— Началось позже нас, или раньше?

— Одновременно, — Ира приподнялась. — Ты что-то знаешь?

Отрицательно качаю головой.

— Нет, прикидываю варианты.

Если бы началось здесь, то и главный кризис был бы здесь, а не распределён по разным местам. Нет, не то. Сразу и много одержимых. У них здесь был и наркотик, и внешнее условия для появления сразу массы одержимых.

В кунг вошёл крепкий немолодой мужчина со знаками отличия генерала.

— Ира… А ты, видимо, москвич?

— Да, господин генерал. Дмитрий Мартен.

— Ира, веди себя прилично, — вздохнул Засохин и присел на свободное место, доставая сигареты. — И что думаешь, Мартен?

Ира нехотя приняла вертикальное положение.

— Пока ничего дельного не предложил, но явно что-то понял. Так к чему был Кандагар?

— Да, Мартен, к чему был Кандагар? — генерал даже прикуривать не стал, замер.

— Первое, — я показал один палец. — Здесь у вас нет перевалочной базы на маршруте доставки наркотика. Предыдущая — Ашхабад, следующая — Кандагар. Откуда взялась сразу большая партия?

Ира пожала плечами:

— Перевалочная, не перевалочная, но маршрут-то через нас проходит.

Отрицательно качаю головой.

— Нет, специфический товар, другая система логистики. Товар запечатывают и не распаковывают между узлами. Да и на узлах могут не распаковывать, или только то, что положено местном бугру. А у вас здесь появилась крупная партия. Второе, — показываю второй палец. — Мы говорим о веществе, называется «бальзам прелюдия». Оно чаще убивает, чем создаёт одержимых. А у вас здесь сразу и толпа, значит, есть внешний фактор. Что-то произошло, что-то повлияло на наркоманов. Третье…

Поднимаю взгляд на генерала.

— Насколько сильно раздолбали фабрику?

— Два звена штурмовиков отработали, — Засохин всё же сунул сигарету в рот и зажёг на пальце огонёк. — Для гражданской постройки это фатально. И, предугадывая твой вопрос, боеприпасы с рассеивателями, так что магические щиты их бы не спасли. Хотя фабрика большая, чтобы её полностью до кирпичей разложить потребуются бомбардировщики.

Киваю. Не станут в такой ситуации экономить боеприпасы.

— Генерал, не в укор, но я по своему опыту понять не могу. Если у вас здесь техника, ВВС помогает, что в городе твориться? Обычного одержимого пулемётная очередь останавливает ничуть не хуже, чем простого человека.

Засохин поморщился, как будто сразу десяток горошин перца раскусил.

— В первый день мы не понимали, что они — одержимые. Потому никто не палил на поражение. Использовали щиты и дубинки, сколько нашли, кому не хватило — работали оружием без магазинов, чтобы даже случайно не выстрелить. И ты не прав, одержимый, даже слабый, посильнее человека будет, в том числе тренированного. Когда мы разобрались, что происходит, у них появилось оружие, и они умеют им пользоваться. А нам приходится сначала разбираться, гражданские перед нами или твари эти.

— То есть они не только действуют осознанно и по одному плану, но и вполне организованно? — уточнил я.

Засохин кивнул.

— Да, это что-то меняет?

Я помассировал переносицу.

— Генерал, представьте, что у вас рота наркоманов, постоянно получающая новую дозу. Можно из них сделать нормальное подразделение?

— Нет, — коротко и чётко ответил военный.

— Только если приставить к каждому по офицеру, что днём и ночью будет следить за дисциплиной и выполнением приказов, — добавила Ира. — Что ты понял, Мартен?

Вздохнул.

— Я не уверен, но есть предположение. У нас здесь не просто куча случайно получившихся одержимых, а натуральный прорыв. С одного плана. Прорыв демонов, что кооперируются с той стороны. Поэтому вы не нашли старшего. Его в нашем мире нет.

Герат. Небо.

Сентябрь 1983

К телу прилегает армейский бронежилет, тяжёлый, неудобный, старый. Не с руки объяснять, что нужна мне эта поклажа, как свинье портянки. Принял, и оружие принял, строевой автомат почти без обвеса, только глушитель. От каски отказался, мешать будет. В нутре вертушки пахнет кровью, вчера стальная птица вытаскивала из города раненых, сегодня несёт нашу весёлую компанию обратно. Пахнет не только кровью. Порох, солярка, пот, даже что-то медицинское улавливается, но я замечаю именно кровь.

