Когда резко открылась дверь и в кабинет вошла Анастасия, князь Трохин подавился словами, начав мелко дрожать.

— Ваше Императорское Величество, — принцесса уважительно поклонилась императору.

Тот тоскливо вздохнул, но поклон выполнил, пусть и одной лишь головой, ибо находился за столом. В просторном кабинете также присутствовали чиновники и дворяне из четырёх «клубов». Первые ждали возможности решить различные административные вопросы или подать бумаги на подпись, вторые присутствовали здесь, чтобы выражать мнение дворянского общества на те или иные события. Личная охрана, слуги и два адъютанта императора качественно изображали предметы интерьера.

— Анастасия. Я как раз слушал Александра Борисовича и вспомнил, как он же расписывал верность и преданность дворянства Пакистанской колонии, — улыбнулся краешками губ Михаил. — Или я что-то путаю.

Князь хотел что-то сказать, но не сумел, удивлённо схватившись за собственные губы. Рта на его лице не было.

— Вы будете говорить, князь, когда я захочу вас услышать, — мягко обозначил Михаил.

— Есть мнение, дядя, что князь заслужил наказание, — высказалась принцесса с нетерпением.

— Князь совершил прискорбную ошибку, — кивнул Михаил. — Так много здесь было сказано красивых слов о снижении колониального гнёта, о частичном роспуске колониальных войск, о передаче права колониям самостоятельно обеспечивать вооружённые силы и порядок…

Взгляд императора скользнул по представителям «Либерального Крыла».

— Вячеслав Изяславович, не вашими ли устами были сказаны эти слова?

Разумовский кивнул.

— Всё верно, Ваше Императорское Величество, это мои слова.

Михаил перевёл взгляд на племянницу.

— Анастасия, будь любезна, успокой Светлейшего князя. Наверняка волнуется за старшего брата.

Принцесса полуобернулась, найдя взглядом Разумовского.

— Иларион Изяславович заслужил похвалу и, если продолжит в том же духе, награду.

— Благодарю, Ваше Императорское Высочество.

Всему двору было известно, что братья не ладят. Император посмотрел на князя Шереметьева, старшего среди присутствующих членов Бородинского клуба.

— Похоже, предупреждения Сергея Степановича были далеко не напрасны.

Шереметьев чуть растянул искривлённые в гримасе губы, кивнув.

— Александр Борисович совершил ошибку, — продолжил мысль Михаил. — Утомился совсем. Отдых требуется князю, так я думаю. Поэтому я снимаю с вас, Александр Борисович, все обязанности, — император заглянул в глаза Трохина. — Отправляйтесь домой, в поместье.

Ссылка. Наказание не фатальное, но в подобной ситуации…

Рука Анастасии сомкнулась на шее Трохина. Секунда, чтобы князь успел почувствовать и осознать хватку смерти на собственном горле. В следующий миг тонкая девичья ладонь вырывает трахею, обрывая вены и артерии. Лишённый возможности издавать звуки, Трохин лишь хрипит и сопит, когда лёгкие инстинктивно то затягиваю воздух, то выталкивают его. Князь с испуганными глазами хватается за горло, разбрызгивая во все стороны кровь. Падает на колени, с ужасом глядя на кусок своего горла, что так и покоится в ладони принцессы. Романовы смотрят на покойника равнодушно. Чиновники и придворные с напряжением. Адъютанты императора с интересом.

— Вы отправитесь в своё фамильное поместье на собственные похороны, князь, — заканчивает Анастасия.

Трохин закатывает глаза и падает на дорогой ковёр. Кровь продолжает рывками покидать его тело.

Кандагар. Дворец.

Октябрь 1983

Потоки энергии крутились, образовывая вихри и тугие узлы. Вся эта сила на кончиках моих пальцев, подвластная, податливая, ожидающая приказа, волевого решения. Скоро, очень скоро, но пока…

Мужчина сидел на коленях, полностью покорный, хотя сам ещё не осознававший этого. Взгляд его, подёрнутый поволокой, блуждал по калейдоскопу окружающей нас энергии. Я не тянул время, нет, не наслаждался полнотой власти над попавшим в ловушку смертным, всего лишь проверял. Хотел удостовериться, что всё работает так, как надо. Мы не находились на другом плане, наоборот, границу между реальным миром и потусторонними я укрепил, чтобы ничего не мешало. Мы всё ещё были здесь, в ритуальном зале. Просто количество магии слегка искажало восприятие реальности.

