— Я вообще имею в виду, в том числе до этих событий. Ты, кстати, так и не сказала, а эти твои представительные люди-то откуда? Из метрополии или местные?

Ира поморщилась.

— Местные, хотя ты их от столичных не отличишь, повадки срисовали качественно. По обстановке же… Никому из наших последние годы Кандагар не нравится в качестве места, где можно провести выходные. В целом там спокойно, город богатый, только…

Женщина не сразу смогла сформулировать свои ощущения.

— Не знаю, как описать. Нашего гарнизона в городе вообще нет, местную военную базу занимают силы самообороны. Ты знаешь, как формируют колониальные бригады?

Киваю:

— Конечно. Офицерский состав только из метрополии. Унтер-офицеров комплектуют из метрополии или выходцами из иных колоний. Личный состав до четверти из метрополии, четверть из местных, остальные — из других колоний. Колониальная аристократия может претендовать на офицерские погоны только, если получит Российское дворянство, а это не просто.

— Всё верно. Только вот силы самообороны сформированы практически полностью из местных, даже офицеры.

Я удивился.

— Кто им позволил?

— Не знаю, Куница. Как нам это объяснили: колония захвачена давно, уже много местных поколениями служит в колониальных войсках, люди проверенные и надёжные. Так почему бы не снизить нагрузку, передав обязанности по контролю порядка местным, если они справляются? Так, глядишь, станут не колонией, а автономией, а может, и вообще областью метрополии.

Вздохнул.

— Политика?

Ира кивнула:

— Политика.

Ни в этой, ни другой жизни я в подобные вопросы не лез вообще. Там это было уже не важно, здесь не до того. Что у нас там последнее присоединяли к метрополии? Донбасс и Курляндию. Зауралье вон не первую сотню лет часть империи, лишь в этом веке колонии стали превращаться в автономные округа. А здесь оторванная от метрополии местность, да ещё и не так давно, в сравнении, присоединённая. Не знаю.

— Дай угадаю, жандармерия тоже своя?

— Полиция, — поправила Ира.

— Понятно. А что не нравится вам?

— Говорю же, не могу объяснить. Смотрят на нас косо, разговаривают недружелюбно. Просто поверь, не то место, где хочется расслабиться и оторваться. В Герате я могла напиться в любом баре до полной бессознательности. И проснуться в казарме, не потеряв чести, достоинства и денег. А в Кандагаре не хотелось из гостиницы выходить.

— Случаи были?

Ира кивнула:

— Да, были. Единичные, но были.

— Странная какая-то готовность с радостью стать часть метрополии, — оценил я.

— Ага, — согласилась майор. — Но там витрина. Туристы, если приезжают, идут по маршруту, с ними всё хорошо. Делегации бывают из столицы. Но кто туда сам едет — мы советуем другое место выбирать.

— Понял.

Разговор прервался. Я прикидывал разные варианты, пытался как-то проанализировать ситуацию, найти объяснение происходящему. Получалось плохо, ответ найти я, откровенно говоря, не надеялся, скорее осознать какую-нибудь упущенную ранее деталь. На ум ничего не приходило.

— Водить умеешь? Я что-то утомилась слегка.

— Умею. Можем поменяться, — киваю.

— Подальше немного, дорога нормальная начнётся, чтобы тебе не на ощупь по темноте ехать. Вдруг я задремлю.

Впереди, когда мы заскочили на очередной холм, появились какие-то размазанные силуэты. Будь сейчас разгар дня, я бы подумал на миражи, которые и в этой пустыне вполне бывали, однако стоял предзакатный сумрак, ещё не темень, но мир уже окрасился серыми и тёмными тонами.

— Что это там? — тоже заметила Ира.

— Вижу два дома, — напрягаю зрение, — и два… Танка? А ещё бронетранспортёр и, кажется, грузовик. Силуэты людей, человек двадцать. И…

Тело дёрнулось до того, как разум полностью осознал то, что увидел. Ствол одного из танков моргнул выстрелом, а в следующее мгновение я уже дёргал руль на себя. На себя, потому что, если выстрел предупредительный, стрелять будут по обочине на стороне водителя. И выстрел не был предупредительным, фугасный снаряд разорвался на дороге позади нас.

— Уходи в пустыню! — приказываю.

А сам пытаюсь сплести что-нибудь, способное остановить танковый снаряд.

— И фары погаси! — добавляю.