А внизу город с поднимающимися до неба столбами чёрного вязкого дыма. Если не присматриваться, то кажется, будто на улицах пусто. Живых нет, только мёртвые, разбросаны хаотично по дорогам и тротуарам, лежат на брошенных машинах. Кое-где тела висят на столбах, с высоты не разобрать, солдаты это, городовые или ещё какие-то люди, оказавшие сопротивление одержимым.

— Эй, наркоконтроль! Чего смурной такой? Неужели боишься? — окликает меня один из бойцов.

Я видел, как они переглядывались с Ирой. Проверяют меня. Боюсь ли я? Забавно. Мысли мои сейчас далеки от предстоящего боя, этого города, даже этого времени. Там, в том будущем, ничего этого не было. Моё вмешательство уже потянуло такое количество перемен? Или в том времени я банально не обратил внимание на творящийся здесь хаос? Да и откуда бы? Сколько горячих точек по колониям империи. Одной больше, одной меньше. Единственный шанс узнать конкретно об этих событиях — услышать от очевидца, того, кто побывал здесь сам или, у которого здесь повоевал знакомый. Империи стоят на крови. Кровь омывает стены, каждый день, каждый час. Империи стоят на крови и штыках. Сегодня я буду штыком, что прольёт кровь.

Улыбаюсь бойцу.

— Сколько служишь? — спрашиваю с выражением лица ветерана, обращающегося к зелёному рекруту.

Настолько сбиваю мужика с настроя, что он машинально отвечает:

— Да девятый год пошёл.

— А ранений много?

Унтер окончательно растерялся.

— Есть несколько.

— Хорошо. За битого двух небитых дают. Патроны зря не жги, я всё равно магией быстрее справлюсь.

Рядом заржал бородатый унтер.

— Как он тебя, Стёпа! А! Варежку закрой, а то муха залетит! — хохотнул он открывшему рот и не знающему что сказать товарищу.

Ко мне уже обращался другой боец.

— Слушай, наркоконтроль…

— Куница, — перебиваю молодого мужчину. И на краткое недоумение поясняю: — Позывной — Куница. Я его получил намного раньше, чем вступил в наркоконтроль.

В глазах мужчины мелькнуло недоверие, возраст у меня… Не знаю, как они себе это объяснять будут, да и неважно. Скрываться мне тоже уже нет смысла, немцы всё равно нашли.

— Хорошо, Куница. Ты можешь тварей отличать? Там под нами, город в триста тысяч человек, а одержимых сколько?

Киваю:

— Могу. Только в бою — не сразу. По возможности буду глушить не калеча.

Мужчина кивнул с благодарностью. Из-за наигранного веселья проступили реальные чувства. Все они живут здесь, не в городе, на базах, что разбросаны по округе, но в увольнительные приезжают именно сюда. Наверняка есть знакомые, друзья. Семьи вряд ли, для семей есть военные городки. Но девушки — запросто.

— Там, куда мы летим, гражданских уже точно нет, — решаю сразу расставить точки над ё. — Только одержимые. И они будут бросаться с воплями о помощи. Если на приказ остановиться и лечь на пол будут продолжать бежать — советую стрелять по ногам.

Ответом мне были молчаливые кивки. Через несколько минут из кабины показалась голова пилота.

— Подлетаем к точке высадки, — прозвучал в наушниках голос капитана. И, через небольшую паузу. — Уверены, что вам туда?

— Уверены, — подтверждаю. — Зависни на трёх сотнях, я спрыгну, очищу площадку, а там сядете.

На мне сошлись очень разные взгляды, в основном выражающие сомнения в моей адекватности.

— Расслабьтесь, пехота. Маги моего уровня от падения с высоты не умирают.

Ира подтвердила приказ, и вскоре мы зависли в воздухе. Оттолкнув боковой люк, впустивший в нутро вертушки прохладный задымлённый воздух, я посмотрел вниз. Всё верно, довольно много движения. Что именно — разберусь на месте.