— Джавед, — привлёк я внимание мага.

Мужчина смотрит на меня так, будто всё это время не замечал. Хочет спросить, что происходит, где он, кто я. Не может. Пока я не задам вопрос, он не сможет ничего сказать.

— Нда, даже не знаю, с чего начать. Когда началась подготовка мятежа?

— Я не знаю. Я подключился к подготовке в семьдесят девятом, подготовка уже шла, — ответил Джавед.

Магия заставляла его формулировать чёткие предложения, не слишком красивые и грамотные, конечно, зато не оставляющие места двусмысленности.

— Кто тебя завербовал?

— Не знаю. Я знаю только графа Алексеева, он показывал своё лицо, представлялся. Остальные остались инкогнито.

Ладно, хоть одно имя, будет с чего начать.

— Наркотик и одержимые входили в план восстания?

— Нет, это стало неожиданностью для всех. Лидеры мятежа испугались, начали раньше задуманного.

Да, что-то такое я и подозревал.

— А когда всё должно было начаться?

— Июль восемьдесят четвёртого.

Почти полгода подготовки срезали. Может показаться, что это немного, но на деле это огромный срок, даже несмотря на как минимум четыре года подготовки, уже оставшихся позади. А скорее там было ещё больше. В таких вещах сначала идёт подготовка скрытая, делают всё то, что точно не привлечёт внимания и не раскроет готовящийся мятеж. Затем деятельность постепенно расширяют и только на последних стадиях начинают действовать с максимальным охватом, подключая всё то, что гарантированно рано или поздно секретность кончится и всё всплывёт.

— Насколько не закончена подготовка? — решил я всё же уточнить, что успели сделать.

— Большая часть управляющего аппарата осталась верна империи, не подготовлены лояльные Халифату заместители. Узлы связи и железнодорожные станции не подготовлены, персонал успел подорвать аппаратуру до того, как был заменён силами Халифата. Только начали развёртывание производства, из-за чего в армии нет запаса боеприпасов и запчастей…

Джавед продолжал перечислять, но общий посыл я понял. Всё верно, подготовка подошла к последней стадии, но закончена не была. Сейчас Халифат спешно пытался выправить опасное положение внутри, всё ещё оставаясь рыхлым и уязвимым образованием. Срезать правящую верхушку — и иерархия посыплется, потому что члены государственного аппарата на уровне местного управления банально не всегда знают друг друга в лицо. Нет у них понимания, кто свои, а кто чужие, кто пламенный сторонник Халифата, а кто решил приспособиться, сидеть тихо и ждать развития событий, готовый в любой момент переметнуться обратно под власть императора. Отлично!

— Достаточно. Расскажи больше о том, как вас спонсирует и поддерживает империя. Халиф и верхушка восстания знает, что играют в игру, начатую императором?

— Нет, — отрицательно покачал головой Джавед. — Агенты империи действуют тайно, косвенно влияя на положение основных фигур. Второй адъютант Халифа — агент, часть офицерского состава получают распоряжения извне. Они думают, что помогают разжигать восстание агенты Священной Римской Империи, или фанатики хасаниты, или демон знает кто ещё, но точно не агенты императора Российской Империи. Про схемы финансирования я знаю лишь в своей части.

Я слушал и старался запоминать, но понимал от силы половину, а скорее одну треть. Знаний и навыков в этой области катастрофически не хватало. Узнал о нескольких заначках, оставленных Джаведом для себя, воспользуюсь, если потребуются не отслеживаемые деньги.

— Достаточно. Как ты связан с хасанитами?

— Я — адепт пути, — огорошил меня пуштун.

Так он сам хасанит, пусть и на самой первой стадии посвящения, если я правильно понимаю.