Если танк не из новых, нормального ночника может и не оказаться.

— Не учи! — фырчит Ира.

В стороне от нас грохнул ещё взрыв, но это как-то совсем далеко.

— Наугад лупят, — оценил я. — Между нами километр, может, даже побольше.

— Какого демона они стреляют? — спрашивает майор.

Вопрос обращён не ко мне, так что молчу. Как раз сплетается заклинание.

— Готово! Всё, у нас защита.

Разрывается ещё снаряд, снова в стороне. Из-за шума машины самих выстрелов неслышно, но я вижу вспышки. Стреляет только один. Грохает ещё взрыв, и стрельба заканчивается. Ира находит какой-то буерак и прячет нас там. Встаём. Майор нервно достаёт сигареты и дрожащими руками закуривает. А она молодец, откат начался, когда всё уже закончилось.

— Что-то нам совсем не рады.

Савельева выражает свои мысли по этому поводу непечатным армейским фольклором.

— Ага, подпишусь под каждым словом. Давай, кури, а потом поедем и вежливо поинтересуемся, что это было.

— Твой щит сколько выдержит? — спрашивает Ира.

— А мы под щитом и не поедем. Темнеет, — я киваю на быстро затухающий горизонт. — Я наброшу заглушение, чтобы нас услышать можно было только метров с десяти. Объедем их стороной и подкрадёмся.

Майор покосилась на горизонт. Я понял, что она бледна.

— Ты чего? Не первый раз же под пулями.

Морщится.

— Пуля — дура. Не наверняка, может, и повезёт. А тридцатикилограммовый фугас — это всё, тапочки.

Понятно. Нет у женщины правильного тренированного фатализма.

— Ничего страшного, всё бывает в первый раз. Успеешь ещё и к пушкам привыкнуть, какие твои годы, — подбадриваю майора.

— Сам… Сам-то? Сам-то ты где под снарядами бегал?

Хмыкаю.

— А я и не бегал. Просто примерно представляю предел прочности своего тела.

— Какой… — непечатные выражения, — предел прочности? Твою мать, Куница! Осталась бы от нас воронка на дороге! Да… — ещё немного ненормативной лексики, — обломки машины вокруг! Предел прочности.

Забавно. Выпрыгиваю из машины и запрыгиваю на капот, чтобы оглядеться. От танков нас всё равно не должно быть видно, а вот заметить приближающиеся танки можно. Хотя не поедут они, ночь, а с видимостью там не фонтан, как я слышал. Скорее уже бронетранспортёр пошлют, и побыстрее, и на какой-то внедорожник недобитый вполне хватит. Странно, что ближе не подпустили, от автопушки нам было бы сложнее убежать. Обернулся, по пустыне бежала полоса темноты.

— Всё, пересаживайся, дальше я поведу.

Пока Ира занимала пассажирское место, я накладывал на машину заклинания. Вдумчиво, сосредоточенно. Для себя стараюсь, как никак. Запрыгнул на сидение.

— Ты мне скажи, могли твои товарищи по нам случайно зарядить?

Ира отрицательно покачала головой:

— Ни при каких обстоятельствах.

— Значит, расцениваем их, как врагов. Осталось понять, каких именно.

Втопив газ, я погнал машину в объезд.

Петроград. Зимний Дворец.

Сентябрь 1983

Высокий и крепкий мужчина, как и положено высшим боевым магам, широким уверенным шагом преодолел хорошо знакомый ему зал. Генерал-лейтенанту нередко доводилось ожидать здесь аудиенции, или в составе генералитета обсуждать встречу с кем-то из монаршей семьи. Этот зал носил негласное название военного зала. Статских чиновников, а тем более представителей княжеских семей принимали в других местах. Зал был насквозь знакомым. Относительный, для Зимнего Дворца, аскетизм, гобелены исключительно на тему подвигов предков, знамёна всех родов войск империи, замершие истуканами солдаты дворцовой стражи. Обычно Илариона успокаивала и настраивала на нужный лад атмосфера военного зала. Сегодня он испытывал странное беспокойство. Может быть, из-за неопределённости? Доклад будет принимать не Его Императорское Величество, а кто-то из Великих Князей Императорской Крови. Император делегировал часть обязанностей по управлению своим прямым родственникам, что проявляли желание и способности к правлению. Никаких должностей кровники не имели, неся волю Его Императорского Величества, говоря от Его лица.