнемёта и тот повис на шланге, свисая почти до пола. Сам великан нисколько не сопротивлялся, даже не закрывался, он просто шатался под сильнейшими ударами Гюнтера и отступал к стене спальни. Оберштурмфюрер рассадил ему губы, разбил левую бровь, не говоря уже о животе, который тоже получил свою долю командирской ярости.

Неизвестно сколько минут он так избивал подчинённого но его схватили за плечи и буквально силой оттолкнули назад. Вне себя от ярости Шольке резко обернулся и уже хотел наброситься на того кто помешал ему, но Бруно, а это оказался именно он, опередил его. Брайтшнайдер обхватил оберштурмфюрера за тело так что прижал руки Гюнтера к туловищу, и с грохотом повалил его на пол, по пути раздавив стоящий в углу низенький столик. Тот, не выдержав совокупного веса двух немаленьких эсэсовцев, с треском развалился и оберштурмфюрер оказался на спине, прижатый к полу собственным заместителем среди деревянных обломков.

Гауптшарфюрер что-то орал ему в лицо, чуть в стороне послышались короткие автоматные очереди, а Шольке всё ещё пытался освободиться, охваченный безумием. Но, несмотря на все его усилия, это не получалось. Конечно, Бруно не такой медведь как Раух, но даже его вес был куда больше чем самого Гюнтера, и поэтому сделать он ничего не мог. А потом Брайтшнайдер, видимо, желая выбраться из горящей комнаты, рывком встал и, продолжая держать его в своих железных объятиях, просто вынес на руках обратно в зал и там повалил на пол..

- ..дир! Вы слышите меня? Чёрт, вот же угораздило.. Оберштурмфюрер Шольке! - прямо ему в ухо заорал Бруно и Гюнтер невольно скривился, почувствовав себя крайне неуютно.

- Да слышу я.. Чего ты так орёшь? - поморщился он, ощущая во всём теле невыносимую слабость. - И слезь с меня, идиот, я тебе не твоя подружка!

Рожа заместителя озарилась явной радостью и он разомкнул объятия, позволив оберштурмфюреру облегчённо вздохнуть.

- Наконец-то вы пришли в себя, командир! - воскликнул Брайтшнайдер, протягивая ему руку и помогая встать. - Ну и устроили вы тут вдвоём с Раухом.. В жизни такого не видел! Эрих, ты там закончил? - спросил он бевербера, который вместе с еле ковыляющим Раухом, кашляя от дыма, тоже вышел из спальни.

- Да, гауптшарфюрер, теперь всё в порядке! - ответил тот, привычно меняя пустой магазин в своём "МР-38" на новый.

- Садитесь сюда, командир.. вот на этот диван.. - заботливо сказал заместитель и снял с пояса свою фляжку. - Хотите? Тут шнапс ещё остался.. Мне кажется вам следует немного глотнуть. А ты, Раух, сядь в углу и сиди там до получения дальнейшего приказа, понял? - уже совсем другим тоном сказал огнемётчику. - С тобой ещё разберёмся, любитель жареного мяса..

Шольке устало рухнул на старый диван, чувствуя себя разбитым донельзя. Костяшки кистей саднили от боли, голова гудела, в сознании мельтешили мысли никак не связанные между собой. Отказываться от выпивки он и не подумал, определённо это ему не помешает. Сделал два глубоких глотка и неохотно вернул фляжку хозяину. Крепкий алкоголь горящей змеёй стал пробираться внутрь организма, по пути согревая его и понемногу упорядочивая разум. Гюнтер закрыл глаза и расслабился, испытывая чувство стыда и неловкости. Да уж, вот это его сорвало с катушек.. Он сам не знал что на такое способен.

Тут наслоилось всё сразу, вот и произошло непредвиденное. Не то что бы Шольке так уж сострадал раненым пленным, в конце концов те стреляли и убивали его солдат, тут нет места обычному гуманизму. Но и убивать их, тем более таким жестоким способом, он не планировал. Не говоря уже о прямом приказе Зеппа насчёт уважительного к ним отношения. Но что теперь делать с Раухом дальше?

С одной стороны, тот явно сорвался, как и сам Гюнтер, только по причине гибели брата. Это, наверное, смягчающее обстоятельство, а не просто желание "Сосиски" ни с того ни с сего сделать из англичан жареные колбаски. Нервный срыв солдат и офицеров во время боевых действий вовсе не редкое явление, оно обусловлено тяжелейшими каждодневными физическими и эмоциональными нагрузками которые вынужден терпеть военнослужащий. И не каждый из них сможет вовремя сдержаться когда "потечёт крыша".

С другой стороны, как ни крути, роттенфюрер СС Адальберт Раух не выполнил прямой приказ своего командира, оберштурмфюрера Шольке. Не выполнил, хотя имел для этого время и возможности. Если отбросить все условности он просто нагло его проигнорировал, будучи во власти собственных эмоций. И если сделать с ним то что положено, то есть вызвать "цепных псов" и отдать гиганта под трибунал.. Вполне возможно что его расстреляют, потому что Зепп Дитрих будет явно не в восторге когда узнает о таком серьёзном нарушении его приказа. Естественно, достанется и самому Гюнтеру. За слабую работу с личным составом, за утрату контроля над людьми.. Проклятье, сюда многое можно приплести. Последствия? Очень вероятно что отстранят от командования, начнут таскать к военному следователю и заставят писать тонны бумаг.

А ведь буквально вчера должна была произойти бойня в Ле-Парадиз, где солдаты гауптштурмфюрера СС Фрица Кнёхляйна из 14-й роты "Мёртвой головы" хладнокровно расстреляли около сотни британских пленных. Эта история тогда наделала много шума даже в СС, где некоторые офицеры выразили тому своё возмущение. Генерал Гёпнер приказал провести расследование и пригрозил Эйке что тот будет отстранён от командования в случае повторения такого инцидента. Но все его угрозы так и остались пустыми словами, в дело вмешался Гиммлер и всё заглохло. Сейчас, скорее всего, ситуация повторится, в том числе останутся недобитыми два британца, которые через несколько лет расскажут всему миру про эту кровавую бойню.